Дело Джен, или Эйра немилосердия - Ффорде Джаспер - Страница 8
- Предыдущая
- 8/72
- Следующая
– Звучит просто замечательно, – ответил Стикс. – Я хотел бы заплатить наличными. Не придержите ее для меня? Я подъеду примерно через час. Вы ведь в Клепхеме находитесь, правильно?
Женщина согласилась подождать и продиктовала адрес, который Стикс даже не удосужился записать. Он подтвердил свою заинтересованность, повесил трубку, тут же набрал новый номер и стал расспрашивать про совершенно другую машину, в Хаунслоу. Я сняла наушники и включила динамик, чтобы мы оба могли слушать хрипловатый гнусавый голос Стикса.
– И сколько времени он будет этим заниматься?
– По отчетам Четырнадцатого – пока не надоест. Часов шесть-восемь. Он не один такой. Любой, кто занимается продажей машины, рано или поздно сталкивается с телефонным мерзавцем вроде Стикса, хотя бы раз. Вот, возьмите, это для вас.
Он протянул мне коробку с патронами, снаряженными высокоскоростными пулями с мягкими головками, предназначенными для того, чтобы наносить максимальные повреждения.
– Это на кого? На быка, что ли?
Тэмворт даже не улыбнулся.
– Четверг, мы имеем дело с чем-то принципиально отличным от всего, что вам известно. Молитесь Богу, чтобы вам никогда не пришлось пустить их в ход, но если придется – стреляйте не раздумывая. Наш клиент не дает второго шанса.
Я вынула обойму из своего автоматического пистолета и заменила патроны в ней, а затем и в запасной. Последним в обойме я использовала стандартный патрон – на случай, если ТИПА-1 взбредет в голову провести внеочередную проверку. А в квартире напротив Стикс уже звонил по следующему номеру, в Руислип.
– Алло? – ответил несчастный автомобилевладелец на том конце провода.
– Я видел ваше объявление о продаже «форда-гранады» в сегодняшнем выпуске, – продолжал Стикс. – Он еще не продан?
Стикс вытребовал адрес владельца, пообещал приехать минут через десять, положил трубку и ликующе потер руки, по-детски хихикая. Затем зачеркнул объявление и принялся названивать дальше.
– У него даже нет прав на вождение, – сказал Тэмворт через всю комнату. – Он проводит время, воруя шариковые ручки, подстраивая поломки электроприборов до истечения срока гарантии и царапая диски в музыкальных магазинах.
– Прямо как дитя малое.
– Я бы сказал, – ответил Тэмворт, – что он одержим злом. Но до брата ему далеко.
– И какая же связь между Стиксом и похищением рукописи «Чезлвита»?
– Мы подозреваем, что рукопись у него. Согласно отчетам ТИПА-14 он принес домой какой-то сверток вечером того дня, когда был ограблен Гэдсхилл. Я первый соглашусь, что мы стреляем наугад, но это лучшее указание на его близкое присутствие за последние три года. Примерно тогда он засветился после своей смерти.
– Он уже потребовал выкуп за рукопись? – спросила я.
– Нет, но еще рано. Процесс может оказаться не таким простым, как хотелось бы. Наш клиент имеет ай-кью сто восемьдесят, так что просто вымогать деньги для него – слишком скучно.
Орешек вошел в комнату, сел, чуть дрожащими руками взял бинокль, надел наушники и отключил динамик. Тэмворт взял ключи и протянул мне книгу.
– Я должен встретиться с моим коллегой из ТИПА-4. Вернусь где-то через час. Если что стрясется, кидайте на пейджер. Мой номер – «перезвонить» и единица. Устанете – почитайте.
Я посмотрела на книгу. Это была «Джен Эйр» Шарлотты Бронте в красном кожаном переплете.
– Кто вам сказал? – резко спросила я.
– О чем сказал? – ответил Тэмворт с искренним удивлением.
– Просто… я часто читала эту книгу. Когда была моложе. Я очень хорошо ее знаю.
– Вам нравится финал?
Я немного подумала. Вконец испорченная кульминация романа была результатом горького разочарования Бронте в своих близких. Практически все соглашались с тем, что, если бы Джен вернулась в Торнфильд-холл и вышла замуж за Рочестера, книга стала бы намного лучше.
– Никому не нравится финал, Тэмворт. Но книга великолепна, невзирая на концовку.
– Тогда перечитать ее еще раз будет особенно полезно, не так ли?
В дверь постучали. Тэмворт открыл, и вошел мужчина, голова которого плавно переходила в плечи, минуя шею.
– Минута в минуту! – сказал Тэмворт, глядя на часы. – Четверг Нонетот, это Колымагги. Он здесь временно, пока я не пришлю замену.
Улыбнулся и был таков.
Мы с Колымагги пожали друг другу руки. Он улыбнулся, хотя нынешнее задание ему явно не слишком-то нравилось. Сказал, что рад знакомству, затем подсел к Орешеку и заговорил о результатах скачек.
Я побарабанила пальцами по обложке «Джен Эйр», которую оставил мне Тэмворт, и сунула книгу в нагрудный карман. Собрала кофейные чашки и отнесла их на кухню, к потрескавшейся эмалированной раковине. В дверях появился Колымагги.
– Тэмворт сказал, что вы – литтектив.
– Тэмворт правильно сказал.
– Я тоже хотел быть литтективом.
– Да? – ответила я, пытаясь найти в холодильнике хоть что-нибудь купленное позже, чем год назад.
– Да. Но мне сказали: знаешь, парень, прочитай сначала парочку книжек.
– Это помогает.
В дверь постучали, и Колымагги инстинктивно схватился за пистолет. Он был куда более настороже, чем казалось.
– Спокойно, Колымагги. Я открою.
Он подошел со мной к дверям и снял пистолет с предохранителя. Мы обменялись короткими понимающими взглядами.
– Кто там? – спросила я, не открывая двери.
– Здравствуйте! – послышался ответ. – Меня зовут Эдмунд Капиллари. Вы никогда не задавались вопросом, действительно ли именно Шекспир написал все эти чудесные пьесы?
Мы облегченно вздохнули, и Колымагги снова поставил пистолет на предохранитель, выругавшись себе под нос:
– Чертовы бэконианцы!
– Спокойно, – ответила я, – законов он не нарушает.
– А жаль.
– Тсс.
Я отворила дверь, не снимая цепочки, и увидела маленького человечка в мешковатом вельветовом пиджаке. Вежливо, с нервной улыбкой, приподняв шляпу, он держал перед собой удостоверение с загнутыми уголками. Бэконианцы были чокнутыми, но по большей части совершенно безобидными. Их жизненной целью было доказать, что величайшие пьесы, написанные на английском языке, принадлежат перу Фрэнсиса Бэкона, а не Уилла Шекспира. Бэкон, согласно их вере, не получил заслуженного признания, и теперь они без устали восстанавливали справедливость.
– Здравствуйте! – радостно поздоровался бэконианец. – Могу ли отнять у вас немного времени?
Я медленно отчеканила:
– Чтобы вам удалось заставить меня поверить в то, что юрист мог написать «Сон в летнюю ночь», я должна быть намного ненормальнее, чем кажусь.
Но отшить бэконианца с маху не получилось. Он явно любил спорить и не смущался слабостью своих аргументов. Наверное, по жизни он работал страховым агентом.
– Но не настолько ненормальной, чтобы предположить, будто бы школяр из Уорвикшира почти без образования мог написать произведения, вошедшие в вечность!
– Нет никаких свидетельств тому, что у него не было формального образования, – спокойно возразила я, вдруг ощутив удовольствие от ситуации. Колымагги намекал, чтобы я отделалась от гостя, но я проигнорировала его жестикуляцию.
– Согласен, – ответил бэконианец, – однако я утверждаю, что Шекспир в Стрэтфорде и Шекспир в Лондоне – разные люди.
Интересный подход. Эдмунд Капиллари воспользовался паузой и бросился в атаку. Он на автопилоте затараторил заранее отрепетированную речь:
– Стрэтфордский Шекспир был богатым зерноторговцем и покупал дома, тогда как лондонского Шекспира преследовали кредиторы за мелкие долги. В тысяча шестисотом году кредиторы проследили его аж до Суссекса, но почему они не трогали его в Стрэтфорде?
– Понятия не имею. Он был на коне!
– Никто в Стрэтфорде не подозревал о его литературных успехах. Никто не видел, чтобы он хотя бы раз в жизни купил книгу, написал письмо или сделал что-нибудь кроме как торговал – мешки с зерном, мешки с солодом, одни сплошные мешки!
Человечек прямо лучился от сознания собственного триумфа.
- Предыдущая
- 8/72
- Следующая
