Сумерки эльфов - Фетжен Жан-Луи - Страница 31

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая

– Чёрт подери, эльф, что происходит? – прорычал он.

– Не кричи, гном, – ответил Тилль. – Ты их ещё сильнее напугаешь.

– Ты что, правда разговариваешь с лошадьми?

– С лошадьми и с растениями – со всеми живыми существами.

Тилль внезапно замолчал. Он понял, что ему приходится повышать голос, чтобы перекричать комариный гул – настолько тот был сильным. Его сокол, сидевший впереди, встряхнулся и сунул голову под крыло.

– Это невозможно, – сквозь зубы прошептал Рогор.

Серую завесу тумана тут и там словно прокалывали тонкие иглы; гул ещё усилился, и теперь в нём можно было различить разные оттенки звуков. Рогору даже показалось, что он слышит отдельный шорох нескольких тысяч маленьких крыльев.

Уазэн принялся укреплять мачту в середине первого плота.

– Толкать больше незачем, – сказал он. – Отсюда нас донесёт до Границ течением. Так что позаботьтесь о том, чтобы защититься от комаров. Удачи!

И он полностью накрыл свой плот огромным куском промасленной ткани, по цвету похожей на болотную воду.

Утёр заколебался. Ллиэн и Блейд быстро развёртывали такой же кусок ткани на их плоту. Несмотря на не покидавшее его тревожное чувство, ему казалось недостойным рыцаря Великого Совета несколько дней прятаться под промасленным тентом, предоставив медленному течению нести плот, – и все из-за каких-то комаров!

Он обернулся и увидел мерцающие огоньки факелов Тилля. Кажется, эльф тоже не думает о том, чтобы прятаться… Что-то запуталось у Утера в волосах, и он инстинктивно встряхнул головой, отчего волосы хлестнули о влажные доспехи. Тут же резкая боль обожгла ему щеку, потом лоб. Он быстро провёл рукой по лицу и вгляделся в пространство перед собой. Воздух был наполнен мельтешением поблёскивающих прозрачных крыльев, и множество тёмных острых жал проносилось перед его глазами. Утёр почувствовал новый укус – на сей раз в руку. Он перевёл глаза на своих спутников и почувствовал невольную дрожь: кусок ткани, под которым они укрылись, был целиком покрыт подрагивающей массой насекомых, очевидно, решивших во что бы то ни стало до них добраться. Новые многочисленные укусы заставили его застонать от боли. Утёр в очередной раз вздрогнул, взглянув на свои собственные доспехи: они тоже были облеплены комарами и выглядели как шевелящийся покров, живущий своей собственной жизнью.

Охваченный паникой, Утёр зарычал и принялся лихорадочно колотить руками по доспехам, старясь сбить эту живую массу, потом начал торопливо рыться в своей дорожной сумке, наконец вытащил оттуда длинный плащ и набросил на себя – а заодно на многочисленных комаров… Все его тело горело как в огне. Мерзкие насекомые проникли под доспехи и теперь жалили ему руки, спину и грудь, заставляя его лихорадочно подёргиваться под своим ненадёжным укрытием, сыпать проклятиями и в отчаянии колотить себя по всему телу – что, однако, было абсолютно бесполезно перед столь многочисленными врагами.

Внезапно он ощутил толчок, и кто-то сдёрнул с него плащ. Потом в свете факела он увидел натянутый над ним тент и искажённые неверным светом лица королевы Ллиэн и Блейда. Утёр хотел что-то сказать, но в этот момент пламя факела опалило ему лицо, и он застонал. Затем его оставили в покое. Тяжело дыша, чувствуя жжение на лице и во всём теле, словно его опустили в чан с кипящим маслом, Утёр больше не шевелился и в изнеможении вытянулся на скользких брёвнах плота. Его глаза встретились с глазами королевы Ллиэн, и он пошевелил губами, пытаясь задать ей вопрос.

– Не говорите ничего, шевалье, – прошептала Ллиэн, мягко закрывая ему рот ладонью. – Мы сожгли основную часть насекомых, едва не съевших вас заживо. Сейчас мы постараемся снять ваши доспехи, чтобы закончить работу. Расслабьтесь.

