Польская карта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 10

Но не стало преграды, и нет расстоянья

Наша встреча — награда, ты рядом опять

Не стало преграды. Станислав Лещинский «Божиею милостью король Польский, Великий князь Литовский, Русский, Прусский, Мазовецкий, Жмудский, Ливонский, Смоленский, Северский, Черниговский, князь Лотарингии и Барруа» лежал в заляпанной кровью кирасе на пыльной дороге уже облепленный мухами, и оказывать ему медицинскую помощь не требовалось. Из глаза тестя Людовика XV вытекал ручеек крови. Из пустой глазницы. Выстрел Ивана Алексеевича Салтыкова угодил бывшему польскому королю в голову, в глаз. Ранение с жизнью не совместимое. Хорошо это или плохо, но рядом, с перерезанным горлом, лежал и примас, архиепископ Гнезненский граф Фёдор Потоцкий. Кардинал де Флери, который был фактическим правителем Франции, теперь лишился и кандидата своего на польский трон, и главного организатора и сторонника избрания Лещинского королём Польши.

И этого тоже Иван убил. Оба этих деятеля были среди авангарда драпающих из Радома ляхов. Это они влетели в заготовленную ловушку и тоненькими шпажонками пытались противостоять тяжёлым саблям преображенцев. Правильно Брехт сделал, что шпаги в армии запретил. Сегодня Иван Салтыков это отлично продемонстрировал. Длинная прямая тяжёлая сабля, по существу шашка — это действенное оружие, особенно против шпажонок. Брехт понимал, что не всё так однозначно, и чемпион мира по фехтованию, Кровопусков какой-нибудь, уделает офицера преображенца с шашкой, но Кровопусковых не много, и металлургия не на том уровне. Сейчас содержание углерода в металле почти невозможно контролировать, чего уж получилось, то и получилось. Да, можно улучшить, можно выбрать, можно найти булатную саблю и попытаться перековать в шпагу, но сколько такого оружия, в основном железо низкоуглеродистое, про цементацию не слышали. И проведённые Брехтом опыты показали, что более массивная прямая сабля, либо перерубает шпагу тонкую, либо та сгибается. Не просто воевать «г-образной» шпагой.

Так или иначе, а два руководителя профранцузской партии лежали в дорожной пыли мёртвыми. Рядом стоял довольный Иван Салтыков и бывший русский посланник при дворе Августа Сильного граф Фридрих Левенвольде.

— Фёдор Иваныч, это точно они? — Бирон не понимал, что делать-то теперь.

— Куда уж точней, — граф и сам стоял, сняв треуголку и затылок почёсывая. Мысли пытаясь полезные из-под похоронивших их эмоций выскрести.

— И как на это Пруссия отреагирует? — не складывалась в голове у Брехта, получившаяся в результате смерти одного из кандидатов, картина мира. Больно много в этой партии игроков. Как они себя теперь поведут?

— Принц Август Вильгельм Прусский… — Левенвольде замолчал.

Иван Яковлевич о том же самом подумал. В принципе, этот второй по старшинству сын короля Пруссии Фридриха Вильгельма I рассматривался кандидатом на престол Польши, и до этого в герцоги Курляндии. Брехт тогда опередил принца, как и остальных кандидатов. Но Пруссия-то осталась.

— Есть ещё внебрачный сын польского короля и саксонского курфюрста Августа Сильного граф Мориц Саксонский…

Да, и с этим персонажем Бирон знаком. Чуть не отбил тогда у него Анхен. Вовремя Меньшиков вмешался. Сейчас во Франции. И если Брехту память не изменяет, покажет себя очень хорошим командующим и станет маршалом.

— Ни того, ни другого кандидата Австрия не поддержит. — Иван Яковлевич, пнул кончиком сапога обломанную шпагу, лежащую рядом с телом Лещинского.

— И сейм не поддержит, тем более, после смерти этого Потоцкого и пленения его брата Старосты Варшавского графа Юзефа Потоцкого, тобой, Иван Яковлевич. Профранцузская партия теперь рассыпется. — Фридрих Левенвольде вновь затылок почесал. — Наверное, конец войне.

— Ох, сомневаюсь. Франции хочется отгрызть у Австрии её владения в Италии и Лотарингии. И сюда попытаются сунуться, отомстить за тестя Людовика.

— Через всю Европу?

— Морем, ну там их Сиверс встретит. Нам-то, что теперь делать. Ни одной мысли нормальной нет. В Кракове делать нечего теперь, там брата за глаза хватит с его корпусом. В Варшаве без Августа Саксонского тоже делать нечего. Ласси Данциг возьмёт. Ха! Если те станут воевать⁈

— А я не знаю ответа на твой вопрос, герцог? — граф треуголку напялил. Не смог, выходит, умных мыслей выцарапать из затылка.

