Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 5

По лесенке на забороло взобралась Заря, встала рядом с Гудрун, спросила:

— Что невесела, сестренка?

— А тебе весело? — буркнула Гудрун. — Туда глянь.

Заря прищурилась, считая спускавшихся на берег воинов:

— Ого! Да их за сотню!

Гудрун покосилась на младшую.

Надо же. Ничуть не испугана. Да ей и впрямь весело.

Заря угадала ее мысли:

— Тебе страшно потому, что не умеешь правильно считать врагов.

— А ты умеешь? — Гудрун не рассердилась. Да, она старшая. Но не сегодня. Сегодня старшая та, кто лучше знает пляску героев.

— Я умею. Меня Бури научил.

— И как же?

— А вот! — Заря похлопала по туго набитому колчану. — Три таких, — сказала она. — И еще немного.

— Так просто?

— Ага. Сама увидишь, когда я начну правильно их считать.

Гудрун улыбнулась. Вспомнила, как Заря седмицу назад убивала лже-наемников. И даже начала верить, что в этот раз все будет иначе, чем в прошлый.

С открытием счета пришлось повременить.

Сначала к воротам подошли переговорщики.

— Я говорю голосом Йорана-ярла! — сообщил немолодой, но еще вполне боеспособный муж, возглавивший тройку переговорщиков.

Серьезные воины. В кольчугах, с хорошими, судя по ножнам, мечами.

— И что нужно Йорану-ярлу на земле Ульфа-ярла? — звонко выкрикнула Гудрун.

— Месть! — провозгласил переговорщик. — Ульф Хвити убил его Визбура! Йоран-ярл желает получить верегельд!

— Хорошо! — крикнула в ответ Гудрун. — Когда мой муж вернется, я скажу ему о желании твоего ярла!

— Не пойдет! Твой муж, женщина, не вернется! Его убили англы!

— Врет, — негромко проговорили Заря.

— Знаю, — так же негромко ответила Гудрун. И в полный голос: — Твоего ярла обманули! Мой муж жив и скоро будет здесь с богатой добычей!

— Это тебя обманули! — заорал переговорщик. — Мой ярл получит то, что желает, и немедленно! Открой ворота — или узнаешь, как Йоран-ярл обходится с врагами!

Лестница заскрипела. Гудрун оглянулась. На забороло поднимался Кольгрим.

Встав рядом с Гудрун, коннозаводчик поглядел вниз и констатировал:

— Ого! Никак сам Рэв Горластый пожаловал! И что понадобилось тебе, Горластый, в наших краях?

— Кольгрим! А ты почему здесь? — удивился переговорщик.

— Заехал друзей проведать! В этом роду мне всегда рады! А тебе, похоже, нет!

— Зря ты сюда приехал! — заорал переговорщик. — Но ничего! С тобой у моего ярла вражды нет! Он тебя отпускает!

— Отпускает, значит? Твой ярл, похоже, возомнил себя конунгом Сёлунда, — усмехнулся коннозаводчик. — Так напомни ему: даже Рагнар не указывал нам, хозяевам земель, куда нам ходить можно, а куда нельзя.

— Да он совсем из ума выжил, твой ярл! — вмешалась Гудрун. — И он, и ты, и все ваши! Когда вернется мой муж…

— Погоди, дочь Сваре, — перебил ее Кольгрим. — Твой муж — доблестный воин, но тебе очень повезет, Горластый, если наказывать тебя будет Ульф-ярл. Но тебе вряд ли повезет. Ведь это Сёлунд. Здесь есть кому позаботиться о справедливости. Да, Рагнар мертв, жива его жена Аслауг Сигурддоттир…

— С Аслауг мой ярл уже договорился! — заорал переговорщик.

— Думаю, ты врешь, — рассудительно произнес Кольгрим. — Но даже если и так, то как насчет Ивара Рагнарсона? Ульф Хвити носит его знак. И в вик он ушел тоже с Иваром. Ну-ка вы, трое, кто из вас готов заполучить в кровники Бескостного? Куда вы надеетесь сбежать? В Миклагард[2]? И бежать вам придется вместе со всей родней, потому что и на них падет гнев Рагнарсонов. Ты уже продал свой одаль, Горластый?

Главный переговорщик переглянулся с остальными. Ну да. Только что у них впереди был грабеж богатой беззащитной усадьбы и сопутствующее этому веселье. А теперь на горизонте маячили братья Рагнарсоны и человеческие обрубки, исходящие криком на рыночной площади Роскилле. Разделить участь английских вождей ни Рэву, ни остальным совсем не хотелось. Пара часов веселого грабежа и десяток марок серебром того не стоили.

