Ветры Запада. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 14

— Не думаю, что это слово будет здесь правильным, — признал я.

— За сотни миллионов лет огромное количество существ сумело в той или иной форме возвыситься, но с людьми контактировало лишь считанное число. Мы, пожалуй, могли бы назвать зверобогами их, но у нас кроме «во-первых» есть ещё и «во-вторых». Дело в том, что большая часть тех, кого называют зверобогами, произошла вовсе не от животных. Это были просто некие сущности, по каким-то соображениям принявшие именно такую форму. Причём некоторые из них произошли даже от людей, но отличить их от истинных зверобогов довольно сложно. Теперь вы понимаете, почему я говорю, что попытки классификации практически не имеют смысла?

— Исчерпывающее объяснение, спасибо, Милана, — поблагодарил я. — С вашего разрешения, есть ещё один небольшой вопрос, который возник у меня в недавнем разговоре с князем. Вы, возможно, заметили, что совсем недавно в окрестных землях вдруг возникла некая напряжённость, причём у всех одновременно — от империи до Хазарии.

— Нет, не заметила, — она покачала головой. — Я мало интересуюсь миром людей.

— Так вот, напряжённость возникла. И такое интересное совпадение — у всех затронутых стран один и тот же бог, или, по крайней мере, одна и та же священная книга.

— Бог христиан всё-таки Христос, а не Саваоф, — заметила Милана. — Впрочем, с некоторой натяжкой можно действительно сказать, что бог у них один. Но что из этого следует?

— У меня возник вопрос: не пытается ли их бог развязать религиозную войну?

— А зачем ему это? — с недоумением переспросила она.

— Ну, если представить, что последователи умирают во имя своего бога, то это же, по сути, будет добровольной жертвой, разве нет?

— Ах, вот что вы имеете в виду!

Милана надолго задумалась, забыв о своей чашке с чаем, и я терпеливо ждал результата её раздумий.

— Слишком много неизвестных, — наконец, сказала она. — Не надо преувеличивать значение подобной жертвы. Добровольная жертва на освящённом алтаре в церкви — то есть там, где сильно присутствие бога, — могло бы дать богу очень много, но просто гибель верующего где-то на поле боя вряд ли так уж для него ценна. Да и можно ли это назвать добровольной жертвой? Не думаю, что воин в пылу схватки особо думает о боге. Но главное состоит в том, что вы исходите из предположения, будто бог у них один и тот же, а это может быть не так — Саваоф иудеев совсем необязательно то же самое, что Аллах или христианский бог-отец. Одна и та же священная книга всё-таки недостаточное основание для такого вывода. К тому же, как я уже отметила, бог христиан — это Христос. Получит ли Саваоф хоть что-нибудь от жертвы Христу?

— Да, вопросов здесь хватает, — признал я.

— Заметьте, я не говорю, что это не так. Просто очень уж много у вас здесь допущений.

— А если попробовать спросить у Морены?

— А ей-то откуда это знать? — изумилась Милана.

— Ну… она ведь тоже богиня.

— Если так рассуждать, то её и спрашивать не надо, — с иронией сказала она. — У вас наверняка есть самая полная информация из дворов владык, вы ведь тоже человек, как и они.

— То есть у богов тоже вот так дело обстоит, как и у нас? — в замешательстве спросил я.

— Ну разумеется, — ответила она с интонацией родителя, отвечающего на глупый вопрос ребёнка. — С чего бы у них было иначе? Если в нашей Вселенной кто-то и обладает всезнанием, то разве что Сияние, но честно сказать, я так не думаю.

' Идти здесь трудно — в воздухе висит пыль, из-за которой тусклый свет лампочек почти ничего не освещает, и я постоянно спотыкаюсь о разный хлам, в изобилии разбросанный по неровному полу. Где-то совсем рядом стучат молотки, а чуть подальше слышится надрывный визг то ли пилы, то ли какой-то другой строительной машины. Нормально разговаривать невозможно, и мне приходится перекрикиваться с моим провожатым — серьёзным молодым мужчиной, который представился просто Алексом. Посмотрев на его перепачканное лицо под оранжевой строительной каской, я со смущением осознаю, что, скорее всего, выгляжу не лучше.

— Сейчас перейдём в сектор один-четыре, там спокойнее, — ободряюще кричит он мне, заметив, как я морщусь от пронзительного звука.

