Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся - Страница 23

Бурак

По раскрытым губам Лейлы и недоброму блеску в ее глазах видно, что она желает высказать мне все, что думает о моей выходке с порванными документами, которые принес ей я сам. Конечно же, теперь все это выглядит полнейшим абсурдом и моим разыгравшимся воображением, где Лейла виновница развала нашего брака и что она изменила мне с другим. Отныне жена имеет полное право посылать меня куда подальше. Только в отличие от меня, она выбирает иную стратегию: просто ничего не отвечает.

И я понимаю почему.

Али. При нем Лейла никогда не начнет ссору. Никогда не покажет сыну, что его отец — недостойный их урод.

А я ни капли не жалею, что порвал те бумаги. Ни о каком разводе не может быть и речи! Моя она. Как встретил ее — сразу это понял. Хотя и облажался по полной. Впору посыпать голову пеплом, как только вспоминаю слова Акарсу. И снова вижу возле него Нихан... улыбающуюся. Явно влюбленную в своего мужа.

«Я люблю сестру Лейлы. И с госпожой Феррахоглу мы встречались по одной-единственной причине: я хотел познакомиться с сестрой своей будущей жены», — подливает масла в огонь услужливая память.

Бл**дь! От той картины каленым железом жгло сердце, боль разрывала голову на множество окровавленных осколков. Хотелось крушить все вокруг, пока не станет легче. Пока не свалюсь без сил.

Сейчас же кажется, что отношения с Лейлой окончательно уничтожены. Ее полные горечи слова набатом звучат в голове:

«Когда ты узнаешь всю правду, будет уже поздно. Слишком поздно для нас, Бурак. Все кончено. Запомни это».

Никогда бы не думал, что окажусь в такой дерьмовой ситуации, но назад время не отмотать. Остается удержать жену. Любым способом. Иной вариант не рассматривается.

Не могу ее отпустить. Никогда. Ни за что. Не в этой жизни. Костьми лягу, но мы не разведемся! Пусть даже не любит. Не простит. Но будет со мной.

С нами...

Перед уходом в последний раз заглядываю в глаза жены, надеясь найти там хоть каплю надежды, то натыкаюсь на немое презрение и пустоту. От этого на душе становится еще тяжелее. Но виноват сам.

Поджав губы, я разворачиваюсь на пятках и иду в коридор.

Как не вовремя позвонил отец! Был бы я к ним равнодушен, давно бы всех послал. А так нельзя — брат в больнице. Нужно ехать.

— Пап! Пап! — слышу недалеко от себя голос сына, от которого хочется еще раз обозвать себя ублюдком.

Хочется остаться с ними, но я все равно обуваюсь и напрягаюсь, когда спины касается маленькая ладонь Али.

— А ты куда? И когда к нам вернешься? — спрашивает он. — Я буду тебя ждать. Придешь?

— Вернусь. — Я поворачиваюсь к нему и прижимаю его к себе, втягивая родной запах. — Обязательно вернусь, сын. Вечером. Слово даю.

— Хорошо. — Али кивает и отходит. А я встречаюсь взглядом с глазами Лейлы, которая наблюдает за нами, стоя возле двери в коридор.

Жена просто прожигает во мне дыру. Ей явно не нравится то, что я пообещал вернуться. Да еще и без ее разрешения.

Сын подходит к ней и обнимает за колени, будто показывая, что при любом раскладе в матери он нуждается больше, чем во мне. И Лейла гордо вскидывает подбородок.

Впрочем, и я без нее словно пес бродячий.

О чем я думал, когда выгонял ее из дома, думая, что Али так будет лучше? Не знаю. Видимо в голове был кисель. Одержимый ревностью, я не соображал, что творю. Что собственными руками разрушаю нашу семью.

Я спускаюсь и выхожу из дома. Открывая дверь авто, бросаю взгляд на окно, в котором вижу тонкий силуэт жены. Еще жены! И так будет всегда.

Вернусь, и все станет как прежде. Точно. Да, я виноват. Но, черт возьми, не только я! Сама ведь молчала, будто воды в рот набрала.

Я выруливаю на главную улицу и через тридцать минут оказываюсь возле нужной больницы. Вхожу в помещение, и у стойки регистрации тут же нахожу мать и отца. Они яростно дискутируют с медсестрой.

