Понять, простить, полюбить (СИ) - Милютина Елена - Страница 1

Мейлина стояла на крыльце «Бюро по найму особ женского пола, желающих жить честной жизнью» госпожи Жуковски, и решала очень трудную для себя задачу по арифметике: что будет дороже — нанять извозчика, или отчистить и отремонтировать ее старенькую, но еще приличную юбку и туфли, после похода по улицам столицы в дождь. Выходило, нанять извозчика, проехать хотя бы часть пути, надеясь, что дождь стихнет и ей удастся пройти часть пути пешком и тогда у нее хватит денег на какой-нибудь пирожок и стакан чая на ужин, все же было выгоднее. Ей нельзя лишиться приличной одежды, в чем она тогда пойдет на собеседование, если повезет и ей подберут подходящее место. Она не думала, что это будет так трудно! Начались каникулы, впереди летний сезон, многие рвутся из города в деревенские поместья, снимают дачи, и у всех есть пожилые родственницы, которых надо пристроить! Почему бы не нанять молодую студентку медицинского факультета, тем более что та специализировалась в психиатрии и наверняка справится с нелегким характером их бабушки, тети, свекрови, тещи… продолжать до бесконечности! Но вот уже вторую неделю нет ни одного приличного предложения! Не считать же таковым ублажение выжившего из ума старика — графа, причиной увольнения от него предыдущей коллеги послужили синяки на попе, которые граф любил ставить любой особе, одетой в юбку, невзирая, сколько ей лет, 20 или 90! Или уехать в поместье на самую северную границу помогать, престарелой баронессе справляться с 25 мелкими шавками, пока ее родственники отдыхают от постоянного лая, куч на полу и луж перед кроватями на ковриках! И не возрази! Дед-полудурок завещал все жене, поручив ей заботиться о внуках, и теперь только от собаколюбивой бабки зависело благополучие семьи с четырьмя детьми! Оказалось, что у всех остальных были давно опробованные и проверенные люди на эти должности, которым и доверяли своих трудных родственников!

И стоило только вспомнить, как год назад молодая Лина знать не знала о проблемах заработка! Старшая дочь почтенного викария хорошего происхождения, управляющегося с богатым приходом, которым располагало уже четвертое поколение семьи, она никогда не испытывала материальных трудностей. Отца уважали прихожане, а особенно прихожанки, часто сплетничающие в своем кругу:

— Конечно, милочка, в нашем викарии сразу чувствуется порода! Его прадед был третьим сыном самого герцога Нордани, двоюродного брата короля! Старый герцог сам выбрал приход для своего третьего сына, когда понял его склонность к церкви! И вот уже четвертое поколение Ордани, такую фамилию ему дали при рукоположении, являются настоятелями нашей церкви! И не за горами пятое!

Так думали прихожане, так думал сам викарий — его сын учился в семинарии и был на хорошем счету. Но все закончилось быстро и страшно, когда их тихий городок был взят этими антихристами, антиклерикалами. Они не тронули большое поместье Нордани, где было полно сокровищ. Они налетели на мирный дом викария, который радовался возвращению детей на каникулы. Пожилого человека вытащили из дома, главарь что-то спросил, сунул ему в нос бумагу, викарий кивнул, и хотел что-то объяснить, но главарь слушать не стал, сжал кулаки и коротко бросил: — Повесить! — Бросившуюся на защиту мужа матушку он же приказал повесить рядом с мужем. Дальнейшее Лина помнила с трудом. Жесткие пальцы на подбородке, толкнувшую ее в объятия старой нянюшке руку, и презрительный голос, отдавший команду:

- Девок и щенка не трогать, я не восточный сатрап, что бы вырезать семьи под корень! Дом разрешаю выпотрошить, но не жечь! Надеюсь, сюда назначат более пристойного человека!

