Чёрный фимиам (СИ) - "Леха" - Страница 36

Девушка встала. Стараясь держаться на безопасном отдалении, пошла за человеком, ступая босыми ногами по каменному полу. Снова сделалось душно.

Человек привёл её по длинным тёмным коридорам в просторную комнату с мягкими тюфяками на полу, озарённую золотистым сиянием масляной лампы. На одном из тюфяков спал мужчина. Услышав шаги, он открыл глаза и сел.

Тали настороженно посмотрела на незнакомца. Он был молод. Бледен. С сильно отросшими тёмными волосами, короткой чёрной бородой и неожиданно яркими синими глазами.

– Это кто? – спросил он хриплым со сна голосом.

– Людям нужны люди, – объяснил пугающий спутник Тали. – Мужчинам нужны женщины. Это женщина. Для тебя. Она молода, хорошо сложена, ты должен быть доволен.

У Тали каменный пол закачался под ногами. Она попятилась к выходу, но ледяная рука уперлась ей в лопатки:

– Ты теперь живёшь здесь. Слушайся.

И что-то было в этом голосе такое, отчего мятеж в груди погас, уступив место смирению.

– Ты хороший проводник, – сказал синеглазому мужчине человек в капюшоне. – За хорошую службу надо награждать.

Он толкнул Тали в спину:

– Иди.

Она сделала несколько коротких шагов и остановилась посреди комнаты.

Сзади прошуршала одежда – человек в длинном одеянии вышел.

Мужчина задумчиво посмотрел на девушку, спросил:

– Как тебя зовут?

– Не знаю. Он, – кивнула девушка в сторону ушедшего, – сказал, что Тали.

– Садись.

Тали послушно опустилась на тюфяк, который находился подальше.

– Ты голодная?

– Не знаю. Нет.

– На столе еда. Ешь, если хочешь.

Она посмотрела на низкий стол, на котором лежали лепёшки, масло в пузатой глиняной пиале и сыр. Послушно отломила кусочек хлеба, обмакнула в масло, пожевала. Вкусно.

– Откуда ты? Как сюда попала? – спросил мужчина.

– Не знаю, – снова ответила Тали. – Не помню.

– Почему ногти сломаны?

Девушка посмотрела на свои руки, с удивлением отмечая, что ногти и вправду у неё безобразные, а пальцы исцарапаны:

– Не помню...

– А что ты помнишь? – спросил он.

Лишь теперь Тали в ужасе поняла, что ни-че-го.

Так она и ответила:

– Ничего.

– Болит что-нибудь?

Девушка прислушалась к себе:

– Нет.

– Хорошо.

Он опрокинулся обратно на тюфяк и заснул.

Тали поела и тоже легла. Сытое успокоение утянуло её в сладкую дрёму.

Проснулась она в полном одиночестве. Снова перекусила. Лепёшки даже не зачерствели. Она съела одну и чуть-чуть сыра. Остальное оставила мужчине.

А ещё Тали не знала, можно ли ей выходить. Вроде бы никто не запрещал… Она осторожно выглянула из комнаты, отодвинув тростниковую занавеску, загораживающую проём. За занавеской оказался длинный коридор, уходящий в темноту.

Девушка поразмыслила, а потом всё-таки осторожно двинулась вдоль стены вперёд. Лампу взять не решилась: ведь если мужчина вернется в комнату, там будет темно. Вдруг он рассердится?

Она шла очень долго, темнота всё не кончалась. Тали поняла, что совершила ошибку – зря ушла без света, развернулась и так же вдоль стены направилась обратно. Но в итоге шла ещё дольше, а дверного проема с тростниковой занавеской и зыбким тусклым светом из-за неё всё не было.

Ей стало страшно. Она начала ощупывать стену, но та была сплошным щербатым камнем. Тогда девушка рискнула отойти от неё на пару шагов влево, в надежде нащупать противоположную. Вдруг, бродя в кромешной темноте, она перепутала направление?

Но ни через два, ни через три шага она не дошла до противоположной стороны коридора. Тали решила вернуться к знакомой стене, однако, к своему ужасу, не смогла её нащупать. Два, три, четыре, пять, шесть, семь шагов… Ее руки нашаривали только пустоту. Она слепо брела вперед, неуверенно ступая по каменному ровному полу. Вдруг впереди лестница? Или обрыв?

Вскоре так и оказалось. Босая нога нащупала край камня. Тали испуганно отпрянула. Легла на живот, прикоснулась к краю, пошарила руками впереди и чуть внизу, пытаясь понять – уж не ступеньки ли там?

