Рейдер (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 2

— Ну да Дайон, я крут как яйца Чака Нориса — скривился я — понял я всё примерно. А сейчас помолчи, голова болит. Потом с тобой подробнее всё обсудим. Соберёмся, всем командным составом во время обеда и там подробнее доложите!

Когда мы добрались до берега свежий морской ветер и выпитый бокал вина привели меня в чувства. Мне до сих пор было хреново, но я уже чувствовал себя живым человеком, а не зомби из дешёвого американского фильма. Роджер тут же повел меня в свой лазарет, который раскинулся под парусиновым тентом.

Раненые моряки лежали вповалку на соломенных подстилках и выглядели не очень. Все, кто был в сознании, тем не менее приветствовали меня радостным гомоном. Я вяло поприветствовал раненых и велел Роджеру отвести меня к самым тяжёлым.

— Вот господин Виктор. Этим требуется срочная операция! — Роджер указал на группу неподвижных тел, которые лежали под отдельным навесом. Когда-то это была хижина миссионеров, а сейчас от неё остались только чудом уцелевшие стены. Вот над ними-то и возвели крышу из ткани, тут же уже стоял стол, который сколотили из чего попало. По-моему, это обломки пиратской шлюпки! Операционная что ли?

Первыми на стол по очереди положили нескольких наших моряков, со сломанными и раздробленными конечностями. Роджер предлагал немедленно резать и пилить кости, потрясая плотницкой пилой и ржавым тесаком. Осмотрев раны, ампутацию я одобрил только одну. Тут действительно ничего уже не сделать. Морячок попал под книппель, и его левая нога превратилась просто в мешанину костей и плоти! Заставив Роджера как следует помыть руки ромом, и продезинфицировать им же свой «пыточный инструмент» я дал добро на операцию. Моряк был без сознания и потерял много крови, и я сомневался, что он выживет, но попытаться его спасти стоило! У остальных пострадавших раны были не на столько серьёзными, как расписывал доктор. Ну да, сложные переломы, однако спасти конечности можно, главное «пазл» сложить правильно и инфекцию не занести! Не жалеем рома! Это пойло любую заразу способно убить, как недавно чуть не сделало это со мной! Льём ром на раны, льём его на руки, ножи и пилу, на нити и иглы. А перед этим инструменты ещё и в кипяток! Приготовленные повязки тоже через кипяток! Сейчас жара и они быстро высохнут, лучше потерять немного времени, чем потерять человека! Жаль перчаток одноразовых ещё не придумали.

На моё удивление, большинство «тяжёлых» раненых были гребцами. А мне ведь казалось, что выжили только те семеро что остались на ногах… Чудны дела твои господи!

«Операционная» наполнилась воплями страдальцев. Даже моряк с раздробленной ногой пришёл в себя, когда ему пилили кость. Раненых жестко фиксировали на столе, и за работу! Я, сдерживая рвотные позывы ассистировал доктору, принимая все возможные меры, чтобы не занести в раны инфекцию. Роджер психовал, он не понимал зачем мы теряем время и делаем бесполезную работу, но я был не приклонен. Нужно потом ещё и всех остальных осмотреть, кого он зашивал без меня! Возможно потребуется провести повторные операции и чистить раны!

— Это всё? — спросил я, когда последнего моряка сняли с залитого кровью стола.

— Есть ещё двое безнадёжных — ответил усталый, но довольный Роджер — считаю, что их не спасти, поэтому решил не трогать.

— Не тебе решать! — эта морда шотландская меня уже злит — давай этих двоих, а потом остальных я посмотрю! Небось забыл, чему я тебя учил, и шил всех одной иглой и даже руки не мыл!

— Зачем их мыть? — упрямо буркнул доктор, но так тихо, что я едва расслышал.

Первый пострадавший, которого положили на стол точно был нежилец. Огромная вмятина на лбу! Он попал под гик, при резком манёвре «Шторма». Такое даже в госпитале двадцать первого вера не поправят! Хрипло дышит и весь горит, изо рта пена идёт. Как только жив ещё бедолага… Я молча махнул рукой, что бы раненого убирали. Череп надо вскрывать, а я на такое точно не решусь. Он и так умрёт, а мучить его перед смертью будет неправильно.

— Давай второго — вздохнул я, понимая, что если и второй «безнадёжный» будет в таком же состоянии, то я бессилен что-либо сделать.

— А я вам говорил! — пробурчал Роджер. Вот же морда вредная! Вроде смелый и полезный член экипажа, но всё время нудит и недоволен собака!

