Сквозь волшебное кольцо. Британские легенды и сказки - Шерешевская Наталья Викторовна - Страница 49

Однако Дженни спокойно провела его сквозь стадо, отвечая направо и налево то по-козьи, то по-человечьи. Наконец они остановились перед самым большим и самым старым козлом. Дженни низко поклонилась ему, словно королю.

— Это и есть тот человек? — спросил Козел-король.

— Тот самый, — ответила она.

— Да-а, я ожидал лучшего, — сказал король. — Для человека и то он выглядит довольно жалко.

— После он будет выглядеть лучше, — уверила Дженни короля.

«После чего?» — удивился Кэдуладер, хотя вопрос этот оставил при себе.

— Ну, как, — спросил Козел-король, глядя на него красными глазами (вернее, глазами с красными ободками), — согласен ты вступить в нашу компанию?

«Ах, вот почему она сказала, что после я буду выглядеть лучше! — подумал Кэдуладер. — После того, значит, как меня превратят в козла».

— Никак нет, ваше величество! — одним духом выпалил он. — Я не хочу превратиться в козла и вообще не хочу больше иметь ничего общего с козами!

— Не хочешь стать козлом? — взревел Козел-король. — Ах ты жалкое созданье! Да это мы, хозяева земли, не желаем иметь ничего общего с ничтожными людьми вроде тебя!

И с этими словами Козел-король одним ударом могучих рогов сбросил Кэдуладера со скалы.

Уже настало утро, когда Кэдуладер очнулся и обнаружил, что лежит под высокой скалой головой в кустах, а ногами в болоте. Ярко светило солнце, в небе носились птицы, но Кэдуладеру хотелось одного — скорее домой!

Стоит ли говорить, что свою Дженни он больше в глаза не видывал. Да это и не имело такого уж значения, потому что с того дня у него совсем пропал интерес к козам. Он распродал свое стадо и вместо коз купил овец. Так что если бы мы захотели рассказать вам новую историю про Кэдуладера — но не бойтесь, мы не хотим! — ее бы пришлось, наверное, назвать: Кэдуладер и овцы.

На самой границе горного Уэльса жил некогда старый, злой великан. И уж не знаю почему, но он просто терпеть не мог мэра и всех жителей города Шру́сбери. Долго он ломал себе голову, как бы им посильнее досадить, и наконец не придумал ничего лучше, как бросить полную лопату земли в реку Се́верн, чтобы ее запрудить.

«Ха, ха! — думал великан Рёкин (так его звали — вполне приличное имя для старого и злого великана). — Пусть речка выйдет из берегов и затопит весь город вместе с мэром и всеми жителями. Весь-весь!»

И вот это низкое созданье в один прекрасный день отправилось в город Шрусбери с полной лопатой земли.

Не знаю уж, как так случилось, но по дороге он заблудился и пришел не к Шрусбери, а к Веллингтону. Уже вечерело, и великану хотелось скорей добраться до места, потому что ноша была тяжелая и он совсем из сил выбился.

Совсем недалеко от города великан встретил сапожника с большим мешком на спине, в котором были старые башмаки да сапоги. Этот сапожник возвращался домой в Веллингтон, где была его лавка, а шел он из Шрусбери, где и набрал все эти башмаки и сапоги для починки.

— Послушай! — окликнул его великан Рёкин. — Далеко еще до Шрусбери?

— До Шрусбери? — переспросил сапожник, запрокидывая голову и глядя вверх. Выше, выше, пока где-то уже совсем высоко он наконец не разглядел то, что было великановой головой, и она ему совсем не понравилась. Поэтому вместо ответа он спросил: — А что тебе там нужно, я имею в виду в Шрусбери?

— Видишь эту лопату земли? — спрашивает великан, и при этом голос его задрожал от злобы. — Я собираюсь бросить ее в Северн, чтобы река вышла из берегов и затопила весь Шрусбери: и мэра, и жителей, всех, всех!

Сапожнику такая затея пришлась не по душе.

«Ничего себе — затопить Шрусбери! — подумал он. — Вместе с мэром и всеми жителями. Ну нет, не выйдет!»

