Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - "Kira Bullet" - Страница 52

Те, кто нуждался в помощи или восстановлении моральных сил, могли подойти к любому деревцу, крепко обнять ствол и попросить помочь или просто излить ему душу. Перед этим надо было сделать подношение — положить перед ним на землю завернутый в белый платок кусок хлеба с солью.

При этом надо было произнести заговор, выученный на уроке Рогнеды Юлиевны: «Боярышнику, брату моему, подарки принес, на свою сторону перенес. Теперь станет ко мне прислушиваться, на мольбы без злости отвечать, в делах помогать. Прошу, выручи, боярышник, за доброту, соль и хлеб, что от чистого сердца принес! Да будет так!». Сие действо для простого обывателя могло показаться глупым, но ведьмаги, черпающие силу от природы, относились к этому очень серьезно.

В общем, жизнь кипела своим чередом, не давая заскучать. Так вот на том самом уроке Гербологии и травничества, когда ребята чуть углубились в чащу леса с лукошками наперевес, то услышали странный шум.

Особо впечатлительные сразу побежали за преподавателем, ну или куда глаза глядели. Мирослава же, схватив Полоцкого, который закидывал в рот очередную порцию красных сладких ягод, потащила его на шум.

— Какой-то знакомый скрежет, не находишь? — сразу же заметил Яромир, выплевывая мелкие косточки на землю. Девочка согласно кивнула, вглядываясь вдаль и пытаясь разглядеть то, что не давало им покоя еще с того момента, когда они выслеживали Ягу.

C приходом первых холодов лес как-то облысел и почти полностью скинул свое лиственное одеяние, поэтому разглядеть что-то вдалеке можно было куда проще, чем когда пышная листва закрывала обзор. Пробравшись еще дальше, подростки огляделись, но было ощущение, что шум всегда начинался в противоположной стороне.

Решив, что это бесполезно, друзья стали возвращаться назад, когда снова услышали громкий хруст веток и треск стволов деревьев. Резко развернувшись, они стали оглядываться, но ничего не увидели. Так как урок был поставлен на время перед ужином, как дополнительное занятие, то солнце уже скрылось за горизонтом, и Пуща окунулась в сумерки.

— Что за чертовщина? — прошептала Мирослава, ухватившись за рукав Яромира и чуть пригнувшись.

— Тсс, — приложил палец к губам парень, прося быть тише. Он внимательно вглядывался вдаль. — Ничего не понимаю, — тихо сказал Яромир.

— Ты что-то услышал?

— Я не понимаю, кто может издавать такой шум, от которого все птицы леса разом в небо взмывают. Но на виду он не показывается!

— Может, «это» в глубине леса? Мы все-таки ближе к выходу на опушку, — ответила девочка и выпрямила спину, потягиваясь.

— Если такой шум исходит из глубины леса, то какой он на самом деле силы, если рядом будет находиться?

Мирослава рассеянно пожала плечами.

— Не увидим — не узнаем.

— С ума сошла! Предлагаешь пойти искать?

Яриловка, запахнув покрепче длинный ферязь, направилась в глубь леса по тонкой тропинке. Яромир, борясь с противоречивыми чувством утащить девочку подальше отсюда и желанием разузнать правду, двинулся следом, взяв на себя ответственность, запомнить дорогу.

Однако спустя десяток минут петляния сквозь кустарники полагаться на свою память уже не имело смысла. Все казалось одинаковым. Высокие сосны и ели, редкие березки и липы, кусты шиповника и дикой малины, низкорослые колючки. Ни примет, ни чего-либо запоминающегося. Вовремя вспомнив недавно изученное заклинание тонкого пореза, он, махнув рукой с перстнем, оставлял зарубки на стволах деревьев.

— Оффендо, — повторял Яромир с определенной периодичностью. Что они будут делать, если встретят какую-то нечисть, Мирослава не представляла. Они пока что изучили только малую часть славянского бестиария, а также немного знали заклинаний и заговоров против разного рода существ.

Когда лес стал практически непроходимым, а сапоги стали сильно увязать в болотистой местности, Мирослава почти сдалась и хотела развернуться назад, когда звук повторился. Где-то совсем близко и очень громко. Оглянувшись, подростки заметили, что стоят на перепутье двух тропинок.

— Мир, какое сегодня число? — зашептал Яромир, подходя ближе к подруге.