— Что случилось? — с ходу задаю вопрос, глядя в разгневанные лица.

— Ты где был?! — Мать упирает руки в бока. — Где ты, черт возьми, был, Бурак, когда твой брат попал в беду... Когда находится при смерти?

Она пышет гневом и взваливает вину на меня.

— Наверное, развлекался где-то, — вставляет отец. — О семье думать когда будешь, сын?!

— Я не ребенок, чтобы указывать мне, как я должен себя вести! — тут же психую я. — Вместо ваших лекций и допросов лучше расскажите, что случилось. Как брат попал в аварию?

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! — Мать хватается за сердце.

— За языком следи, Бурак, — не остается в долгу отец.

— А потому что это больница, а не базар. По-человечески нельзя мне все объяснить? К сожалению, я не телепат, чтобы понимать все и сразу! — рявкаю я. Злость набирает обороты. — Скажите, что произошло?

Мать вздрагивает и наконец отвечает сквозь зубы:

— Уфук ехал на высокой скорости. Потерял управление и попал в аварию.

— Как вы узнали о том, что случилось с братом?

— Нам позвонила полиция, — объясняет она. — Кстати, они на втором этаже. Мы с отцом отказались с ними разговаривать. У нас сын при смерти! А тут они со своими расспросами!

Она не успевает договорить, а я уже бросаюсь к лифту. Поднимаюсь на нужный этаж и, как только заворачиваю за угол, встречаюсь с мужчиной в форме.

— Добрый день, я Бурак Феррахоглу, брат того парня, который попал в аварию. Можете объяснить, как это произошло? — обращаюсь к нему. — Нашли виновных в том, что случилось?

Полицейский окидывает меня коротким взглядом, поправляя фуражку.

— Ваш брат превысил скорость, не справился с управлением и врезался в чужую машину. К счастью, в той машине никто не пострадал.

На этих словах я с силой сжимаю переносицу и облегченно выдыхаю. Груз с души.

— Тем не менее вина полностью лежит на моем брате, верно?

Он кивает.

— Господин Феррахоглу нарушил правила дорожного движения, превысив положенную скорость. Так что отвечать придется по закону. Кроме него, в машине находилась девушка. С ней все в порядке.

— Что? — удивляюсь я.

Какая, к черту, девушка? Насколько я знаю, жена брата сейчас в отъезде — с детьми у ее матери.

Предположение выстреливает неожиданно и точно бьет по оголенным нервам.

А ведь родители ничего не сказали... Не сказали, что он был не один. Получается, покрывают его? Или что?! Молчат, зная о его похождениях и возможной измене?

— Не переживайте, девушка в порядке. Сейчас находится в другой палате. Ее жизни ничто не угрожает, — повторяет полицейский, но я лишь отмахиваюсь.

— Мне нужно где-нибудь расписаться или еще что-либо?

Он отрицательно мотает головой.

— Мы ждем, когда очнется ваш брат. Вас не было на месте происшествия, значит, и показания давать будет он.

Я киваю, а затем падаю на скамейку и начинаю массировать виски.

Сам хочу дождаться момента, как проснется Уфук, и вытряхнуть из него пару признаний.

Однако проходит час... другой, а он так и не приходит в себя. В нетерпении я иду к родителям, которые все так же ждут на первом этаже. Кажется, договариваются об отдельной палате для своего любимого сына.

— Ну что? — нетерпеливо спрашивает мать. — Узнал что-нибудь о состоянии брата? Каково ему сейчас, бедному... Ты оставил его одного и...

— Вы знали, что в машине он был не один? — Я пропускаю ее упрек мимо ушей. — Вы знали, что из-за него чуть не пострадали люди?!

— Никто же не умер! — упрямо говорит мать. — Остальное меня не волнует. Главное — здоровье Уфука! Тебе ли не знать! Какая разница, что там с другими?

— Да? — Я вскидываю бровь. — А как же то, что твой сын ехал с какой-то девушкой, забив на свою жену и детей?

— Это тебя не касается! Все ложь! Он был один! — взрывается она. — И вообще... Скажи спасибо, что он жив!

Детский сад, ей-богу. Будто чужая жизнь — игрушка.

— Ну спасибо. Все, достало! Я еду домой, — рычу я и поворачиваюсь к выходу. Все равно братец так и не пришел в себя. А ждать непонятно еще сколько.