Так он подумал. Но на самом-то деле что мог поделать какой-то ничтожный сапожник с настоящим великаном?

Он опустил на землю мешок, поскреб в затылке и говорит:

— Так, значит, Шрусбери? До него еще порядком! Сегодня тебе туда никак не добраться. Да и завтра, пожалуй, тоже.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает великан.

— Да я как раз иду из Шрусбери, — говорит сапожник и развязывает при этом свой мешок, чтобы великан увидел, что у него там. — Это очень далеко, поверь мне. Видишь, сколько башмаков и сапог я износил, пока шел оттуда?

— О горе мне! — вздохнул великан, и от его вздоха даже горы задрожали. — Тогда лучше я не пойду туда. Я и так совсем из сил выбился. Чтобы еще хоть немного тащить эту тяжеленную лопату с землей, нет уж!

— Если б немного! — подхватил сапожник. — Но туда еще идти и идти!

— Раз так, — говорит великан, — тогда мне, пожалуй, умнее всего сбросить эту землю прямо здесь и вернуться домой.

Сапожник промолчал: он боялся, как бы великан не разгадал его хитрость. Но великан так устал, да и вообще-то был глуповат, что ничего даже не заподозрил. Он опрокинул лопату с землей на том месте, где стоял, вычистил о край лопаты свои сапоги и зашагал прочь в валлийские горы. И больше о нем в Шрусбери не было ни слуху ни духу.

А если вы не верите, что все так и случилось, ступайте по дороге из Шрусбери в Веллингтон и, не доходя до города, сами увидите на том месте, где великан опрокинул лопату земли, высокий холм, который так и называется Рёкин, а рядом холмик поменьше — из той земли, которую великан счистил со своих сапог.

Из оксфордского издания Барбары Кер Уилсон, из двухтомника «Британские сказки» Эмейбл Уильямс-Эллис и сборника Аллана Стюарта

Жил на свете мальчик по имени Перси. И, как все мальчики и девочки, он ни за что не хотел вовремя ложиться спать.

Хижина, где он жил с матерью, была небольшая, из грубого камня, какого много в тех местах, и стояла как раз на границе между Англией и Шотландией. И хотя они были люди бедные, по вечерам, когда в очаге ярко горел торф и приветливо мигала свеча, их дом казался на редкость уютным.

Перси очень любил греться у огня и слушать старинные сказки, какие ему рассказывала мама, или же просто дремать, любуясь причудливыми тенями от пылающего очага. Наконец мать говорила:

— Ну, Перси, пора спать!

Но Перси всегда казалось, что еще слишком рано, и он спорил с ней и препирался, прежде чем уйти, а стоило ему лечь в свою деревянную кроватку и положить голову на подушку, как он тут же засыпал крепким сном.

И вот как-то вечером Перси так долго спорил с мамой, что у нее лопнуло терпение, и, взяв свечу, она ушла спать, оставив его одного возле пылающего очага.

— Сиди, сиди тут один у огня! — уходя, сказала она Перси. — Вот придет старая злая фея и утащит тебя за то, что мать не слушаешься!

«Подумаешь! Не боюсь я злых старых фей!» — подумал Перси и остался греться у огня.

А в те далекие времена в каждой фермерской усадьбе, в каждой хижине водился свой малютка брауни, который каждую ночь спускался по каминной трубе и наводил в доме порядок, начищал все и отмывал. Мама Перси оставляла ему у двери целый кувшинчик козьих сливок — в благодарность за его работу, — и утром кувшинчик всегда оказывался пустым.

Эти малютки брауни были добродушными и приветливыми домовыми, только уж очень легко они обижались чуть что. И горе той хозяйке, которая забывала оставить им кувшинчик со сливками! На другое утро все в ее доме бывало перевернуто вверх дном, мало того, обидевшись, брауни больше и носу к ней не казали.

А вот брауни, который приходил помогать маме Перси, всегда-всегда находил кувшинчик со сливками, и потому ни разу не ушел из их дома, не прибрав все хорошенько, пока Перси и его мама крепко спали. Но у него была очень злая и сердитая мать. Эта старая злая фея терпеть не могла людей. О ней-то и вспомнила мама Перси, уходя спать.