Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся - Страница 54

Из горла вырывается нервный смешок. Потому что я слишком хорошо знаю Бурака. Он не сможет жить... Не сможет просто бездельничать, не работать. Это он сейчас настроен иначе, но со временем поймет, что ему чего-то не хватает.

— Бурак, ты с ума сошел? Нет, я не верю, что ты сможешь перешагнуть через свой бизнес, который годами строил.

— Смогу, поверь мне.

— И кого же оставишь во главе? Раз ты согласен остаться в Штатах навсегда, если мы этого захотим... Кто будет управлять компанией?

Бурак вдыхает, устало трет лицо ладонью. Прикрыв глаза, он тяжело сглатывает и снова приподнимает веки. Теперь смотрит на меня так, будто уже принял решение, которое больше не изменится.

— Костю. Он справится — я уверен. Ты мне скажи... согласна или нет? Может, тебе время нужно? Ну, подумать...

Я отвожу взгляд. Потому что не знаю, что ответить. На самом деле как-то все равно — жить тут или в Штатах. В любом случае у сестры теперь своя жизнь. Она настолько счастлива со своим мужем, что едва вспоминает обо мне и Али раз в несколько дней. Пишет короткое сообщение, а потом снова испаряется. Я ее не трогаю, поскольку не хочу лезть к ним. Лишь бы она была счастлива. Другого мне не нужно.

А бабушка... Ну, она тоже отказалась с нами жить. Еще пару лет назад, когда Бурак предложил ей переехать в наш особняк. Сослалась на то, что у нее своя квартира есть. Свои подруги по соседству... А сейчас уж тем более не захочет улететь отсюда. Поэтому... не думаю, что кто-то огорчится, если я соглашусь на предложение Бурака и мы переедем в Штаты.

Зато без семьи Феррахоглу будет спокойнее. Вдали от тех людей, которые собственноручно угробили брак своего родного человека.

— Я даже не знаю... Бурак, ты же понимаешь, что ответить я тебе в любом случае не смогу? Эти решения так спонтанно не принимаются. Я...

— Понимаю. Оставим этот разговор на завтра. Вот тогда ты и скажешь, что решишь. Окей?

Не успеваю я возмутиться, что один день — это мало, как в комнату забегает Али. Покрасневший и испуганный.

— Что случилось? — Я сразу встаю и подхожу к сыну. Опускаюсь перед ним на корточки.

— Там, — тычет пальцем на дверь, — бабушка... Она упала! Ей плохо стало! Мам, бабушка...

Бурак сразу же выходит из спальни. Я иду следом за ним. Быстро спускаемся вниз. Бабушка Ясемин лежит на ковре в гостиной, а рядом стоит наша домработница с телефоном в руке.

— Я скорую вызвала! — говорит она, замечая нас.

— Давление, наверное, — бормочу встревоженно. Падаю на колени рядом с бабушкой, глажу ее по волосам. Дышит... — У нее такое часто бывает.

И чувствую, как у самой перед глазами плывет, затем темнеет. К горлу подкатывает тошнота.

— Лейла! — врезается в сознание голос Бурака. Но я, кажется, отключаюсь.

Просыпаюсь с тяжелой головой. События прошедшего дня вкупе с бессонной ночью дают о себе знать. Виски сжимает так сильно, что я морщусь, едва сажусь на постели.

Вчера от страха за бабушку я не смогла сдержать себя и, оказывается, упала в обморок. Тревога не утихала до тех пор, пока, я не узнала, что все нормализовалось и страшное позади. Бабушка Ясемин в порядке.

Я оглядываюсь, замечая, что в комнате одна. Превозмогая ломоту в теле, встаю с кровати и иду к дверям, пытаясь найти сына.

— Доброе утро. Вы не знаете, где Али? В детской его нет, — спустившись с лестницы, спрашиваю у домработницы, которая вовсю орудует на кухне.

— Доброе, — в тон отвечает она. — Бурак Османович отвез Али в детский сад, так что можете не беспокоиться.

От ее слов я облегченно выдыхаю. Прищурившись, подхожу к столешнице, и, налив воду из графина в стакан, сразу же его осушаю.

— А где он сам? Уже поехал в офис?

— Нет. — Домработница отрицательно мотает головой. — Как только хозяин отвез вашего сына, он вернулся сюда. Сейчас он находится в своем кабинете.

Я киваю и иду в сторону нужной комнаты. Поднимаюсь на второй этаж, и, не доходя до двери, слышу мужские голоса — Кости и самого Бурака.

Прикусив губу, прислушиваюсь, чтобы понять, о чем они говорят.

