Фарса (СИ) - Клеттин Антон - Страница 28

Трое оставшихся в живых стражников поняли, что взять меня нахрапом не удастся, и тут же сменили тактику. Теперь они не бежали на меня вытаращив глаза, а работали слаженно. Прикрывали друг друга, пытались хитрить, нанося обманные удары и атакуя одновременно. Хорошая тактика, правильная. И, будь на моем месте кто-нибудь другой, он, скорее всего, не выстоял.

Но, меня учили Гральф, Карвен и Мато. Зачастую, одновременно. Да и в реальном бою уже не раз приходилось сталкиваться с подобным. Поэтому, как с такими хитрованами бороться, я знал. Всего-то и требовалось сделать так, чтобы в один момент времени меня мог атаковать всего один враг. Пришлось повозиться, конечно, но магия, опыт и врожденная ловкость, помогли мне сначала разделаться с одним бойцом, затем с другим.

Сержант, волей случая оказавшийся последним выжившим, быстро смекнул к чему дело идет. И, бухнувшись передо мною на колени, залепетал:

— Ваша милость! Ваша милость! Пощадите! Простите дурака! Я…

Договорить ему я не дал, одним ударом шпаги снеся голову с плеч.

— Никакой милости предателям! — В гробовой тишине произнес я, цепким взглядом оглядывая столпившихся вокруг людей. — Предательства я не потерплю! Запомните это раз и навсегда!

— На колени перед бароном! — Раздался у меня над ухом зычный голос Гральфа.

Я вздрогнул от неожиданности, но оборачиваться не стал. Это было бы сейчас очень некстати, так как все, кто находился на импровизированном торжище, несмело, по одному, по двое, начали опускаться на колени. И вскоре меня окружала коленопреклоненная толпа.

— Вставайте, дети Фарсы! — После непродолжительной паузы приказал я. — Вам делом предстоит доказать мне свою преданность. А стояние на коленях оставьте для рабов.

Услышав мои слова, селяне несмело начали подниматься на ноги. Дожидаться, пока все встанут, я не стал, вместо этого повернулся к «помощнику управляющего». Ему, в отличие от его сопровождения, досталось не так уж и сильно. Так, одежда немного запачкалась, да на морде пара ссадин появилась. В остальном же — вполне нормально выглядит. Будто и не довелось немного полетать.

— Слушай сюда, усач. — Я намеренно не интересовался именем этого человека, показывая этим свое к нему пренебрежение. — С твоим хозяином ссориться мне нет нужды. Я не враг Ульриху фон Мормаху. Так что сейчас ты отправишься в замок, и передашь Ренеру, чтобы он убирался из моего владения подобру-поздорову. Иначе, я, как законный хозяин этих мест, поступлю с вами как должно поступать с предателями и бунтовщиками. Мой перстень ты видел, так что знаешь, что я в своем праве. На сборы даю вам ровно час. Забрать сможете только то, что есть на вас. Все золото и драгоценности должны оставить в замке. Как и самозванного барона. Если нарушите любое из моих условий, то наши договоренности аннулируются. Все понял? Верните ему его коня.

К чести усатого посланца, тот не стал ни обзывать меня, ни угрожать, ни обещать мне кары небесные, лишь мрачно и злобно посмотрел в мою сторону. После чего одним движением вскочил на коня и тут же пустил того в галоп.

— Как бы ноги не сломала лошадка. — Вздохнул Гральф.

— Как думаешь, примут наши условия? — Поинтересовался я, поворачиваясь к нему.

— Нет. Это ж захребетники. Они упертые. Да и имеющимися у нас силами замок не взять. Вот и решит этот самый управляющий отсидеться. Продовольствия там хватит надолго. А там, рано или поздно, кто-нибудь из мормахских людей уж точно наведается в эти края. Так что драки не избежать. Хорошо хоть сейчас без потерь и ранений с нашей стороны обошлось. Будет кому идти на штурм.

— Ладно, пока отдыхаем, а там видно будет. Эй вы. — Обратился я к толпившемуся вокруг народу. — Кто из вас местный староста?

— Я, ваша милость. — Ко мне подбежал и бухнулся на колени пожилой, но все еще крепкий дядька с усыпанным оспинами лицом. — Я тутошний староста. Горецом кличут.

