Снежные сказки (СИ) - Баскова Анна - Страница 3

И Оля решилась. Горки конечно под вопросом, снегом тогда еще даже не пахло, но лес и свежий воздух от погодных условий не зависят.

Вечером состоялся разговор с дочкой. Майю к Олиной радости, перемена планов не особо расстроила. А может быть дочка виду не показала. Очень она у Оли понимающая. Не по годам.

Ранним утром, двадцать седьмого декабря, Оля с ребенком загрузилась в подъехавшее такси и отправились навстречу обещанному Майе приключению. В деревню с красивым названием — Ромашковое.

Приключения начались сразу, как только добрались до места: к автомобилю такси, подрулил какой-то пьяный тип и настойчиво пытался помочь отнести в домик вещи. С трудом удалось пьяного типа отшить.

Маленький домик внутри оказался довольно уютным: кухонька, две комнаты стилизованны под деревенскую избу, на стенах вышивки в рамках, на полу ручной работы половики. Печка с синими изразцами, обогревающая все помещения. Странно как-то обогревающая, утром соседка печь протопила, к вечеру домик выстыл. Пришлось сбегать, попросить истопить печку еще раз.

Водопровода в доме не имелось, воду нужно было носить из колодца. Впервые столкнувшаяся с колодцем Оля, умудрилась опрокинуть на себя ведро ледяной воды. И как следствие — простудилась.

Сначала запершило горло, потом появился кашель, голова разболелась.

Прихваченные из Москвы лекарства не помогали. Оля старалась держаться, даже прогуляться с Майей вышла, правда сил хватило только на то, чтобы дойти до деревенского магазинчика. И как назло, у магазинчика обшивался вчерашний пьяный тип. Олю он узнал и снова как банный лист прицепился. Нес какую-то ахинею, за руку пытался схватить. Оля сочла за благо: руку вырвать, нетрезвого мужика обойти стороной. Бросив на ходу, что в полицию обратиться, если тип еще раз посмеет к ним приблизиться. Сказала спокойно, хотя внутри, все переворачивалось: от омерзения и беспокойства за дочку, которая конечно же испугалась.

— Майечка, я никому не позволю тебя обидеть, сейчас купим с тобой конфет, угостим бабушку Нину и подумаем, как нам быть дальше. — сказала ребенку, а про себя подумала. — Дальше вызовем такси и поедем домой, в Москву. Не заладилось как-то приключение.

И они бы уехали, если бы состояние у Оли не ухудшилось и температура до тридцати девяти не поднялась.

Остатка дня, вечер и ночь прошли как в тумане, утром Ольга с трудом поднялась из постели, сделала для Майи бутерброды, сварила какао и едва доползла до кровати.

Проснулась от какого-то скрипа, в комнату забежала перепуганная Майя.

— Мам! Там — крикнула дочка.

Дальнейшее происходящее, походило на кошмарный сон, или — бред: в дверь задолбили. Так, что дом ходуном заходил! Понеслись крики. Оля узнала голос назойливого пьянчуги. Взвилась с постели, бросилась на кухню, как была — в одной пижаме. Распахнула форточку, что-то говорила. Не сразу поняла, что изменилось за окном, постепенно до нее дошло — повалил снег. А потом. Красная морда назойливого пьянчуги, возникла перед самым окном. Он размахнулся целясь кулачищем в окно, Ольга цепенея от ужаса, закрыла собой ребенка....и тут, рыжий кот невероятного размера, выскочил прямо из снегопада. Прыгнул на пьяницу и.... Повалил его в сугроб.

Пьяница заскулил. А дальше. Дальше случилось то, что Ольга изначально приняла за зрительную галлюцинацию на фоне повышенной температуры: из снегопада, материализовался Матвей.... Возмужавший за прошедшие шесть лет. Матвей Виноградов. Он. Ни с кем не перепутать.

Мокрый снег налип на ботинки, и как не старался Матвей, стряхнуть белые комья стуча нога об ногу, до конца не стряхнул. Притащил с собой в малюсенькую прихожую.

Впустившая их с Кузнецовым в дом Оля, зябко куталась в длинную шерстяную кофту.

— Заявление будем писать? — официальным тоном представителя органов интересуется застрявший на пороге участковый.

Шарит по полу прихожей взглядом.

— Щетку бы, или веник — снег с ног смести, иначе мы вам здесь натопчем.

