Агитбригада (СИ) - Фонд А. - Страница 74

Затем какая-то другая баба пыталась всучить мне рулон вигониевого сукна. Я даже смутно не представлял, что это такое и зачем оно мне надо. Конечно же, я отказался. Тогда она попыталась мне сбагрить медаполамовый отрез, туальденор и молескин, тыкая под нос какие-то пёстрые тряпки.

Отказался я и от клеёнок с портретами вождей и орнаментами братских республик с эмблемами рабочих и крестьян от фабрики «Техноткань», и от гипсовой статуэтки «Красноармеец на коне».

От обилия непонятных слов, странных запахов, наглого напора продавцов и шумной толкотни у меня аж закружилась голова. Я слонялся по этому базару и, морщась от рыбной вони из продуктовых рядов, разочарованно рассматривал ассортимент для мужчин. Шелковые косоворотки, атласные рубахи всевозможных расцветок, вышитые жилетки, фуражки с лакированными козырьками и такие же лакированные штиблеты. Жуть, в общем.

В конце концов, уже при выходе из базара, я надыбал небольшой, вполне даже цивильный такой, магазинчик готового платья, где, очевидно, предпочитали одеваться советские служащие и мещане из тех, что поинтеллигентнее. Там приятно пахло одеколоном, а любезного вида продавец оставлял довольно благожелательное впечатление.

Там я приобрёл неплохой костюм из плотного шерстяного сукна, тёмно-синий, почти чёрный. Три светлые рубахи, самые простые, не шелковые, дюжину носков, исподнее, фуражку и полупальто. И заплатил не так уж и много. Хотя этот шопинг изрядно опустошил мой кошелёк. Ну ничего, вот вернусь в Вербовку, может Сомов что-то и подкинет ещё, обещал ведь. А если нет, то мы потом с Енохом сходим в казино, пополним бюджет через рулетку, есть у меня идейка одна.

Напоследок я спросил любезного продавца, где можно приобрести рюкзак или нормальную сумку.

— С какой целью? — деловито уточнил тот и внимательно посмотрел на меня сквозь очки.

— Книги буду носить, — ответил я, — а иногда и продукты. Как получиться.

— Могу тогда порекомендовать конторский портфель, — предложил продавец и ловко вытащил откуда-то из-под прилавка довольно неплохой коричневый портфель, грубоватой выделки и винтажного вида, но так-то вполне прикольный.

Просил он недорого, поэтому я без торга приобрёл ещё и его и, переодевшись прямо в примерочной магазина, вышел на улицу.

Я неторопливо шел по тротуару и размышлял, что его делать дальше. До вечера была ещё уйма времени. Возвращаться в трудовую школу очень не хотелось, там сразу или припрягут к чему-нибудь, или опять какие-то разборки с местной детворой будут. Надоело!

Сдать бы поскорее экзамены и свалить оттуда.

Задумавшись, я не сразу обратил внимание, что, как привязанный, следую за четырьмя дамочками. Они так увлеклись болтовней, что совершенно не замечали ничего вокруг. Слух царапнуло какое-то слово. Я прислушался:

— А мне она сказала, что у меня на сердце пиковый интерес!

— Да ты что, Элли! — защебетала вторая, — а мне она бубуновое свидание нагадала! И ты знаешь, всё так и вышло, мне в тот же вечер Гаврила Михалыч предложили в номера поехать на Алёшкины перформансы.

— И что? И что? — защебетали остальные дамочки, — ты поехала?

— Смотрите! — гордо протянула руку любительница бубновых перформансов, — Мне Гаврила Михалыч жемчужное ожерелье подарили! Но оно, правда, короткое, до талии не достаёт, так я его заместо браслета ношу.

Догнав интересных дамочек, я спросил:

— Извините, уважаемые девушки, — широко улыбнулся я, демонстрируя восхищение от такой замечательной встречи, — не могли бы вы мне подсказать адрес этой гадалки? Прошу прощения, я краем уха услышал, что она только правду гадает. Очень надо!

— Вы кто такой⁈ — возмутилась обладательница будущего пикового интереса.

— Как это невоспитанно — подслушивать! — поддакнула какая-то носатая.