— Как-как тебя зовут? — Мне даже показалось, что я ослышался.

— Горец, господин. — Повторил мужик.

Я на это только покачал головой. Это же надо как родители удачно угадали с имечком для своего отпрыска. Интересно, что оно значит на фарском. Вряд ли то же самое, что и на русском, даже несмотря на идентичное звучание. Но спрашивать, понятное дело, не стал. Имелись дела и поважнее.

— Хорошо, Горец так Горец. Вставай, а то еще простудишься. Мне от тебя вот что нужно. — Начал я после того, как мужик послушно поднялся на ноги. — Предоставь мне и моим людям здание, где мы и наши кони могли бы отдохнуть и поесть. Не бойся, я заплачу честь по чести. После чего, уберите то, что осталось от мятежников. Все что найдете при них — ваше.

Это было очень щедрое, по местным меркам, предложение. Я, как законный хозяин этих мест, тем более признанный местными жителями, мог не только вселиться в любой из домов, но и ни медяка за это не заплатить. Про погибших мормахцев вообще молчу, по всем правилам войны их снаряжение принадлежало моим людям. Но я не хотел так поступать.

Почему? Да потому, что моя жизнь на Земле научила меня одной истине: если что-то выгодно всем, то все от этого и выигрывают. Простая, и, казалось бы, очевидная вещь. Но нет, многие годы, особенно в нашей стране, было принято обманывать всех. Начальники обманывали подчиненных с зарплатой. Те, в свою очередь, пытались что-то стащить с работы. Даже поговорка появилась соответствующая: «не обманешь — не проживешь». И лишь ближе к концу нулевых, до народа, наконец, потихоньку начало доходить, что если дела ведутся честно, то и выгодно это вообще всем.

Вот так и тут. Я терял немного в деньгах (на самом деле, при местных ценах, нереально мало), а мои люди в трофеях (в которых, с их-то зарплатами, не особо и нуждались). Зато, получали лояльных, готовых к сотрудничеству местных. С которыми, впервые за многие годы, обошлись как с равными. Это был пряник.

Но и о необходимости кнута я тоже не забывал. Как ни крути, местное общество еще не готово к столь радикальным реформам. Я прекрасно понимал, что без старой доброй самодурщины и баронского произвола не обойтись. Народ просто не поймет и не примет слишком либерального лендлорда. К счастью, в баронстве пока хватало чужаков и их пособников, так что можно было обойтись без тирании по отношению к собственным подданным.

Староста предложил нам два варианта размещения: в небольшом местном трактирчике, и у себя на подворье. К сожалению, мест на всех не хватало, так что в любом случае кому-то из моих бойцов предстояло ночевать на улице. Немного подумав и посовещавшись, мы приняли решение воспользоваться гостеприимством поселкового головы. Таким образом, я демонстрировал ему, а следовательно, и другим поселянам, свое к ним доверие.

На самом же деле, нам все равно было где размещаться на ночевку, так как спать никто из нас этой ночью не планировал. Дураков и новичков среди моих людей не имелось и все прекрасно осознавали, что замок нам так просто не отдадут. И за него придется сражаться. В открытом бою шансов у нас нет никаких — полутора десяткам ни за что не взять настоящую крепость. Так что оставалась диверсия. А они, как правило, осуществляются в ночное время.

Когда стало окончательно понятно, что засевшие в замке бунтовщики (а именно так я приказал официально называть всех своих противников) не собираются оный покидать, я приказал Гральфу готовить бойцов к ночной вылазке. А сам направился на центральную площадь поселка, где в присутствии Амьена и Яльри принял клятву верности у местных жителей.

Мелочь, по моим меркам, но важный аспект местной жизни. Тем более, что это было политически оправдано. Если целое поселение поклялось тебе в своей верности и признало владетелем, это автоматически поднимало тебя на новый уровень. Настоящим бароном ты, конечно, не становился, но и непонятным выскочкой быть переставал. Эдакая легитимность на местный лад.

К тому же, у меня имелось и другое доказательство законности моих притязаний — перстень. И уж его я постарался продемонстрировать каждому, и в деталях. Для чего и заставлял всех приносящих мне клятву оный перстень целовать. Не скажу, что мне это доставило огромное удовольствие, но так было нужно.