Шелест 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 26

— Зачем же вы так, Мария Ивановна. Просто есть высоты которые пусть и с трудом, но взять всё же возможно, а есть недостижимые вершины. Простите меня за дерзость, но я не исключаю, что сумею завоевать ваше сердце. Однако, точно никогда не получу вашу руку. Даже если сожру ещё несколько волколаков с потрохами. А я не привык браться за то, чего не сумею довести до конца. М-да. Что-то меня как-то не туда. Ещё раз прошу простить, ваше высочество, — я выпрямился и отвесил почтительный поклон.

— Плохой из вас рыцарь, коль скоро вы не готовы положить к ногам дамы сердца свою жизнь, — картинно вздохнув, произнесла она.

— Увы, ваше высочество, что есть, то есть, — я с самым сокрушённым видом развёл руками, в сожалеющем и одновременно извиняющимся жесте. — Правда, это не отменяет того факта, что ради вас я подобное проделывал уже не единожды.

— И с этим не поспоришь, — благодарно кивнув, согласилась она.

Разговаривая с Марией, я время от времени поглядывал в сторону боярича Астафьева, который практически не спускал с нас взгляда. Вот к гадалке не ходить, этот придурок готов довести дело до поединка. Единственно нужен повод, которого я пока не давал. А что до возможности в этом случае мною выбора оружия, то данное обстоятельство его похоже не волновало.

Оно и не удивительно, при моем втором ранге, к тому же ещё и сыром, против его четвёртого, развитого и отточенного по всем правилам. А у меня явный дисбаланс объёма вместилища и пропускной способности каналов. О чём так же стало известно общественности. Учителя ведь не давали подписку о неразглашении.

— Кстати, Мария Ивановна, а отчего я не вижу среди приглашённых боярича Тучина? — удивляясь тому, что мне эта мысль не пришла раньше, поинтересовался я.

— Владимир Денисович порой бывает чересчур навязчив, и с меня хватает его ухаживаний в корпусе.

— Понимаю. Но с другой стороны, он бы составил реальную конкуренцию Кириллу Дмитриевичу. Использовать же в качестве щита меня, малоэффективно.

По большому счёту мне нравился Астафьев, и если бы Долгорукова выбрала его, я посчитал бы это правильным решением. Но его постоянные нападки, мне совершенно не нравились. Ну вот не принесёт мне это никакой пользы. Совершенно.

— Полагаете, что я вас просто использую? — вдруг помрачнев, перешла на вы Долгорукова.

— Вы недвусмысленно говорили о том, что я вам нужен в качестве опоры…

— Но я никогда не говорила о намерении использовать вас, — перебила она меня, разочарованно ухмыльнувшись. — Сегодня вам пожалуй стоит уйти, Пётр Анисимович. Скажитесь занятым и покиньте дворец.

— Мария Ивановна, если…

— Идите уже, — вновь оборвала она меня злым шёпотом.

Ага. Кажется я перегнул. Понятия не имею в чём, но однозначно как-то провинился. Ладно, не будем нагнетать. Да и не больно-то хотелось мозолить глаза великой княжне и остальным. Неплохо было бы если ещё и её батюшка отказался составлять мне протекцию в поступлении в Московский университет. Как я и говорил, Курский меня устроит куда больше.

Направившись на выход из довольно просторного зала, где и проходила игра приметил как боярич Осипов довольно мило беседует с боярышней Столбовой. Несмотря на то, что та была мне обязана жизнью, на её отношении ко мне это никак не отразилось. То есть, она не замечала меня в упор. Зато с Виктором Карповичем ведёт вполне себе задушевную беседу. И как бы ещё и не сама поддерживает с ним беседу, из него ухажёр откровенно никакой.

Хм. Показалось, или Астафьева и впрямь время от времени бросает на нескладного молодого человека недовольные взгляды? Однозначно так и есть. Бесится от того, что он вроде как её потенциальный жених, но при этом составляет общество другой? Очень может быть. И дело тут вовсе не в том, что он ей не безразличен. Причина скорее в пренебрежении выказываемом ей. А этот проступок как бы ещё и пострашнее будет.

Нафиг, нафиг, валить отсюда, и хорошо бы, если о моём существовании позабудут напрочь. Ну вот не входит в мои планы светская тусовка. Даже провинциального пошиба. Без них дышится как-то легче.