— Тридцать первое октября с утра было, — ответила девочка, пытаясь понять, к чему он это спросил.

— О, батька Ярила, помоги, — каким-то совсем отстраненным голосом проговорил парень и нервно взлохматил черные волосы.

— Полоцкий, твою за ногу, что происходит?!

— Сегодня Велесова ночь.

Мирослава пыталась откопать в своей голове хоть какое-то упоминание об этом дне. На ум приходил только популярный за рубежом праздник Хэллоуина.

— Какая еще ночь?!

Яромир повернулся, чтобы начать рассказывать о том, что сегодняшняя ночь, это время перехода от света к тьме. Ночь, когда открываются границы между мирами, а дороги могут отвести спутника совсем не туда, куда он шел.

Особенно опасным временем считалось время с заката до восхода солнца, когда два бога Чернобог и Белобог, боги Нави и Прави вели свой разговор на границе миров. Это ночь памяти своих предков. Надо было оставить на пороге дома им угощение, а также поблагодарить домового небольшим подарком в виде пряника или конфеты за помощь и защиту семьи и дома. В эту ночь, положив под подушку яблоко, можно было увидеть вещий сон, прочитав перед этим заговор. Учащиеся на старших курсах Ведограда проводили и другие обряды, к которым первогодок пока не допускали.

Но вот где-то слева послышался хруст дерева, не давший Яромиру озвучить эти слова вслух. Не такой громкий, как они слышали ранее, а будто шел человек. Ребята обернулись, ожидая увидеть учителя, за которым ринулись их одногруппники, но их ожиданиям сбыться сегодня не суждено.

— Потерялися, как я погляжу, — хихикало нечто, выходя из кустов. Черный и мохнатый человечек, чьи тонкие ручки и ножки были поросшими зеленым мхом. За спиной волочился длинный хвост-метелка, а с его мордочки свисала борода из еловых веток. На голове росли коротенькие рожки-ветки, как у совсем молодого оленя.

Конечно, кого еще, кроме как лешего, они могли встретить в этот чудесный вечер?

— Ищем того, кто шумиху наводит в лесу, лесной батька, — ответил ему Яромир, стараясь, чтобы голос не дрожал. Нельзя было допустить, чтобы Мирослава почувствовала, что он совсем не бесстрашный.

— Чаво ругаитись, а? — рогатый шел к ним по тропинке, хитро щурясь. Ох, и не любил он ругань в своих лесах.

— Совсем нет, батька, — отвечал парень и неотрывно наблюдал за лесным духом.

— Как же, — не поверил тот и остановился. Он ростом доходил Мирославе до груди, был худ и как-то скрючен. Маленькие черные глазки иногда светились изумрудным огнем в сумраке леса. — Видел тебя по вересеню здеся, — он кивнул Яромиру, и тот напрягся, а девочка нахмурилась, соображая: когда это он мог его видеть в сентябре, если только на празднике Новолетия? Ну точно!

— По’лно, — холодно остановил того парень. — Видал ты, может, кто шумиху здесь наводит?

— Да пока чтось только вы, — тихонько захихикал, а Мирослава покрылась огромными мурашками. От его голоса исходили какие-то вибрации, от чего голос был будто «роботизирован».

— Что хочешь взамен на информацию? — деловито спросил яриловец у лешего.

— Будто у тебя, княже, что-то есть. С пустыми руками в лес причапали!

Мирослава вдруг вспомнила, что во внутреннем кармане мундира у нее лежали любимые барбарисовые карамельки, которые она постоянно таскала с собой. Расстегнув пару пуговиц, юная ведьма вытащила небольшую горсть сладостей и протянула дрожащую ладонь хозяину леса, очень быстро вспоминая недавно выученный заговор.

— Пришли не зваными, лесу кланяемся. Батюшка лесной, прими от нас относ!

Леший недоверчиво приблизился, перебирая лапами-копытцами, и принюхался. Где-то Мирослава читала, что, помимо яиц и хлеба, любит тот и сладкое. Он сложил скрюченные ладони с длинными и корявыми пальцами «лодочкой» и качнул ими, безмолвно прося ссыпать конфеты ему в лапы.

Зрелище было не для слабонервных. Руки из веток казались мягкими, будто на них были надеты варежки из вечно зеленого мха. Но были они очень цепкими и ловкими, ибо так профессионально раскрывать леденец из фантика не каждому человеку удастся. Он закинул красный леденец в рот и замычал.