Последнего из тяжелораненых положили на стол. Мужик лет тридцати, весь бледный и изранен так, что живого места нет. Но самое главное опять голова! Ему засадили саблей, да так, что часть скальпа сняли, висит клочком на затылке. Этот кадр не из наших, гребец, наверное. Гребец⁈ Я помню его! Это Гришка в новом теле! Но он же умер⁈ И выжившие русские гребцы сказали, что его срубили! Я что, в темноте гребной палубы не смог определить жив ли мой друг или нет⁈ Я мудак даже пульс не пощупал, а стал причитать и волосы на жопе рвать! Я сутки бухал, пока он тут умирал без медицинского ухода⁈

— Он жив⁈ — я безумными глазами посмотрел на Роджера и тот отшатнулся — так какого хрена ты мудак шотландский молчал и его на потом оставил⁈

— Нежилец он… — протянул Роджер, не приближаясь близко — у него череп расколот!

— Я тебя убью тварь! — заорал я, ища на поясе пистолет или саблю. Срываться на Роджере не стоило конечно, я сам был виноват, но сейчас мне и правда хотелось кого-нибудь убить… Роджер сверкнул пятками, и выбежал из-под навеса.

Выдохнув я перевёл взгляд на Гришу. Соберись Витя! Не время сейчас искать виноватых! Нужно срочно что-то делать! Он сутки почти без помощи, и пока жив, а значит и шансы есть.

Облившись чуть ли не с ног до головы ромом, я аккуратно поднял клок сорванного скальпа. Блин! Кость видно, а на ней хорошая такая зарубка! Мать моя женщина! Возьми себя в руки Витёк! Щупаем. Зарубка есть, а вот сквозного пробития нет! Не башка, а броня! Его просто сильно контузило. Как там по-умному? Тяжёлая, закрытая черепно-мозговая травма! Вскользь сабля прошла, основные повреждения — это кожа и мясо! И крови он много потерял! Уф! Рано радоваться! Смотрим дальше. Етить колотить! Живого места нет! Старые и новые раны от кнута, куча порезов! Везде! Он перевязан грязными бинтами! Спокойно Витя! Глаза боятся, а руки делают. За работу!

Гришку обмыли ромом. Всего! С головы сбриты все волосы, а раны промыты на несколько раз. Я зашил все повреждения как мог. Сам зашил! Вернувшийся Роджер молча ассистировал, на открывая больше своего рта. Я же принял помощь доктора с благодарностью. Он ни в чём не виноват, это я урод тупой! Сейчас мой друг с лицом незнакомца был похож на мумию, настолько он весь был перемотан бинтами. Под навесом стоял густой запах алкоголя.

— Поить его сладким чаем! Очень сладким! Вина и воды не давать, только чай и мясной бульон — начал я отдавать распоряжения, едва закончилась операция — хотя нет. Я сам его поить буду! Перенести сюда мою кровать со «Шторма» и переложите его на неё! Кока сюда, пусть при мне готовит! А то знаю я его, то в котле руки помоет, то портянки прополоскает! Раны и швы грязными руками не трогать, громко рядом даже не разговаривать!

— Кто это? — впервые с момента операции задал вопрос Дайон. До этого он только молча стоял в сторонке, и не лез нам с Роджером под руку.

— Это мой брат, Григорий Жохов! — буркнул я не подумав. Ведь Гриша уже как-то представлялся бывшим невольникам, и скорее всего своей настоящей фамилией. Да херня! Главное, чтобы выжил, а с невольниками я ещё разберусь! Ишь сволочи! Срубили его! Ввели меня в заблуждение поганцы!

— Дева Мария! — всплеснул руками Дайон, едва не задев падающую на землю челюсть Роджера — да как же так, как он в невольниках у Али оказался⁈

— Сам не знаю, очнётся, спросим! Главное, чтобы очнулся… — выдохнул я и добавил на русском — только попробуй мне не очнуться скотина! Засушу как мумию, палку в зад вставлю и будешь у меня на «Шторме» носовой фигурой работать! Я блядь сделаю, или я не Жохов! В твоих же интересах поправиться!

— А ты Витя всё такой же извращенец, как и раньше. Ничего не меняется! — слабый голос с операционного стола прервал наш разговор. Я неверующе перевёл взгляд на Гришку. Он лежал с открытыми глазами и смотрел в матерчатый потолок. На его губах была слабая улыбка.