— Так получилось, что у меня, кроме тебя, нет человека, которому я могу всецело доверять, — говорит Бурак. — Да, у меня есть братья. Отец. Мать. Но ты уже знаешь, какие они на самом деле. К ним доверия нет и не будет. Тем не менее каждый из них сейчас пытается со мной сблизится. Однако я не смогу к ним относится, как раньше. Как ты понял, я сделал выбор, и их для меня не существует. Да и наладить отношения они решились только потому, что начались проблемы в компании. Они проиграли тендер. Проект прогорел, и им сейчас очень нужны деньги и моя финансовая помощь. Поэтому и подбивают клинья. Уж явно не из благих намерений. Только вот меня это не волнует... — Муж делает короткую паузу. — Для меня главным ориентиром будут Лейла, сын и наш будущий ребенок. Мне они нужны. А те, кто воткнет в спину нож, едва я отвернусь, — уже нет. Ты, наверное, думаешь, к чему это я? Так вот, Кость... Я хочу, чтобы ты встал во главе компании. Потому что других претендентов кроме тебя я не вижу. Да и как сказал до этого — их просто нет. Считаю это правильным и взвешенным решением. Хочу, чтобы моей компанией управлял достойный. Ты же понимаешь?

— Это слишком большая ответственность, — откликается адвокат.

— Знаю. Но у тебя есть варианты лучше? Есть кто на примете, Костя? — усмехается Бурак. — Ты прекрасно знаешь, что замену найти сложно, а бросать дело своей жизни на тех, кого я едва знаю — как минимум непрофессионально и глупо. Ты же знаешь о компании все.

— И то верно, — отвечает тот. — Но все же...

— Останься здесь. Во главе компании, — командным тоном перебивает Бурак. — Никто другой не справится.

— А что насчет Лейлы? — вдруг говорит Костя, и я не сразу понимаю, о чем он. — Ты ей-то сказал о своем решении?

— Сказал, но согласия она еще не дала. Это лучший вариант для нас всех. После того, что произошло... Эти воспоминания и люди вокруг будут преследовать ее постоянно. А я этого допустить не могу. Лейла — самое важное, что у меня есть, и если ей некомфортно, то разве я могу быть счастлив, видя ее в таком состоянии? Она ведь и переехать сюда решилась только из-за Али. Уверен, что не из-за меня. Знаю, что ей все это в тягость. Поэтому других вариантов не вижу. Мы улетим в другое место. А директором компании будешь ты.

— Нет, Бурак. Как бы разумно твои слова ни звучали, но я этого сделать не могу. Стать гендиром? Мне? — хмыкает Костя. — Это твое детище. Ты вложил в компанию все силы. Столько усердия и трудов... Ради чего? Чтобы так просто отдать ее? Я не согласен с твоим решением. По поводу Лейлы все понимаю, но нести такую ответственность, сидя в твоем кресле и отбирая твои регалии... не для меня. Ты же помнишь, кто я по профессии? Я обычный юрист. Куда мне компания?

— Обычный юрист? — переспрашивает Феррахоглу. — Низкого ты мнения о себе. Ты лучший в своем деле. Других таких нет, Костян.

— Это другое.

— Ошибаешься. И я считаю, что ты справишься. В любом случае в тебе есть все необходимое. Упорство. Знания. Целеустремленность. Я уверен в тебе на сто процентов. Так пойди же мне навстречу. Ради нашей дружбы...

— Это манипуляция. — До меня доносится смешок. — Чистой воды. Но я тебя понял.

— А как по-другому? Иначе ты не согласишься. Я знаю твой характер. Но мне это нужно. Нужно уехать и увезти отсюда семью. Я чувствую, что так отгорожу их от всех, кто может навредить.

— Ты думаешь, что твои родители не перестанут искать возможности навредить Лейле?

— А ты считаешь, что люди меняются, Костя? — парирует в ответ Бурак. — Я надавил на них. На отца. Мать. Братьев. Сейчас они в полной заднице. Но это не гарантия безопасности для Лейлы и моих детей. Обида и желание мести очень опасны. Человек, которому нечего терять, может пойти на многое... Поэтому я и принял такое решение. Если мы будем жить вдали ото всех, то моя семья будет цела и невредима. Но главное... будет счастлива Лейла. Для меня это ориентир. Здесь ей не нравится, и я это вижу... Да и как ни крути, здесь слишком высока вероятность увидеться с моими, так сказать, родственниками. А там — нет. И это я еще не говорю о том, что она до сих пор вспоминает мою оплошность. То, что я наговорил... То, что сделал.