Утёр слабо кивнул. Нескончаемые укусы, похожие на уколы тонких иголок, продолжали язвить его тело, но эта боль вызывала в его мозгу какое-то странное, незнакомое ощущение. Он почувствовал, как его приподнимают и стягивают с него латы и металлические нарукавники. Он испытывал неприязнь, глядя на склонённое над ним лицо Блейда с мокрым от пота лбом, освещённое факелом. Внезапно его тело резко выгнулось, ощутив новый прилив боли. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы увидеть, что его руки и торс обнажены, и что Блейд проводит вдоль них факелом, сжигая тёмную массу насекомых. Только тогда он потерял сознание.

Упираясь лбом в грубые бревна плота, с разметавшимися волосами, концы которых погружались в грязную илистую воду, королева Ллиэн провалилась в глубокий сон – несмотря на непрестанное жужжание комаров, несмотря на нехватку свежего воздуха и удушливую жару под промасленным тентом, накрывавшим её и её спутников. Она просидела рядом с Утером всю ночь и большую часть дня, пока хватало сил, тихо напевая заклинание Успокоения Души:

Голова рыцаря все ещё покоилась у неё на груди.

Блейд, все тело которого было в поту и мучительно ломило, спал лишь урывками. Хлопанье тента разбудило его, и в первое мгновение он пришёл в ужас: его лицо облепила промасленная ткань, и он почти оглох от комариного гудения и шороха бесчисленных маленьких крыльев, неумолчных, словно шум дождя… Но потом окончательно пришёл в себя.

Он изо всех сил ударил кулаком по тяжёлому тенту, и снаружи, словно в ответ, послышалось глухое металлическое бряцание. Длинный шест, воткнутый в середину плота и удерживавший тент, обрушился от удара Блейда, и теперь ткань накрыла всех троих, как саван. Блейд на ощупь нашёл шест и поднялся, впустив внутрь немного свежего воздуха и света, просочившегося сквозь крохотные дырочки. Второй или третий день они плыли? Сколько ещё времени придётся прожить в этом кошмаре? Блейд сел, вытянул ноги и потёр обеими руками затылок.

Недалеко от него лежал Утёр – волосы и брови рыцаря были опалены, лицо распухло, блестело от пота и приобрело ужасный серо-зелёный оттенок (по крайней мере, так казалось в тусклом свете). Блейд подумал, уж не умер ли он, но, присмотревшись, увидел, что бело-голубая туника рыцаря слабо приподнимается на груди в такт его дыханию.

Потом он перевёл взгляд на королеву.

Чёрные пряди её волос, поблёскивающие, как водоросли, между брёвнами плота, полностью скрывали её лицо. Как она может вот так спать – на грубых, едва обтёсанных брёвнах, в намокшей от воды и грязи одежде? Длинная муаровая туника облепила её тело, и Блейд долго смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд от стройных удлинённых бёдер эльфийки.

Он приподнялся и, не выпрямляясь в полный рост, на корточках подобрался к спящей Ллиэн и наклонился над ней. Его глаза уже привыкли к полусумраку, и теперь он хорошо различал её черты. Он видел голубоватую кожу щёк и чуть более тёмную полуоткрытых губ. Тонкая влажная прядь волос пересекала щеку до уголка рта, и Блейд осторожно, кончиками пальцев, убрал её. С закрытыми глазами и спокойными чертами лица Ллиэн показалась ему ещё более красивой, чем обычно. Он уже знал эльфийских женщин, но то были шлюхи из Гавани – экзотическая приманка в борделях на городских окраинах – слишком высокие и худые, а кроме того, слишком холодные, что не особенно привлекало клиентов. Эта была совсем другой…

Сидя рядом с ней, он не мог удержаться, чтобы не ласкать взглядом – пока только взглядом – тело спящей Ллиэн, от округлых плеч до маленьких ног в замшевых сапожках. Он заметил, что кожаный ремешок, крест-накрест опоясывающий тунику от талии к бёдрам, расстегнут, открывая ещё несколько сантиметров кожи, почти до самого верха бедра. Когда он подвинулся к ней и протянул руку, чтобы поправить тунику, одно из брёвен плота резко заскрипело.

Ллиэн в своём глубоком сне услышала этот скрип, звучавший как жалоба дерева. Деревья, послужившие для сооружения плота, были мертвы уже давно, и их голос не могли услышать даже эльфы, знающие язык Природы. Однако Ллиэн послышалось предупреждение об опасности. Она резко приподнялась, чувствуя, как сильно колотится сердце, и, увидев лицо Блейда, склонённое над ней, вскрикнула от страха.

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая