Чёрный фимиам (СИ) - "Леха" - Страница 21

* * *

– О, господин охотник на бандитов, – судья – полный и совершенно лысый человек в богато расшитом свободном платье – улыбнулся вошедшему и махнул слуге наполнить чаши вином. – Посмотрели?

– Да. Я бы их взял, – ответил Кьен Тао.

– Наслышан, что вы отличный воин, однако же эта троица…

– …всего лишь жалкий сброд, – улыбнулся собеседник. – В моём грядущем путешествии им будет куда безопаснее со мной, чем без меня. В моих путешествиях всегда так.

Судья уважительно кивнул.

– Раз так, не мне вас учить. Однако просто отдать этих проходимцев я не могу, – развел он руками. – Но! Могу назначить твёрдую цену. Город должен вам награду – один серебряный талгат. Тогда эти трое будут стоить именно столько.

– Приятно, когда сложные дела легко и по закону решаются, – саворриец отпил вина. – А вы, кстати, интересуетесь иноземными диковинами? Приходите завтра, посмотрите, что я привез. Уверяю, многое вас удивит.

– Почему не сегодня? – его собеседник явно был разочарован. Видимо, он рассчитывал приобщиться к товарам Кьен Тао самым первым из всей знати Миль-Канаса.

– Сегодня я хотел посмотреть схватку на кругах. Говорят, ожидается невероятный боец.

– Сходите, раз собирались, – вздохнул судья. – Но обычные круги… Давайте завтра встретимся, и я расскажу, что ожидается на большой арене. Вот там бои – так бои! А пока – как поступим с вашими рабами?

– Женщину пусть отмоют и доставят ко мне в гостиный дом. Мужчин на несколько дней оставлю здесь, только проследите, чтобы не умерли и чтобы…

– Я вас понял, понял, – судья кивнул. – Передам стражникам. Всё движимое имущество сохраним в целости и сохранности. Ввиду тяжести их преступлений они продаются вам в полное владение бессрочно и без ограничений по способам использования. Женщину, разумеется, доставим. Владейте с удовольствием. Но есть небольшой нюанс. Она сказала на допросе, что родственников не имеет, потому, если у неё родится ребёнок, он будет принадлежать вам. Однако если вдруг появится её родня и предъявит на ребёнка права, вы имеете право потребовать, чтобы это дело разбирал я.

Кьен Тао тонко улыбнулся и отвесил короткий вежливый поклон:

– Не думаю, что так надолго задержусь в вашем славном городе, но судьба любит пошутить. Поэтому благодарю за разъяснения.

* * *

После того как вырвало, стало чуть легче. Правда, вся спина взмокла от противного ледяного пота. Но в остальном Кирга довольно быстро очухалась. Она была живучая, в общем-то. Не из тех неженок, которые ходят в шелках и атласе. Да чего там, те неженки тут бы и нескольких часов не протянули – в подвале, в колодках, на голых камнях, да еще после того, что сделал с ними узкоглазый урод.

Так себя успокаивала воровка и грабительница, заглушая страх, который после короткой встречи с чужаком буквально выедал её изнутри. Сперва она даже хотела позвать стражника и пожаловаться, рассказать, что против неё учинили самое чёрное, прямо-таки чернющее колдовство. Впрочем, быстро остыла: кто ей поверит? Он человек богатый, сразу видно, уважаемый – путешественник, купец, да и деньжата водятся. А она? Преступница в лохмотьях. Душегубка.

С узкоглазым стражник разговаривал вежливо, чуть не с придыханием, а её, уходя, сапогом в бок пнул. Да... от таких помощи не дождёшься. Драг их всех поставь на четвереньки и отдай своим бешеным псам вместо сук!

Кирга мечтала, как Драговы псы будут крыть её обидчиков, роняя тем на спины ядовитую слюну, а солнце тем временем ушло от крохотного оконца-щели. В подвале стало совсем темно. Рядом зашевелился Сирк – начал приходить в себя. Кирга с трудом поднялась и, неловко ступая вдоль стены, направилась к мужу, но в этот миг дверь снова открылась. Воровку ослепило сияние факела, она зажмурилась, и тут же два стражника схватили её под локти, толкнули к выходу, от которого пинками погнали прочь из темницы.

А на улице ещё стоял день! Солнце светило! Удивительно, как долго тянется время в заточении.

Один из стражников, пока Кирга щурилась, снял с неё колодки, дал напиться. Но она сперва чесаться начала, такой зуд одолел. И только после этого припала к треснувшему кувшину и пила, пила, пила…

– Эй! – стражник отобрал воду. – Разорвёт. На вот.

Он поставил к ногам узницы деревянное ведро с водой, бросил в него мочало:

– Мойся. Да как следует. Тряпьё своё сюда давай.

Воровка вперила в него враждебный взгляд.

– Попользовать решили? – спросила она с ненавистью.

Стражники переглянулись и заржали:

– Ты себя видела? Попользоваться… Да лучше в собаку пихать, чем в тебя. Мойся, вшивая.

Про себя Кирга порадовалась, что они сочли её вшивой. Быть изнасилованной прямо на тюремном дворе не особо хотелось. Ну а что им в собаку пихать лучше – так вольному воля. Пусть пихают.

Она разделась и начала мыться, а когда отжимала волосы, один из стражников бросил ей какие-то воняющие пылью тряпки.

Воровка развернула комок. Это оказалось платье – старое, но крепкое. Бабёнка, что его раньше носила, видать, совсем коротышкой была. Да ещё и толстухой. Стоило Кирге надеть наряд, стражники в два горла заржали:

– Была чучелом, а стала шваброй в тряпье.

– Не жирными харчами столуюсь, – огрызнулась узница.

– Поговори ещё, – показал ей один из стражников кулак размером с добрую головку сыра. – Руки давай.

Воровка покорно протянула тощие запястья, на которые тут же надели тяжёлые кандалы. Так же поступили и с ногами, а потом пропустили между двумя цепями третью, да такую короткую, что пришлось Кирге семенить, согнувшись к земле. Еще и в эдаком платье.

Твари.

После этого, подбадривая тычками, её погнали по городским улицам навстречу судьбе. Хорошо хоть не на галеры. Видать, на невольничий рынок. Продадут кому-нибудь. Ну да ничего. С хозяином она управится, вывернется, а там давай, Драг, ноги, прощай, славный Миль-Канас! Эх, хоть бы…

Но, к удивлению Кирги, гнали её стражники вовсе не на невольничий помост.

* * *

Стиг стоял за спиной Аурики и задумчиво оглядывал толпу. Считарь распорядился, чтобы охрана обеспечила почтенной гостье удобства и безопасность. Для многоликой освободили место, принесли изящное деревянное кресло с мягкой атласной подушкой. Она чинно уселась.

Горожане, видя богато одетую деву под вуалью и мечника за её спиной, быстро понимали, кто она такая – старались не приближаться. Радовались, что прекраснейшая спрятала от них свой лик. Мало кому захочется наткнуться в толпе взглядом на лицо храмовой девы и увидеть… хорошо если живую и здравствующую женщину. А если давно умершую? Хоть и понимали все, что обличье это переменчиво, как водная гладь, но лицезреть его простым людям было тяжело.

К слову говоря, Стиг не ожидал, что Аурика поступит так зрело. Он думал, ей будут льстить внимание и испуганные взгляды, но нареченная его удивила. Она вообще вела себя с достоинством, без глупой взбалмошности, которой так опасался её жених.

Другие мечники косились на запястье старшего отряда, но ничего не спрашивали, хотя брачную вязь, конечно, заметили все. А что тут скажешь?

От этого их молчаливого понимания Стигу становилось тошно. Приходилось подчиняться вздорной девчонке! А главное – никто не спрашивал его согласия (когда его спрашивали у храмовых воинов?). Зато все понимали, что это странно: мечник такого возраста и вот это создание в вуали. Но молчали. Разговор со старшими жёнами ещё только предстоял. И нагоняй, наверное, тоже. Ещё, может, и Истр захочет побеседовать. Но ведь думать-то сейчас надо совсем о другом!

Аурика безмятежно сидела в своем кресле и смотрела на пока ещё пустой круг. Интересно, она знает, как разгневалась Эная, увидев на запястье брата шёлковую плетёнку? Наверное, догадывается. Стиг еле успокоил сестру, еле уговорил не начинать разговор с девочкой до того, как известие о её поступке дойдёт до старших жен. Дурочку эту маленькую было жалко, да и не хотелось становиться причиной раздора между женщинами. Они-то примирятся в конце концов, а потом мечнику свой раздор и припомнят.