— Да — да, конечно. Извините, — хрипло бормочет девушка, поспешно бросается за бордовую штору, прикрывающую по всей вероятности подобие кладовки. Через минуту возвращается со стареньким, растрепанным веником.

— Здравствуй Оля.Очень рад тебя видеть. — принимая из дрогнувшей руки девушки старенький веник, говорит Матвей.

— Привет Матвей — хрипловато выдыхает Оля.

— Мы быстро, — заверяет Кузнецов, выпуская Матвея на крылечко.

— Я думал здесь сноха Потаповой, а нет, не она. Та — крупная и темноволосая. Дом столько времени не топленый стоял, не представляю как в нем можно жить. Да еще и ребенком. — ворчит участковый наблюдая как Матвей торопливо скребет по коже ботинок гнущимися прутьями.

Матвей ворчание Кузнецова проигнорировал, он ловил звуки долетающие из домика.

— Мам! А где полицейский и другой дяденька? Ушли? Вместе с котиком? — доносится через дверь обитую дермантином, детский голосок.

— Майечка, иди в комнату, здесь сильно дует. Никто не ушел, сейчас снег с обуви стряхнут и вернутся.

Мама. Значит всё-таки девочка не младшая Олина сестренка. А такае предположение у Матвея мелькало. Не то, чтоб для него это важно, кем Оле ребенок приходится, просто пьяный урод бормотал о незамужней девке. Мразь! Мало я его мордой в сугроб ткнул. Зарыть нужно было в этом сугробе! За то, что посмел рот поганый открыть. За то, что испугал ребенка и Олю.

Олю. Скорей удалить с обуви этот чертов снег и вернуться к Оле.

Она дождалась их возвращения в прихожей. Все также в кофту вязаную кутается.

— Оль, дочке сказала, что дует сильно, а сама мерзнешь. — мягко укорил, сбросив пуховик, пристроил его на при битый к стене свободный крючок.

— Ничего, я закаленная. — неуверенно улыбнулась Оля.

И закашлялась хрипло, прикрыв ладонью рот.

Чёрт возьми, да она похоже простужена! Обеспокоено подумал Матвей, еще раз отметил: да, Оля совсем не изменилась, будто и не было промежутка в шесть лет: все та же точеная фигура, светлые, слегка вьющиеся волосы, чуть ниже плеч, серые глаза в обрамлении длинных ресниц, губы.... воспаленные, как при температуре бывает. Точно простужена.

Захотелось обнять ее, прижать к себе, согреть. Стереть из ее памяти инцидент с местным забулдыгой.

Если бы не было рядом Кузнецова, Матвей бы так и поступил: обнял бы и успокоил. Как он мог допустить это чертов промежуток длинною почти в шесть лет? Нужно было рыть землю носом, но разыскать ее! Доказать, что рядом с ним, ей никогда не будет больно и страшно!

Снаружи, под дверью, громко мяукнули. Кузнецов приоткрыл дверь.

Зашмыгнул Кеша, задрав хвост, по-хозяйски просвистел вглубь дома.

— Котик! Какой ты красивый! Можно тебя погладить? Разрешишь? Давай знакомиться, меня Майя зовут! — раздался возбуждённый детский голос.

— Где можно присесть бумагу составить? — напоминает о себе участковый.

Из — за деревянной перегородки, отделяющей прихожую от жилого помещения, выглядывает Олина дочка, и кошачья Кешина морда.

— Проходите в комнату, тут есть большой стол. Плохой дядька не придет больше? Вы его совсем прогнали? Если да, то вы молодцы, зря бабуля говорит, что настоящие мужчины перевелись вместе с мамонтами и даже цветы дарят, только на День рождения и день Клары Цеткин и Розы Люксенбург. Это такой специальный праздник — восьмого марта. Я бабуле скажу, что она не права, когда в другой раз по скайпу с ней буду разговаривать. Моя бабуля сейчас в дальней командировке, с экологией где-то разбирается, не помню где. Главное, чтобы не потерялась в своей командировке, как мой папа. Он правда не в командировке потерялся, а на учебе. Улетел учиться в Британию, когда я не родилась, и все. Пропал. Может еще учится, а может деньги закончились и нечем заплатить за обратную дорогу? Идет пешком, как Ломоносов. Мама рассказывала, а я забыла, сколько лет Ломоносов шел. Кто-то, но не он, вообще сорок лет шел через пустыню. С ним еще много людей вместе шло. Сорок лет, это очень долго.