В следующем секторе и в самом деле оказывается поспокойнее — в нём работают электрики, прокладывая толстые связки кабелей. Тишины здесь тоже нет, но по крайней мере, мы с Алексом уже можем общаться без крика.

— Так что здесь происходит, Алекс? — задаю я прямой вопрос. — Что вы здесь делаете?

— Пока что мы ведём предварительные работы, — отвечает он. — Выравнивание и шлифовка стен, выравнивание полов, и вообще удаление всего постороннего. Но на этом уровне выравнивать нужно совсем немного, в основном со стенами и полами работают на нижних уровнях. Я слышал, что там даже есть выходы в естественные пещеры, вот там-то и идут основные работы по выравниванию. Здесь такого совсем немного, больше хлопот с вывозом мусора, который остался от старых хозяев.

— И сколько же здесь уровней? — интересуюсь я.

— Не знаю, — отвечает он с извиняющимся видом. — У меня есть допуск на первые два уровня, а что там ниже — мне неизвестно. У нас излишнее любопытство не поощряется.

Я понимающе киваю — я и сама не раз слышала, как семейство Арди относится к излишне любопытным, и принимая задание редакции, очень надеялась, что моё журналистское любопытство не будет расценено как излишнее.

— А кто эти «старые хозяева»?

— Да кто здесь только не сидел, — небрежно машет он рукой. — Какие-то дельцы организовали подпольное во всех смыслах производство, причём не одно, много их здесь разных сидело. А в секторе один-пять, говорят, был воровской притон, беглые там скрывались, там же большой склад краденого нашли.

— И что с ними стало?

— Дельцов просто выселили — дали им время съехать и вывезти своё оборудование. А ворьё задержали и сдали страже вместе с краденым барахлом.

— Не боитесь, что воры отомстят?

— Отомстят нам? — он глядит на меня с искренним удивлением. — Пусть попробуют, интересно будет на это посмотреть. Такое дело можно только приветствовать — думаю, у нас в Новгороде преступников сразу убавится.

Я, пожалуй, тоже не поставила бы на воров. Как мне по секрету рассказали коллеги из Рифейска, после того как местные бандиты имели неосторожность повздорить с ненадолго заехавшим туда Кеннером Арди, уровень преступности в Рифейске упал до нуля, зато кладбище заметно увеличилось. Но здесь я усилием воли заставляю себя замолчать — несчастливый опыт некоторых моих коллег свидетельствует, что клеветнические заявления в отношении семейства Арди совсем не способствуют долгой жизни. Впрочем, кое-кому из них пришлось на себе убедиться, что и неклеветнические здоровья тоже не всегда добавляют. Одним словом, «Silentium est aurum» [7]'.

[ 7 — Silentium est aurum (лат.) — Молчание — золото.]

— Раз уж она так хорошо знает, что молчание — золото, то могла бы и помолчать, — недовольно заметил я. — Этим писакам обязательно надо как-нибудь, да ткнуть.

— Работа у них такая, — меланхолично заметила Мира. — Им же надо обязательно вызывать хоть какие-то эмоции, иначе читатель заскучает. Прикажете сказать ей, чтобы больше так не писала?

— Не надо этих пресловутых разговоров от Кельмина, — недовольно ответил я. — Она такой разговор пока ещё не заработала, да и вообще, не стоит лишний раз подтверждать глупые слухи.

— Я, вообще-то, и не имела в виду какие-то силовые действия, — пожала она плечами, — тем более, я сама давала согласие на публикацию. А от этих слухов польза всё-таки есть.

Я только поморщился в ответ на это заявление и продолжил читать дальше.

' … Прошлое, конечно, представляет интерес, но меня, как и всех читателей, больше интересует будущее. Что ценного можно извлечь из старых фабричных корпусов и воровского притона? Судя по масштабам подземной стройки, здесь будет что-то неординарное, но что же именно? Не будет преувеличением сказать, что последние несколько месяцев это является главной темой разговоров в столице. Загадку старого фабричного городка не сумел заслонить даже последний скандал в Софьинском оперном, когда примадонна Лиза Карн прямо со сцены швырнула обручальное кольцо в лицо своему постоянному любовнику Хенрику Эклунду, сидевшему в первом ряду — и поразительно удачно попала.