Мост Невинных (СИ) - Торн Александра - Страница 2

— Че надо? — вдруг раздалось рядом. — Кто такие?

Солерн обернулся. Пусть к Мосту Невинных преградили человек двадцать в плащах и с дубинками. Ги вытащил из кобуры пистолет и сказал:

— Дорогу и никто не пострадает.

Агенты взялись за оружие. Люди перед ними плотнее сомкнули ряды.

— Пшел вон, черт проклятый, — процедил вожак.

— Четырнадцать выстрелов в упор, — произнес Солерн. — Сколько вас останется после этого?

— Целый город! — крикнул кто-то из-за спины вожака. Ги поднял пистолет так, чтоб дуло смотрело в лоб главарю; тот невольно шагнул назад, зато люди около него подались вперед.

— Господи, мы тут так до утра проторчим, — недовольно прошипел Николетти. Вокруг мастера внезапно сгустился невидимый тяжелый ореол, такой подавляющий, что даже агенты невольно подались в стороны, оставив старика и Солерна лицом к лицу с бунтовщиками.

— Прочь, — тихо сказал мастер. Грудь дознавателя придавило каменной плитой; невыносимо захотелось шарахнуться от Николетти как можно дальше, лучше прямо в реку. Ореол стал почти осязаем, и бунтовщики, развернувшись, будто заводные игрушки, бросились врассыпную.

— Б-б-боже, — просипел Греналь.

— Идем, — приказал Солерн, кое-как справившись со стучащими зубами. Ореол втянулся в черную фигуру мастера. Ги этого не видел, зато ощущал так же отчетливо, как капли дождя на лице.

Осведомитель говорил о лодочном сарае у Моста Невинных. Солерн хмуро оглядел это сооружение — прямоугольное и длинное, не освещенное ни единым огоньком. Над сараем поднимался темный горб моста, левее был причал для лодок. И ни души кругом…

— Можно поживее? — процедил Николетти. — Меня сейчас стошнит от этой вони.

— Окружаем, — тихо скомандовал Ги. — Греналь, ты к той стене, возьми троих. Вы и вы, по парно к окнам. Остальные — за мной. Мастер…

— Я тут подожду, — ядовито отозвался старик. — Подышу свеженькими миазмами.

Солерн проверил пистолет и вместе с пятью агентами направился к двери. Она была перетянута цепью, на которой висел замок, а рядом с ним — ведьминская бомбочка. Значит, кто-то бунтовщикам платит… или они покупают это вскладчину. По грошу с каждого — как раз на одну и хватит. Ги снял с пояса фляжку и плеснул из нее на бомбочку. Она плюнула синей искрой и лопнула с тихим хлопком. В тот же миг в сарае вспыхнул свет, и Солерн заорал:

— Лечь!

Он первым бросился ничком наземь. Над головой грохнул ружейный залп, засвистели пули. Раздался вопль Греналя, и агенты открыли ответный огонь. Ги поднялся на колено и швырнул в дверь колбу с каким-то зельем. Склянка рванула, как граната. Солерн прикрылся плащом от обломков цепи и дверей, вскочил и с криком "За мной!" ринулся в дымящийся пролом, на ходу выхватив шпагу. Агенты кинулись за ним.

От ружейного приклада в лицо Ги увернулся и огрел нападавшего рукоятью пистолета. Удар пришелся в висок, и человек рухнул, как подкошенный. Следующего бунтовщика Солерн полоснул шпагой по лицу, и тот с воплем шарахнулся, обливаясь кровью — совсем щенок, лет шестнадцати… Дознаватель приложил его пистолетом по затылку и тут же сам вскрикнул от удара палкой по ребрам. Развернувшись, он отбил следующий выпад эфесом и пырнул бунтовщика клинком в живот.

— Сюда! — заорал Греналь. Солерн отшвырнул раненого, бросил разряженный пистолет и помчался на крик. В полутьме мелькали фигуры и лица, чадили лампы на дешевом масле; кругом — вопли, брань, лязг и стук оружия…

Старший дознаватель метнулся наперерез двум бунтовщикам. Одному он врезал эфесом в зубы, а другого сгреб за шиворот, швырнул на колени и приставил шпагу к горлу.

— Стоять! — взревел Солерн. — Не то прирежу ублюдка!

Ублюдок жалобно всхлипнул. Несколько минут — и все было кончено: как и говорил осведомитель, сынок одного из зачинщиков бунта был слишком ценным грузом. Агенты повязали бунтовщиков, и оставшихся на ногах, и раненных; двое слуг короны отправились за повозкой, а Греналь усадил связанного юнца на табурет перед Солерном, чтобы тот приступил к допросу.

