Королева-Малютка - Феваль Поль Анри - Страница 1

• 1/106
• Следующая

Музыкантов было четверо: кларнет, ростом пять футов восемь дюймов, по необходимости исполнявший роль «бельгийского великана», для чего он засовывал в каждый свой сапог по шесть игральных карт, горбатый тромбон, малолетний треугольник и огромный барабан женского пола, необъятный, словно крепостная башня.

Был еще польский улан, умевший звонить в колокольчик, паяц в костюме из полотняной матрасной ткани, который громко зазывал зрителей, надсадно крича в рупор, и смуглокожая рыжая девица, усердно колотившая в тамтам, этот поистине королевский инструмент для любителей оглушать всех своей музыкой.

Вышеуказанная компания производила жуткий шум перед довольно большим, но ветхим балаганом, у входа в который вместо вывески красовалась разорванная в нескольких местах картина, изображавшая страсти Господа нашего Иисуса Христа, гигантских удавов, кавалерийскую атаку, льва, пожирающего миссионера и короля Луи-Филиппа, принимающего в окружении своего многочисленного семейства послов Типпо-Саиба.

В намалеванных небесах выделывали замысловатые пируэты гиппогрифы, летали воздушные шары, кометы, трапеции, Ориоль, исполняющий сальто-мортале, и некая чудесная птица, уносящая в когтях осла; этот шедевр живописи венчала причудливо извивающаяся ленточка с надписью:

ФРАНЦУЗСКИЙ ГИДРАВЛИЧЕСКИЙ ТЕАТР

Ученые трюки, акробатические упражнения

и прочие диковинные зрелища

нашего просвещенного XIX века

ПОД РУКОВОДСТВОМ МАДАМ КАНАДЫ

первой женщины всех европейских столиц,

возвысившейся до постижения физической науки

Кларнет, как и все его собратья-кларнеты, приехал из Германии. Это был тощий сухопарый тип, одетый в форму военного хирурга. Лицо его украшал внушительных размеров нос, почти касавшийся мундштука страдавшего насморком инструмента, начинавшего хлюпать всякий раз, когда музыкант принимался играть.

Горбатый тромбон бьп родом из Понтуаза, где он ухитрился нажить неприятности с полицией.

Треугольник вырос в парижском квартале Инвалидов. Судя по резким чертам сухого, то серьезного, то насмешливого лица, ему можно было дать по меньшей мере лет двадцать, хотя на самом деле тонкому и гибкому мальчишке только исполнилось четырнадцать.

На первый взгляд паренек казался очень симпатичным: физиономия его, довольно привлекательная, но уже изрядно помятая, увенчивалась великолепной, кокетливо причесанной черной шевелюрой; присмотревшись внимательнее, вы начинали испытывать некую неловкость, замечая, что преждевременное увядание лишало этого ребенка всяких признаков пола. Костюм его, состоявший из бархатной куртки и видневшейся из-под широко распахнутого ворота красной шерстяной рубашки, на фоне потрепанной одежды остальных музыкантов выглядел опрятным и почти элегантным.

Кларнета из Кельна звали Колонь[1]; тромбона Поке прозвали Атлантом из-за его горба, похожего на земной шар, возложенный на плечи великана; а треугольник звался Саладеном и не имел прозвища, так как занимал довольно видное положение в труппе. Будучи в том возрасте, когда большинство подростков еще является обузой для своих семейств, он сумел присовокупить к своему таланту игры на треугольнике искусство глотать шпаги и даже мог замещать мадам Канаду в таком сложном деле, как «вешать лапшу на уши».

«Вешать лапшу на уши» или «расхваливать товар» означало произносить зажигательные речи, чтобы привлечь внимание зрителей и заставить их толпами ринуться в балаган на представление.

Помимо природных дарований, Саладен мог похвастаться неплохим происхождением и довольно влиятельными покровителями. Отцом его был польский улан, звонивший в колокольчик, кормилицей – паяц в полосатом трико, а крестной матерью – одутловатая матрона, бьющая в большой барабан.

Этой женщиной была сама мадам Канада, вдова, исполняющая обязанности не только директора Французского Гидравлического театра, но – по совместительству – укротительницы диких зверей. Если верить зазывалам, она весила 220 фунтов; ее широкое добродушное лицо всегда светилось такой ласковой улыбкой, что все удивлялись, видя, как она кузнечным молотом дробит камни у себя на животе.