— Езжай, Фёдор Иванович, в Саксонию. Зови Августа в Варшаву. Людей… — Брехт остановился.

— Что людей? — Левенвольде отвернулся от трупов к замолчавшему Бирону.

— Да хотел тебе выделить пару батальонов гвардейцев в сопровождение. Передумал. Поедем вместе со всем гвардейским корпусом в Саксонию. И по дороге будем ляхов за Советскую власть агитировать.

— За чью власть. Совета? Сейма, что ли? — посланник чуть не свалился о верёвку, так и не убранную, споткнувшись. Брехт его еле удержал.

— Сейма. Пойдём через Лодзь и Познань. По дороге во всех городках и сёлах будем рассказывать, что Лещинский мёртв и тело показывать. Чтобы всяких выживших царевичей не образовалось. И примаса тоже показывать будем. Нужно две бочки с хлебным вином приготовить. В них тела повезём.

Событие двенадцатое

Не будь болезней — мы не ценили бы здоровье, не будь бед — мы не ценили бы благополучие, не будь неверия мы не ценили бы веру, не будь смерти — мы не ценили бы жизнь.

Аид аль-Карни

По дороге Иван Яковлевич продолжил знакомиться с бумагами, что привёз из Кизляра Пётр Салтыков. Статистика. С тем, что в Российской империи это наука не пребывала в загоне Брехт убедился, когда захватил Дербент. Из Кизляра тогда ему привезли два воза бумаг, он попросил прислать ему данные, сколько и из чего строили дома в этой крепости, и как там обстоят дела с медициной. Хотел помочь. В Дербенте строительство шло хорошими темпами, а офицеры, прибывшие к нему из оплота Российского на Кавказе Северном, жаловались на разваливающиеся лачуги, в которых им жить приходилось в Кизляре.

Дав своим немцам команду навести в бумагах порядок, Брехт и забыл о тех двух возах древних отчётов за семьдесят лет строительства крепости, а тут немцы — профессора закончили работу и повергли в шок Ивана Яковлевича получившимися у них данными.

— Этого не может быть. — Листая три получившихся листка, вылупился на учёных князь Витгенштейн.

— Есть отчёты за все года кроме 1735 года, когда крепость Кизляр начали строить. В остальном, если сами отчёты верны, и там нет больших приписок, то цифры посчитаны правильно. Есть итоговые отчёты комендантов Кизляра за семьдесят лет.

— Тридцать пять миллиардов брёвен? Семьдесят миллиардов брусьев и сорок миллиардов досок? Это сколько же надо деревьев срубить?

— Семьдесят лет…

— Да хоть сто!

— Так получается по отчётам.

— Мать вашу, Родину нашу! И у них там в лачугах, рушащихся, люди живут? Тут каждому жителю можно по терему возвести. На сруб шесть на шесть, на два с половиной метра нужно пятьдесят брёвен. А здесь пятьдесят миллиардов.

Пришлось тогда отправить туда профессоров ещё раз, чтобы всё досконально сами разнюхали. Суммируя те знания с получившимися сейчас результатами, Брехт всю дорогу писал, теперь сидя в карете, конфискованной в одном их поместий, подробные инструкции освоения Северного Кавказа. Вводных было полно. Но начинать нужно с того, что места для крепостей, что Пётр, что Бирон с Анной Иоанновной на Тереке в Реальной истории выбирали неудачно. Из-за этого куча бед и такой маленький выхлоп при столь грандиозных затратах. Терский городок, существующий там уже чуть не сто лет, в Реале снесут через год и начнут строить Кизляр. А ещё основанное Петром поселение на реке Сулак, куда переселили из России тысячу семей тоже ликвидируют, чтобы Кизляр наполнить народом.

Всё дело в климате… Не совсем. Всё дело в природе. Пусть будет так. Терек река непредсказуемая, часто меняет русло, выходит из берегов, подмывает берег, потому строительство крепостей на его берегу вещь опасная и затратная. Всё время происходят обрушения. И нельзя отойти от реки. Любому поселению нужна вода. Колодцы рыть бесполезно, в них вода солёная. Не прямо как в Каспии, но пить нельзя. Остаётся река. И от неё не уйдёшь далеко. Слишком затратна станет доставка воды. И ещё одну беду несёт река, кроме размыва берега и наводнения. А, две беды. Первая — малярия. Из-за вечно меняющегося русла и обильных дождей там полно озёр и болот в котором процветают комары. Малярия. Осушить болота? Залить их нефтью и резко снизить популяцию комаров? Завезти рыбку гамбузию, которой в Сочи, что ли, памятник поставили? Платанов насадить с эвкалиптами?