— Жан Жильбер, сын Луи Жильбера? — спросил королевский дознаватель; он уже знал, чем все кончится.

— Я вам ничего не скажу! — храбро чирикнул мальчишка — ему было едва ли больше семнадцати.

— Скажешь, скажешь, — пробормотал Ги. — Лучше самому, чем по принуждению.

— Вы не сможете меня принудить!

— Почему?

Сын Луи Жильбера гордо промолчал, вздернув подбородок. На тощей шее нервно подергивался кадык.

— Давно твой отец этим занимается?

Юный бунтовщик сплюнул под ноги Солерну. Греналь занес кулак, но Ги остановил его и велел:

— Приведи мастера.

Мальчишка побелел, но все еще молчал.

— Ты знаешь, кто такой мастер?

— Меня защитили! — пискнул Жильбер. — У вас не выйдет!

— И выйдет, и войдет, — сказал Солерн. — Даже если случилось невероятное, и вам хватило денег на настоящего мастера, который способен потягаться с нашим… Кстати, откуда у вас деньги?

— Ничего я тебе не скажу, урод!

— Скажешь, — меланхолично отвечал дознаватель, — если не одному мастеру, так другому, который допрашивает по старинке. Люди частенько преувеличивают свою стойкость перед болью.

Юнец испуганно уставился на него, но тут же перевел взгляд на Николетти — вместе с мастером в лодочный сарай вошло то самое ощущение, от которого хотелось умереть на месте — старик был сильно не в настроении. Он, конечно, без труда заставил бы всех бунтовщиков бросить оружие — но столько денег Солерну не дали. Начальник со скрипом выделил полсотни золотых на оплату одного допроса.

— Воюете с детьми? — колко спросил мастер. — Скоро на младенцев перейдете?

— Пусть ответит, где его отец с сообщниками, для начала.

Николетти сбросил капюшон и подошел к юному Жильберу. Мальчишку стала бить мелкая дрожь, но он еще храбрился, пока мастер не протянул к нему руку. Жан, вскрикнув, отдернулся насколько мог и крепко зажмурился. Николетти поводил ладонью над его головой, пробормотал:

— Тут кто-то поработал, — и уперся длинным и тощим указательным пальцем в лоб юнца. Спустя минуту или две, когда давящее невидимое облако сгустилось так, что уже и Солерн готов был признаться в чем угодно, мальчишка прошептал:

— Нет, нет-нет, п-пожалуйста! Не надо!

— Где твой отец? — спросил Солерн.

Жильбер всхлипнул и съежился. Его лицо посерело и блестело от пота. Николетти молча смотрел на юнца, пока под его взглядом жертва не сжалась в комок.

— Н-не скажу… я не скажу…

Мастер слегка нахмурился. Ги невольно распустил шарф и воротник рубашки. Губы Жильбера задергались, лицо скривилось, как от судороги.

— Где твой отец? — глухо повторил Солерн. Ему казалось, что давление мастера вот-вот выжмет из щенка мозг, как сок из яблока. Жильбер затрясся, жалко заморгал и выдавил:

— В Сен-Жиль-ан-Ре. На мельнице.

— Кто с ним?

Глаза юноши налились слезами.

— Наши друзья, — прошептал он. — Бернар Грие, Марсель Жеру…

Греналь достал из кармана блокнот и карандаш, принялся записывать. Имен было много; гораздо больше, чем в прошлый раз. Солер взглянул на остальных — они смотрели на агентов с угрюмой злобой. Все больше и больше…

— Когда-нибудь, — вдруг прошипел один из арестованных, и Ги вздрогнул от неожиданности, — когда-нибудь этих имен будет тысяча, и две, и три, и тогда… что ты будешь делать тогда, пес?

"Хороший вопрос", — подумал Солерн.

1 декабря

— Мы взяли всех зачинщиков и конфисковали тайники с оружием и деньгами, — сказал Солерн, стараясь держать глаза открытыми, хотя спать хотелось невыносимо. За три дня он сомкнул веки часов на восемь в сумме. В отличие от него, бунтовщики наверняка отлично выспались на тюремных койках. Гвардия разметала толпы на Площади Роз и перед дворцом; в Байоле наступило неприятное затишье.

— И теперь-то король в частности и монархия в целом в полной безопасности, — скептически подытожил граф де Фонтанж, глава Секрета Короля, и покосился на окно, за которым слышался приглушенный гул толпы у тюрьмы Бернарден. Граф сложил пухлые руки на объемном животе и выжидательно уставился на Солерна. Тот молчал.