Колоть камешки было, скорее, привычкой, чем проявлением крутого нрава вдовы.

Паяц, мужчина лет пятидесяти, чьи тощие ноги носили торс Геркулеса, обладал физиономией с еще более ангельским, чем у мадам Канады, выражением; скромная сердечная улыбка этого человека радовала глаз. Паяц состоял при мадам Канаде в качестве супруга, ибо законного мужа укротительницы настигла на одной из ярмарок безвременная кончина; паяца охотно и добровольно называли месье Канада; но многие знали и подлинное его имя – Эшалот, а также и то, что он бывший помощник аптекаря, бывший натурщик по части грудной клетки, бывший нештатный служащий великой ассоциации Черных Мантий.

Подчиняясь законам справедливости, мадам Канада разрешала называть себя мадам Эшалот. Союз укротительницы и паяца держался на сентиментальной привязанности, основанной на уважении, любви и удобстве.

Польский улан, отец Саладена, не отличался добронравием. Он был ровесником Эшалота, однако все свое время посвящал заботам о собственной внешности; его прямые соломенные волосы, изрядно тронутые сединой, блестели от дешевой помады, а брови были подкрашены жженой пробкой.

Подобные ухищрения придавали огня его взору, постоянно обращенному в сторону дам.

Он никогда не служил положительным примером своему сыну Саладену, а вдова Канада постоянно жаловалась, что улан самым коварным образом покушается на ее честь.

У него было красивое имя: Амедей Симилор. Он и Эшалот были друзьями, подобными Оресту и Пиладу, но поскольку у Симилора напрочь отсутствовала совесть, он часто злоупотреблял великодушием Эшалота; последний же, не будь у него такого приятеля, наверняка сумел бы занять во Французском Гидравлическом театре гораздо более прочное положение и давно отвел бы к алтарю мадам Канаду.

В прошлом Симилор был домашним учителем танцев в Гран-Венкер, служил моделью для бедер и вообще всей нижней части организма, работал собирателем сигарных окурков и сотрудничал с уже упоминавшейся конторой, а именно – с ассоциацией Черных Мантий.

Возможно, искусство шпагоглотания ожесточает душу. Юный Саладен был всем обязан Эшалоту, ибо Симилор, родной его отец, никогда ничем не награждал сына, кроме многочисленных пинков и подзатыльников. И тем не менее юнец не испытывал к Эшалоту ни малейшего почтения, хотя тот и выкормил его, когда Саладен был грудным младенцем; надо сказать, что в те времена два су, потраченные на молоко, серьезно подрывали благосостояние Эшалота. Саладен же не сохранил к своему благодетелю ни капли уважения. Эшалот давно пришел к выводу, что у этого мальчишки больше ума, чем доброты и чуткости, но не мог заставить себя разлюбить Саладена.

Смуглая рыжеволосая девица звалась Фаншон (театральный псевдоним – мадемуазель Фрелюш). Она довольно прилично танцевала на канате, но была дурна собой, дерзка и не имела ни малейшего представления о хороших манерах. Она не отказалась бы стать подружкой Саладена, который благодаря своим талантам намного превосходил ее во всем. Читателю не следует заблуждаться: Саладен был умен, как Вольтер, и даже еще мудрее, ибо умел развлекать ярмарочных гуляк наизатейливейшими трюками.

Дело происходило в конце апреля 1852 года, в предпоследний день пасхальной недели, когда по освященной веками традиции, связанной с этим великим народным праздником, устраивались ярмарки, на которых непременно продавали пряники. Вот уже много лет на Тронной площади не видели такого скопления блистательных артистов, чье мастерство подтверждалось всевозможными дипломами, выданными разными королевскими дворами Европы. Кроме множества торговцев, предлагавших маленькие прянички, и продавцов огромных, словно кирпичи, реймских пряников – надо ли говорить, что все эти люди были поставщиками венценосных особ! – по ярмарке расхаживали зубной врач императора Бразилии, педикюрный мастер Ее всемилостивейшего Величества королевы Англии и ученый химик, изготовляющий бритвенные ремни для самодержца всея Руси.

• 1/106
• Следующая