— В тысяча четыреста девяностом году от рождества Христова, французский учёный Франсуа де Люм опубликовал свой фундаментальный труд «О Сути одарённых и систематизации их взаимодействия с Силой». Именно он разработал многие алгоритмы работы с плетениями, порядок создания различных связок, приносящих тот или иной результат. Именно им были созданы плетения конструкта позволяющего определять потенциал одарённого и стихию к каковой тот принадлежит, чем существенно облегчил процесс выбора пути развития. Он же впервые обобщил и систематизировал имеющиеся на тот момент знания о Силе, и разработал методику определения объёма Силы…

Я краем уха слушал лекцию, рисуя страницу одного из очередных комиксов, сразу выводя рисунок на тонкой латунной пластине. Использовал я специальные чернила, чтобы потом протравить и получить готовую матрицу. А к чему попусту терять время рисуя сначала на бумаге и после переносить, если можно всё сделать сразу. Благо память и режим аватара мне вполне позволяют это.

— Ловко всё же у тебя выходит, — когда лекция закончилась, произнёс Осипов, время от времени заглядывавший мне через плечо.

— Это да, рисовать я умею, — согласно кивнул я, собирая свои принадлежности.

— Да я не про рисунки, хотя и они хороши, а про истории которые ты рассказываешь с их помощью, — уточнил боярич.

— Ну, фантазия у всех есть, было бы только желание набраться терпения чтобы изложить их.

— Насчёт фантазии соглашусь, но ведь её ещё не мешало бы облечь её в слова или вот, в череду рисунков. И, да, как по мне, то последнее куда сложнее.

— Возможно. Но я как-то не напрягаюсь, скорее уж не успеваю делать зарисовки, пока вывожу один, другой уже зудит и на кисточку просится, — пожал я плечами.

Увы, но в университете финт который я проворачивал в гимназии осуществить не получалось. Тут не было единых учебников, а материал подавали преподаватели, лекции коих надлежало конспектировать. Причём они ничего не надиктовывали, и студентам приходилось внимательно вслушиваться, фиксируя в своих записях самое важное.

Разумеется была специальная литература, к которой делались отсылки, но изучить её предварительно практически нереально. Попытался было подластиться к одному из преподавателей, дабы выпросить его лекции на посмотреть. Мне ведь и одного взгляда достанет. Но как оказалось, никаких записей не существовало в принципе. Разве только тетрадь в жёстком переплёте, где имелась тема и вопросы, которые предполагалось раскрыть. Всё остальное в голове лектора.

В этой связи мне приходилось ходить на лекции. Но в конспектировании я не нуждался, так как и без того походя запоминал все от первого и до последнего слова. Однако просто слушать мне было скучно и я засыпал. Лекторов совершенно не волновало, чем я там занимаюсь. Не перебиваю, другим не мешаю, вот и ладно. Спите милостивый государь, баю-бай. До первой зимней репетиции, тут так назывались сессии. А там наверняка ведь припомнят. И вообще, смысл ходить на лекции если просто дрыхнуть в аудитории? Ладно бы я во сне запоминал материал, так ведь ничего подобного.

Однако, мне всё же удалось найти выход. Я конечно не Гай Юлий Цезарь, чтобы одновременно делать четыре дела, но парочку мне всё же по силам. Поэтому я вернулся к своему прежнему занятию и начал рисовать комиксы. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы справиться со сном, и в то же время слушать лекцию.

— Сейчас большой перерыв, сходим в кофейню? — предложил Осипов.

— Кофе и выпечка. Без меня, — отказался я.

— Тебе же нравится и то и другое.

— Это если в удовольствие. А я есть хочу, и замаривать червячка не желаю. Так что, пойду в трактир. Чуть дальше, зато сыт буду.

— Я с тобой, — прислушавшись к себе, решил сосед по парте.

— Не вопрос.

Убедившись, что чернила успели высохнуть, я быстренько прибрал латунную пластину с рисунком в портфель, собственного изготовления. Это не гимназия, где до дортуара рукой подать, и чтобы сбегать за необходимым для следующего урока, хватало пары минут. Поэтому пришлось озаботиться этим девайсом. Уже несколько человек подходили ко мне и интересовались, где можно приобрести такие же. Удобно же.