"Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Страница 89

Требуемое отыскалось быстро — на полке, в серванте. И оказалась это не книга, а самая обычная старая, клеёнчатая тетрадь из тех, в которые бабушки записывали рецепты тортов в дни своей молодости. Наскоро просмотрев, Иванов передал сборник ведьмовских знаний товарищу. Тот тоже полистал, чему-то удовлетворённо хмыкнул, а затем сунул находку в карман, небрежно скрутив её в трубку.

Женщина очнулась минут через пять. Прежде чем она открыла рот, Антон приложил палец к губам и прошипел:

— Тссс... Заорёшь — на ноль поделю, хоть математика этого делать и не велит. Ты зачем девку воскресила, идиотка? Совсем мозгов нет? — и положил ей Печать на голову. — Соврёшь — я узнаю. А теперь говори.

Вместо ответа женщина расплакалась.

— Я его отговаривала... Как бабка учила, трижды... Даже больше... Но он пять тысяч долларов давал... Я и согласилась... Сыночке, на институт отложила... Впервые попробовала, хотите, побожусь! По тетрадке, будь она проклята! — последние слова она уже выкрикивала.

— Понятно. А за душу свою не боишься?

— Так я же предупреждала по обычаю... — поток слёз усилился. — А мне деньги очень нужны...

— И честно разъяснила последствия?!

Начинающая колдунья отвечала уже на грани истерики.

— Пыталась... Он и слушать не хотел...

Швец убрал руку с её головы, тяжело вздохнул и неожиданно сказал:

— Живи. И помни. Ещё раз магичить вздумаешь — мы за тобой придём и оформим по полной программе. Тетрадь изымаем. Деньги себе оставь. Сергей, уходим!

Ничего не понимающий Иванов еле догнал почти бежавшего по ступенькам коллегу лишь в самом низу, на выходе из подъезда. Схватил за полу пиджака, развернул к себе.

— А Ростислав как?! — рыкнул он приятелю в лицо. — А ритуал?!

— Забей, — угрюмо буркнул инспектор и, вырвавшись, вышел на улицу. — Не получится ничего.

Сергей обалдело уставился на напарника.

— Как?

— Каком книзу. Давай в сторонку отойдём, покурим и я тебе всё расскажу. Не у подъезда же такие вещи обсуждать. Здесь свои Васильевны имеются...

***

Расположились на детской площадке, на скамеечке. Ребятни с мамами — наседками ещё не было, потому определённое уединение имелось. Закурили, приспособив под пепельницу пустую сигаретную пачку — урны тут почему-то отсутствовали, а мусорить там, где мелкие играют — верх свинства.

Швец долго мялся, не зная, с чего начать, а потом бухнул:

— Спрашивай!

Иванов растерялся.

— Что спрашивать? Мне всё интересно! Потому что я половину происходящего вообще не понял! Предлагаю так: давай с начала. С того момента, как мы к холодильникам пришли.

Инспектор, подумав, подкурил от своего окурка новую сигарету, и тут только Сергей заметил, что у товарища мелко дрожат руки.

— Ты чего? — живо поинтересовался он.

— Это? — выдыхая дым, устало ответил Антон, помахав кистью и пошевелив пальцами. — Нервное, не обращай внимания. Устал очень. Пройдёт... Я всё понял, когда про ритуал услышал от того идиота. Есть такой, в архивах читал. Не самый сложный, широко известный и категорически нелюбимый более или менее адекватными колдунами. Суть его в том, что мёртвое — мертво. Души в свежеумершем теле уже нет, а воспоминания и рефлексы пока остались. Ну, в мозгах... И для оживления такого жмурика необходимо, чтобы какой-нибудь идиот добровольно своей жизненной силой поделился — такой вот упрощённый путь к возможностям высшей некромантии. А теперь представь, с какой скоростью будет она уходить, поддерживая все запрошенные Ростиславом хотелки: память, речь, осмысленное передвижение... Это же не просто зомбак безмозглый! Пытались полноценного человека слепить! — затушенный об собственную подошву окурок исчез в импровизированной пепельнице. — Не морщи ум, не нужно — с почти геометрической прогрессией.

— Почему?

— Да потому что чем старше тело, тем легче и быстрее оно с жизнью расстаётся. А Леночка в данном случае выступила как промышленный насос с постоянной мощностью. Понятно?

— Почти. Ты сказал — колдуны не любят этот ритуал. В чём причина?