И все. Старая жизнь, сытая, обеспеченная, веселая, развеялась, как дым. Добрые прихожане помогли похоронить викария и жену. Какие-то леди начали сбор в пользу осиротевшей семьи, но быстро прекратили. Брат, Симон, просил епархию о приходе, о том, что бы оставили за ним, но отказали, ему еще 3 года до возраста совершеннолетия, хотя, приходом в это время мог бы управлять помощник викария, которому его и отписали. Мейлина хотела обратиться к королю, за помощью и справедливостью, но ее остановили, жалостливо шепча на ухо, что, оказывается, главой бунтовщиков, уничтожавших только священников и оказывающих сопротивление граждан, был сам наследный принц Арриан. Это он дал команду повесить отца и мать, это его жесткие пальцы сжимали ее подбородок. Так что надеяться на справедливость было нечего. Особая волна ужаса прокатилась по королевству, когда до людей дошли слухи об учиненной явно рехнувшимся кронпринцем расправой над почти всем конклавом, 13 кардиналами, и кучей епископов, многие из которых были членами Святой Инквизиции.

Они собрались в замке Трилле, резиденции Святого отца, что бы утвердить список тех, кто должен был подвергнуться Святому очищению огнем на следующий день. Костер уже был подготовлен. На нем их антиклерикалы и сожгли. Всех, скопом. Наследник лично наблюдал за действом, недовольно кривясь. Двое столпов Церкви: Глава, Святой отец, и Великий инквизитор, уцелели от расправы. То ли благодаря Божьей милости, то ли еще чему, перешептывались испуганные прихожане. И впрямь, трудно было посчитать божьей милостью, полежавшие на жаре взбитые сливки с клубникой, заставившие святых отцов прочно засесть в отхожих местах, извергая из себя съеденное с обоих концов, пока на улице поджаривали их коллег. Поэтому прикрыться Божественным провидением не получилось. Слегка попахивая божьей благодатью, запачкавшей не только белоснежные одежды, но и репутацию обожравшихся святош, отцы церкви не дожидаясь возвращения ненавидевшего их наследника, понеслись к его папаше, прося призвать зарвавшегося сынка к ответственности. Угрожая отлучением, своего добились. Папаша совсем распоясавшегося сыночка изловил, некоторые утверждали, что принц полностью сбрендил, так как сдался папе сам. На что рассчитывал, неизвестно. Все ждали осуждения и казни. В том числе и Мейлина. Зря. Коллегия психиатров, в том числе, иностранных, самых именитых, обратились к королю Астору с призывом признать принца невменяемым, проще — сошедшим с ума. Таких не казнят, таких изолируют от общества и лечат.

Что стало дальше с царственным злодеем и убийцей, Мейлина не знала. Не интересовалась. Если бы его возвели на эшафот, пришла бы смотреть, как он искупает смертью убийство ее родителей, а так — не интересно! Надо было думать, как жить дальше. Дохода они лишились. Сбережения на черный день украли разграбившие их дом разбойники. Украли все, платья, одежду, драгоценности. Мейлине с трудом удалось найти личный тайник ее матери, где она хранила небольшой запас на черный день и свои личные украшения, дешевые по цене, но дорогие, как воспоминания. Уцелело несколько не парадных платьев и костюмы брата, те, которые были в стирке. Честные прачки, мать и дочь все выстирали, вычистили и вернули, не взяв денег за работу. Мейлине удалось оплатить на год учебу сестры, свою, и брата, которому снизили плату из милосердия. Оставалось прожить три года, дождаться, когда Симон получит приход, и осиротевшая семья получит, наконец, стабильный доход. К этому времени окончить академию должна была и Лина, Это давало надежду на поиски места работы и тоже небольшой доход. Но что бы продержаться в ближайшие годы, нужна была подработка, желательно хорошо оплачиваемая и постоянная. А вот с ней возникли проблемы.

За время ее раздумий ливень усилился, с неба низвергались потоки воды, и не было никакого выхода, кроме как дождаться фиакра. Лина вжалась в дверь Бюро по найму, небольшой козырек хоть как-то защищал от дождя и проклинала себя за пренебрежение бытовой магией в угоду медицинской. И вдруг свершилось чудо: старый дребезжащий фиакр подъехал прямо к крыльцу, из него выскочил человек под зонтиком, видимо, маг, так как струи проливного дождя как бы обходили его фигуру по контуру. Он попытался войти в Бюро, но мешала Лина, а выпихнуть девушку под дождь ему явно не давало воспитание.