Нет, впереди и внизу была чёрная пустота. Девушка стала осторожно отползать и… нащупала ногами такую же пустоту. Ледяной ужас тугим комком подпрыгнул в животе. Тали встала на четвереньки. Снова начала ощупывать руками камень. Там, где секунду назад зияла пустота, теперь был ровный пол! Девушка села, не решаясь пошевелиться. Она не знала, куда идти. И не осмеливалась сделать шаг, боясь сорваться в чёрную бездну.

Издалека будто бы послышались шаги. Справа. А потом слева. И где-то далеко что-то зашуршало, заклацало, легонько защёлкало. Будто в темноте кто-то стучал по камням тонкими острыми палочками…

– Вот ты где! – тёплые сильные руки взяли её за плечи. – Нельзя уходить одной.

Она узнала голос мужчины.

– Мне не говорили, – пролепетала Тали, цепляясь за него. – Я хотела выйти и заблудилась…

В окружающей тьме их голоса звучали глухо, словно они оба сидели в ящике, а не стояли посреди огромного коридора.

– Отсюда нельзя выйти. Ты сильно заплутала. Кто бы другой не нашёл. Идём назад.

Он взял её за руку и повёл прочь.

– У тебя даже лампы нет. Как ты меня отыскал? – шёпотом спросила девушка.

– Меня учили. Мне не нужен свет. Я слышал твоё дыхание и как колотится сердце, – ответил он. – Хорошо, что ты не успела спуститься вниз. Там могли бы и съесть.

Тали до костей продрал мороз:

– Что это за место?

– Не знаю.

Он привел её обратно в комнату, усадил на тюфяк, дал воды и объяснил:

– Вывести отсюда могут только те, кто привёл. Сама не выйдешь.

Девушка спросила дрогнувшим голосом:

– Мы останемся тут навсегда? Без света?

– Свет есть, – собеседник кивнул на лампу. – Есть еда. Но это всё.

Тали вздохнула:

– Как тебя зовут?

– Сингур.

– А что ты здесь делаешь?

– Хожу туда, куда тебе нельзя – в катакомбы.

– Где могут съесть?

– Да.

– Зачем же ты туда ходишь?

– Сопровождаю человека, который тебя вчера привёл.

– Мне кажется, он не человек, – заметила девушка.

– Не кажется.

– А что ему там надо? – удивилась Тали.

– Белые слизни. И ещё он ищет что-то. Не знаю что. Просто веду его вниз, а потом сюда – на поверхность. Сам он не умеет искать путь в катакомбах.

– Как думаешь, что буду делать я? – спросила она.

– Наверное, собирать фимиам.

Тали грустно улыбнулась:

– Наверное, не только это? Раз тебя мной наградили.

Она чуть помолчала. А потом всё-таки продолжила:

– Давай договоримся: ты не будешь меня обижать и заставлять делать то, что я не хочу.

Он смотрел на неё потемневшими глазами:

– Хорошо.

– Сможешь сдержать обещание?

– Да. А что пообещаешь ты?

Тали подошла, села рядом с ним на тюфяк:

– Пообещаю, что пока ты держишь слово, ты об этом не пожалеешь.

Сингур молчал, только едва слышно сглотнул комок в пересохшем горле. Девушка негромко продолжила:

– Я не помню, кто я. И не знаю, как здесь оказалась. Но когда ты взял меня за плечи там, в темноте, я поняла, что тут живешь, только когда тебя касаются. Эта темнота… в ней словно цепенеешь. Можно теперь я к тебе прикоснусь?

Она дождалась его кивка и осторожно провела рукой по напрягшемуся плечу, по шее, по затылку:

– Тебе неприятно?

Он резко помотал головой, окаменел и вцепился руками в матрац так, что побелели пальцы.

– Знаешь, мне кажется, – тихо-тихо продолжила девушка, – здесь всё устроено так, чтобы люди забывали себя. Превращались в тени.

– С чего ты это взяла? – сипло спросил Сингур. – Ты даже имени своего не помнишь.

– Зато я ещё умею чувствовать, – она медленно стянула через голову свою рубаху. – Прикасайся ко мне и помни, что обещал.

Его руки были горячими и жёсткими, тело твердым, как доска, и тоже горячим, а вот губы оказались мягкими. Не очень нежными, конечно. Но… зато он сдержал данное слово.

…Эная захлебнулась от вожделения и опрокинулась на атласные подушки, с трудом понимая, где находится. Она ещё чувствовала прикосновения к голой коже, чувствовала мужчину, его губы и руки. Судорога желания ещё пульсировала в животе, но вокруг больше не было темноты и духоты – лишь высокий купол Храма, яркое солнце да недоумевающие сестры, которые смотрели на неё с совершеннейшим потрясением.