— Ну ты и глупенький! — восхитился Швец. — Это же убийство чистой воды — перенаправление жизненных сил из человека куда-то! Прямое нарушение основополагающих заповедей! Дополню! Если бы ты тогда, у морозильника, умершую Печатью приложил — как планировал, то померли бы оба — и он, и она, а на тебе грех бы повис. Связаны Ростик с Леной теперь, до конца своих дней.

Иванов обиделся. Кем-кем, а идиотом он себя никогда не считал.

— Сам-то умный... Тебя хоть обучали, а не сразу с корабля на бал. Тогда почему мертвячка тупенькая оказалась? Вон, даже пуговицу оторвала, Машка теперь зудеть, как осенняя муха, станет...

Инспектор понял, что перегнул палку. Действительно, глупо сравнивать себя, проведшего три с лишним десятилетия между архивом Департамента и редкими поручениями, с приятелем, который ещё и года не прослужил. Потому он решил смягчить сказанное.

— Прав ты, Серёга. Зарвался я. Забыл, что ты ту макулатуру, в стопках до небес, не изучал. Извини. А по поводу глупости — так мозги у неё мёртвые. Гниют вдобавок помаленьку. Это ещё хорошо, что окружающих узнаёт. Функционирует, так сказать, из последних сил.

— Допустим... А что ты про три отговорки у мужика выспрашивал, да у этой бабёнки уточнял?

— Приличная ведьма или колдун, если по каким-то своим причинам решают выполнить чьё-то стрёмное желание, всегда стараются разъяснять последствия и отговорить клиента от опрометчивых шагов. По древнему обычаю — трижды. Вот и эта соблюла традицию, потому грех убийства на ней хоть и есть, но часть и на Ростика того, придурошного, упала. Разделили, по-простому, ответственность. Ну или думают так. Мы то с тобой знаем, что Суду виднее.

— А неприличные?

— А за теми мы приходим или Александрос со своими орлами.

Рассмеялись.

— Потому ты и ведьму ту отпустил, — понятливо кивнул Иванов. — Что она по правилам поступила. Пусть наверху решают потом. Но почему про то, как ритуал отменить, ничего не спросил? И неужели думаешь, что она впервые колдовала?

Антон снова погрустнел.

— Про впервые — не знаю. Часто ведьмы силу или знания своим детям не передают. Не хотят им судьбы плохой. Простым человеком жить легче. Потому сложно сказать — врёт или нет, да и не важно это сейчас. А по поводу отменить — ты фарш обратно перекрутить можешь? В целый кусок мяса?

— Нет...

— Так и с жизнью дело обстоит. Не вернёшь. Израсходована она.

— Но...

— Да нет ни каких «но»! Ростиславу, когда мы от него уходили, жить оставалось от силы часа два или три, максимум до утра сегодняшнего! Мы бы попросту не успели! Да и нет такого ритуала, чтобы жизнь принудительно забирать, хоть бы и у мертвецов. Точнее есть, но это чёрная магия. Тебе оно надо? Тот мужик, от любви с катушек поехавший, сам виноват! Мёртв он, понимаешь? Вот мы тут сидим, а он уже, наверное, уже ту самую, последнюю очередь отстоял. И Лена его без подпитки вернулась в своё естественное состояние — дохлой девки. Бойся своих желаний — точнее не скажешь. Это как раз тот самый случай с нами приключился, дружище, когда смотреть можно, а сделать ничего нельзя! Вот так Ростик расплатился за свою дурость! Надеюсь, хоть в пьяном сне умер, всё легче...

— Ты уверен?

— На все сто. Пошли в разливайку, мерзко мне, со вчера трясёт от собственного бессилия. Помяну дурака, хоть он этого и не стоит.

Стоя у знакомого прилавка, Антон сделал заказ:

— Двести водки и закусить чего-нибудь.

— И мне, — не стал молчать и Серёга. — Карповичу потом доложим.

На душе у него тоже было гадко.

Областной автовокзал оказался традиционно многолюдным, весьма тесным и взбалмошным. Небольшие группы простенько одетых мужчин, возвращающихся с заработков в родные деревни, постоянно куда-то спешили, отрывисто, громко уточняя друг у друга номер нужной платформы и попутно выглядывая свободные места в тесном зале ожидания; студенты с поголовно заткнутыми гарнитурой ушами уверенно, приподняв рюкзаки над головой, шествовали к своим автобусам, решительно игнорируя объявления диктора; старушки суетились, старики с высоты своего жизненного опыта бесстрастно взирали на эту суету; мамы цепко держали вертлявых и недовольных детишек; а кто-то традиционно тупил, став прямо посреди людского потока и соображая, где он вообще находится, при этом рассеяно выискивая глазами табло с расписанием рейсов, по закону подлости висящее у него за спиной.