— Мы вернемся! — грозно бросил Рэв, и троица переговорщиков удалилась.

Недалеко.

Налетчики разбили лагерь прямо на берегу, метрах в двухстах. И уже начали разбирать корабельный сарай, твари.

Как жаль, что нельзя услышать, о чем говорят враги.

Хотя почему нельзя…

— Старри, иди сюда, — позвала она одного из мелких помощников кузнеца. — Хочешь серебряную монету?

Глазенки у мальца загорелись.

— Лезь сюда. Видишь, где у пристани бурьян разросся? Проберись туда и послушай, о чем викинги говорят.

— А если поймают?

Мелкий, носатый, черненький. Скворец он и есть скворец[3].

— Скажешь, что не успел к нам и прятался.

— А если мучить станут?

— Зачем им? Что ты можешь знать? Скажешь, что кузнечному делу учишься. Тогда точно не убьют. И знаешь что… Если узнаешь что важное, свободным станешь.

— Не хочу свободным! — замотал головой малец. — Вы ж тогда кормить не будете.

— Будем, — пообещала Гудрун. — И со двора не погоним. Будешь так же у кузнеца работать.

Конечно, будет. Если не убьют. Если их всех не убьют.

Но, может, и обойдется. Даже отсюда слышно, как во вражеском лагере орут.

Умно Кольгрим придумал. Не зря самых лучших коней на Сёлунде растит. Самых лучших и самых дорогих. Жеребцов на развод ему из франкских земель привозят.

— И чего вы испугались? — пожал плечами Кетилауг. — Убьем всех, никто не узнает. Ни Ульф, ни Рагнарсоны.

— Что это за месть, если о ней никто не узнает, — проворчал Йоран. — Да и не узнают ли? Этот болтун Горластый назвал Кольгриму мое имя.

— И что с того? Кому он расскажет, если умрет? Если они все умрут? — повторил Кетилауг.

— А если кто-то сбежит?

— Нас много. Обложим со всех сторон. По мне, так стоит поставить наблюдателей уже сейчас. Может, поймают кого.

— Проснулся, — проворчал Йоран. — Уже поставил. И уже поймал.

[1] Напомню, что гард — — это не обязательно город, но в принципе любое огороженное защитной стеной поселение. Более точным переводом было бы слово «острог».

[2] Константинополь.

[3] Старри — — скворец.

— Я на кузнеца учусь! — пискнул Старри уже в который раз.

Он взмок от страха и трясся, как пойманный зайчонок.

— Только это и твердит, — сказал поймавший мальца дренг. — Может, пятки ему прижечь?

Старри пискнул совсем тоненько и сомлел.

— За водой сходи, — велел дренгу Йоран.

— Притопить его хочешь? — спросил Кетилауг.

— Остудить. Давай живо.

Йоран присел на корточки, оглядел мальчишку, отдельно — руки. Лапки хилые, но есть следы мелких ожогов. Похоже, не соврал насчет ученика кузнеца.

Вернулся дренг с водой в кожаном ведерке.

— Облей его! — велел Йоран.

Помогло. Очухался.

— Я твой друг, — сказал мальцу Йоран. — Не бойся, не обижу. У меня внук такой же, как ты.

Тут Йоран приврал. Внук у него совсем не такой. Внук — воин, хоть и маленький. Он бы не струсил. А этот явно не северных кровей. Трэль. Грязный тощий поросенок. С таким — только лаской. Не то околеет от страха.

— Уйдите все, — велел Йоран. — Я сам с ним поговорю.

И поговорил. Йоран с детства умел ладить со зверушками.

— Что сказал крысеныш? — спросил Кетилауг. — Сколько людей у волчицы?

— Думаешь, он умеет считать? — Йоран с удовольствием потянулся. Время не щадит. Долго сидеть на корточках было трудновато. И видя, что Кетилауг и остальные сгорают от нетерпения, продолжил: — Нам не повезло. В праздник угодили. Не один Кольгрим с ними. Похоже, многие из соседей сейчас там, — он показал на частокол.

— А что за праздник у них? — влез кто-то из собравшихся вокруг бойцов.

— А нам что за дело? — буркнул Кетилауг.

— Верно, — неожиданно поддержал чужого вождя Горластый. — До праздника нам дела нет. А до тех, кто там заперся, — есть.