Мемуары бабы Яги (СИ) - "Серафима" - Страница 25

— Тань, это с Нафаней надо обсудить — он всё знает. А я как-то даже и не интересуюсь совсем. А хочешь… Я расскажу тебе наши сказки, лесные. Кто чем занимается, за что в лесу отвечает, тебе же вроде интересно было? — сменила тему Василиса.

— Да! Конечно интересно, расскажи, Вась!

Девушки дошли до середины полянки и присели на небольшой валун мхом покрытый, солнышком прогретый. Таня заметила тоненький стебелёк ромашки, пробивающийся из-под камня. Она нежно коснулась крошечного цветка, погладив белоснежные лепестки.

— Ну, с кого рассказ начнём? — спросила Василиса.

— С Лешего! — не задумываясь выпалила Таня. — Он в лесу хозяин, может и на полянку с ягодками вывести, а рассердится — может и тропинки запутать.

Татьяна опустила руку, чтобы дотронуться до лепестков ромашки, как вдруг её рука коснулась множества цветов. Она удивлённо посмотрела на землю — вместо одного слабенького цветочка, там колосился целый куст крупных ромашек, с ярко-жёлтыми сердцевинками.

— Глазам не верю! — прошептала Татьяна.

— Что там? — встревожилась Василиса.

— Ты не поверишь! Здесь только что росла всего одна ромашка, и то крошечная, а сейчас — целый куст, да каких!

Василиса счастливо рассмеялась.

— Танюша, а ты в сказки веришь? Теперь придётся! Это тебе подарок от лешего, видимо приглянулась ты ему, или речи твои сахарные, вот и расстарался.

— Ой, как здорово! Ну, наверное, я просто не заметила, что их здесь так много.

— Угу. — согласно кивнула головой Василиса. — А что ещё про лешего знаешь?

Таня тяжело вздохнула и виновато посмотрела на Василису.

— Вась… Я сказки-то не помню, позабыла всё.

— Ну, слушай. Леший наш — он не простой хранитель леса, а самый главный. От него весь род лесовиков пошёл. Обличие у него разное, то корягой прикинется, то пеньком с листочками зелёными, то грибом говорящим. Если мил ему человек, он ему и показаться может, в виде большой еловой шишки на тоненьких ножках, или в виде седого старца в расшитой рубахе и липовых лаптях. Он у нас славный, но застенчивый, стеснительный очень. Род людской жалует, да не всем является, много зла от людей натерпелся, вот и хоронится. И хозяин он добрый — за зверьём да за лесом следит, от пожаров уберегает, сухостой валит, молодые побеги валежником на зиму укутывает. Забот у него через край каждый день. И ты правильно сказала, злым людям, лес портящим — дорогу запутает так, что блуждать будут в трёх соснах, а не выйдут. А если с лаской к нему подойти, да попросить по-хорошему, он много лесных тайн открыть может. Такой он у нас замечательный.

Таня смотрела на Васю во все глаза.

— Ты так рассказываешь, будто сама его знаешь. — улыбнулась Татьяна.

— А может и знаю. — лукаво подмигнула Василиса. — Быль это, или сказочка, тут уж как ты к этому отнесёшься. Поверишь — значит быль, а не поверишь — значит сказочка.

— Верю! — выдохнула Татьяна. — Как тут не поверить. Только вот… К встрече я ещё не готова! — рассмеялась она.

— И ничего! — вторила ей Василиса. — Не всё сразу, тут сначала вера понадобится, а потом… Потом привыкнешь.

— Вася! Ты чудо! — воскликнула Татьяна и обняла девушку. — Что-то жарко становится, а озеро у вас тут имеется, может сходим ножки помочить?

— Пойдём! Озерцо у нас волшебное, хрустальное. Ты такого точно не видела.

Василиса встала со мшистого валуна и подала Тане руку.

— Идём, сестрёнка, я тебе ещё много чего чудесного расскажу и покажу.

Таня взяла Василису за руку, и они пошли к озеру.

Яга, как девочек в лес за ягодами спровадила, помчалась дорогих гостей встречать-привечать, выяснять хорошо ли устроились, всё ли по нраву. Удостоверившись, что всё идёт как в сказке, в избушку вернулась и присела передохнуть. Ворон уже успел вернуться — отдыхал на своём месте, спрятав голову под крыло. На столе стояли два хрустальных пузырька с живой и мёртвой водой. Яга прибрала их в сундук — не ровен час, ещё выпьет кто.

Чуть погодя и кот вернулся, довольный, с кувшинкой за ухом, что-то тихо намурлыкивая себе под нос.

Яга встрепенулась — никак до запасов к пиру припасённых добрался.

— Кузьма! — строго окрикнула она кота.

— Не видел, не трогал, не брал. А если и брал, то на место поставил! — по привычке ответил он. — Будет тебе, Ягуся! Я у озера был, русалок, м-м-м, проведывал. Такие они у нас! — мечтательно промурлыкал кот, плюхнулся на свою подушку, выхватив из-за уха кувшинку, покрутил её в лапе и поднёс к носику вдохнув аромат. — Девчонки все молоденькие, мальки совсем, а красивые!

Яга рассмеялась — вот ведь, вроде бы кот, учёный даже, а туда же…

Внезапно всё замерло. Даже вечно болтающаяся на перекладине летучая мышь прекратила раскачиваться. Вдруг лес завыл, застонал, заскулил. Старая избушка затряслась мелкой дрожью. Раздался невообразимый грохот, словно разверзлись небеса и Бог-громовержец таки пульнул свою огненную стрелу на землю.

— О-ой… — мявкнул кот придушенно. — Сейчас начнётся! — и героически смылся за печку.

— Кар-ра-ул! — громко каркнул ворон. — Спасайся кто может!

— Цыц! — прикрикнула на всех Яга. — Всем молчать и вести себя прилично.

За окном послышался лязг и скрежет, дверь резко распахнулась и на пороге возник черный скелет, обвешенный неимоверным количеством золотых цепей, словно снятых со всех королей мира, в короне и рыцарских доспехах. Бряцая латами и оружием он, гордо подняв копьё, встал в дверном проёме и торжественно возвестил:

— Печать тоски сотри со лба! Возвеселись, ликуй — явился я!

— Ой, Коша! Ну шо так орать-то! Ты ить меня старую так до инфаркта доведёшь! А ты чавой это при параде? Почему костюм не надел?

— Не пристало царю злодейства в костюмах ходить! Я всегда на страже равновесия, зло — то есть я — не дремлет… Ох… — Кощей вдруг резко согнулся пополам. — Ты это, старая, помоги что ль латы снять. Тяжеленные они, жуть. Что-то не рассчитал я силы спросонок. Сейчас так кувыркнулся с небес, пока летел аж громыхало всё!

За печкой ехидно хихикнуло.

— Ах ты мелочь ушастая! — грозно сверкая очами, гневно возопил Кощей. — Сам под печку забился со страху, а теперь ехидствуешь! А ну, вылазь, сейчас тебя сожру!

— Тьфу, да пожалуйста! — отплёвываясь от пыли, стряхивая с себя паутину, вылез из-за печи кот. — Опять домовой лентяйничает, убирается плохо. Вот сколько ему раз говорить — не заметай сор под печь, а он… Ну что, полдничать будем? — сказал кот потирая лапки.

— Да ты совсем страх потерял⁈ — загремел на всю избу Кощей, вдруг поперхнулся и закашлялся.

Кот метнулся к столу и услужливо подал Кощею кувшин воды.

— Вот, промочи горло, а то пыли по дороге наглотался.

Кощей осушил кувшин и отдышавшись вернул коту.

— Ну ты, усатый, совсем оборзел на хозяйских харчах! Даром, что учёный, а то давно бы тебя сожрал, да шерсть в зубах застревает.

— Ну-ну! — съехидничал кот. — Может мне ещё и побриться, чтобы тебе удобнее было?

— Брысь! — топнула ногой Яга. — Совсем распоясался, окаянный. Это он новый мир осваивает, а там столько пакости да нечисти, ты не серчай, Кощеюшка. Сейчас стол накрою, да посидим ладком.

— Что-то юлишь ты, родная! Ласковая такая, да приветливая — подозрительно это! — Кощей повёл носом и недовольно уставился на Ягу. — Чую! Русским духом пахнет! Ты что ж это, опять за старое принялась?

— Да ты ошалел что ль? — всполошилась Яга. — Сам налетался, надышался, а на меня сваливаешь?

— Яга, ты мне тут беса не крути! У тебя на физиономии всё написано! Куда человека дела?

— Нету у меня тут никаких человеков! Внучка у меня в гостях, ясно? И-и-и даже думать забудь! Моей сестры внучатая племянница, с дедушкиной стороны по материнской линии… — Яга задумчиво почесала кончик носа. — В общем долго объяснять, одно слово — внучка. Они с Васькой в лес по ягоды пошли, скоро уж вернуться должны. И ты, это, переоделся бы ты, что ль… Не в курсе она, что в сказке находится, так что не пугай мне ребёнка!