Они что-то ещё возмущенно защебетали, но я покаянно приложил руки к груди:

— Меня девушка бросила! Вчера! Я сам не свой! Хотел свести счеты с жизнью, но старушка-мать… — с мукой в голосе вскричал я, заламывая руки, — девушки, милые, на вас одна надежда! Скажите мне адрес, умоляю! Вдруг эта ясновидящая подскажет, вернется ли моя любимая Лизонька…

— Ах! Это так романтично… — первой дрогнула носатая.

— Ну раз так… — неуверенно поддержала её любительница бубнового интереса Гаврилы Михалыча.

В общем, менее чем за пять минут я стал владельцев вырванного из записной книжицы надушенного листочка с адресом пресловутой гадалки.

И сразу же прямиком отправился туда. Хорошо, что было недалеко, на соседней улице.

Если вы спросите, зачем меня понесло к гадалке, мне что, не хватает приключений на пятую точку, так я отвечу — приключений хватает, и всего остального, но я, словно выброшенная на берег рыба — задыхаюсь от нехватки информации. Поэтому, можно сказать, собираю её по крупицам. Так-то в гадания я никогда не верил. Но чем чёрт не шутит. Я раньше и в то, что человек может видеть все эти души, всяких призраков, тоже не верил.

Если же эта гадалка окажется обычной аферисткой, то я просто развернусь и уйду.

С таким примерно настроем я вошел в подъезд и поднялся по узкой лестнице на второй этаж. Возле большой, залапанной, клеёнчатой двери было пять звонков. Четыре — обычные, а пятый — с большой картонажной табличкой, на которой химическим карандашом неровным почерком было написано:

«Мадам Рюри. Звонить три раза».

Я нажал на кнопку звонка. И ещё. И ещё.

Дверь распахнула потрёпанного вида старуха и недовольно прошамкала:

— Мадам принимает в третьей комнате, это налево. И ноги вытри, не намоешься после вас. Ходют и ходют!

Под пристальным взглядом суровой старушки, я послушно пошаркал ногами по мокрой тряпке, затем — ещё по одной, поменьше. И затем — по вязанному из тесёмок коврику.

Посчитав, что микробы от моей обуви квартире больше не грозят, старушка кивнула и, что-то ворча себе под нос, ушоркала куда-то, видимо, к себе в комнату.

А я отправился искать третью комнату, морщась от запахов ядрёно-сладких женских духов, жаренной трески и нафталина.

Искомая комната нашлась довольно быстро. Не успел я постучаться, как дверь открылась и оттуда вышла заплаканная дамочка, натянула вуальку и торопливо зацокала каблучками вон.

Я постучал в дверь.

— Заходите! — послышался приятный женский голос, глубокий и ясный.

Я вошел.

Комната гадалки представляла собой типичную комнату гадалки: всё было задрапировано мрачно-багровым бархатом, окна задёрнуты тяжелыми и тоже мрачно-багровыми бархатными портьерами, что создавало полумрак, везде зажженные свечи, ужасно пыльно, что аж хочется чихнуть, и вполне загадочно.

Гадалка, немолодая уже женщина, битая жизнью, сидела за накрытым чёрной бархатной скатертью круглым столом и медленно тасовала карты. Одета она была во всё черное, какая-то не то хламида, не то халат, черные волосы стянуты чёрной лентой, глаза густо подведены чёрным, так что и не поймёшь, какого они цвета. Перед женщиной на столе стоял хрустальный шар — единственное светлое пятно, не считая её напудренного лица.

Но не это меня потрясло. Рядом с ней, за правым плечом находился призрак.

Не успел я спросить, видит ли она души, как гадалка, взглянув на меня пристально-немигающим тяжелым взглядом, сказала:

— Вижу! Вижу зачем ты пришел и что тебя гложет!

Я аж вздрогнул.

— Лежит у тебя на сердце червовая любовь! — громким зловещим шепотом сообщила гадалка. — Только нужно приложить усилия и побороть преграды от трефового короля в казённом доме!

— Скажи ему, дура, что ему дальняя дорога предстоит и свидание с мёртвыми! — сказал призрак. Видя, что гадалка не реагирует, он щёлкнул у неё перед глазами, взгляд гадалки застекленел.

Призрак раздраженно повторил:

— Дальняя дорога предстоит и свидание с мёртвыми!

Гадалка отмерла и послушно повторила.

— Вот так! — удовлетворённо хихикнул призрак и потёр руки.

Я понял, что она его не видит и даже не знает о существовании души рядом с собой.