Журналист: Назад в СССР (СИ) - "товарищ Морозов" - Страница 70

Вспоминая эту старую притчу, я вдруг тоже услышал необычный звук в собственных ушах. Оказалось, что, невольно задумавшись, я уже поднялся на мост, под которым протекала городская река, делившая территорию города надвое. И это внизу подо мной тихо плескались и журчали волны.

Вот тебе и город, вот тебе и река, улыбнулся я своим мыслям. Прямо река времени…А я стою и смотрю на нее свысока, а Время течет и течет мимо меня, торжественно и равнодушно.

И словно услышав ход моих мыслей, где-то вдали раздался звенящий металлом удар, а потом еще и еще. Это били куранты старинных настенных часов, чудом сохранившихся на белом фасаде здания бывшей городской управы.

Я стоял на мосту, и в моем кармане лежал камень. Камень моей судьбы. А внизу, подо мной, несла свои воды река. И в плеске этой воды, в шуме спокойного и мерного течения я слышал далекую песню моего любимого «Аквариума» — группы, которую в этой моей второй жизни мне предстоит впервые услышать разве что года через три-четыре.

Встань у реки, смотри, как течет река;

Ее не поймать ни в сеть, ни рукой.

Она безымянна, ведь имя есть лишь у ее берегов;

Забудь свое имя и стань рекой.

Встань у травы, смотри, как растет трава,

Она не знает слова «любовь».

Однако любовь травы не меньше твоей любви;

Забудь о словах и стань травой.

Итак, он поет, но это не нужно им.

А что им не нужно, не знает никто;

Но он окно, в котором прекрасен мир,

И кто здесь мир, и кто здесь окно?

Так встань у реки, смотри как течет река;

Ее не поймать ни в сеть, ни рукой.

Она безымянна, ведь имя есть лишь у ее берегов;

Прими свое имя и стань рекой.

Всё так, думал я, всё так. Забудь своё прежнее имя и прими новое, если не побоишься сейчас стать рекой. И какая же несусветная чушь — эта великая всемирная мудрость о том, что якобы нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Можно, если сумеешь при этом влиться в новое время и стать этой рекой сам. И тогда уже сам решай: кто здесь мир, а кто здесь окно…

В конце концов, иногда порой мне всерьез кажется, что вся наша жизнь состоит из бесконечных необходимостей что-то решать, делать очередной выбор. Нам хочется прямых и ровных дорог, а на пути, как назло, встречаются одни перекрёстки, и на каждом ты опять оказываешься перед необходимостью выбирать. А если судьба в кои-то веки улыбается? Если она невесть почему дает нам невероятный, невозможный, немыслимый, но все-таки шанс всё начать сначала? Ну, или почти сначала?

Можем ли мы отказаться от этого? Имеем ли на это право? Особенно если у вас в душе вечно горит огонь интереса к жизни, если вы всю жизнь испытываете жажду познания, а ум и сердце будоражат пути, по которым лежат не всегда ровные и гладкие, но непременно удивительные и захватывающие маршруты в Незнаемое?

Внезапно у меня резко потемнело в глазах. Я инстинктивно ухватился за перила мостового парапета, но в ту же минуту вдруг увидел на той стороне города светящиеся щиты, горящие огни реклам и дрожащие неоновые буквы магазинных вывесок. Это в мой город спокойно и величественно вступала ночь, а я и не заметил. Темно было уже везде, где не горели уличные фонари.

Я улыбнулся и зашагал по мосту на другой берег, туда, где начинался мой район Заречье.

Под ногами что-то низко, басовито гудело, будто там, внизу не текла скромная городская речушка, а вскипал бурунами и ворочал гигантские каменные валуны в стремнинах могучий и стремительный горный поток. А иногда звук напоминал мне гудение идущей по мосту колонны тяжелых танков, и тогда я чувствовал дрожь пешеходной асфальтовой дорожки и нервную вибрацию в бетонных опорах моста. Ступени лестницы звенели под моими ногами серебряными струнами, когда я спускался с моста на узкую, обсаженную декоративным кустарником набережную. Тотчас же кто-то неведомый, тихий и ночной, прошел мимо меня легкой походкой и оглянулся. Я увидел эту тень краем глаза, но она тотчас растворилась в темных лабиринтах вечерних городских улиц. И я пошел дальше.

Вот и мой привычный, годами проверенный маршрут пеших прогулок. Большой магазин «Гастроном» с отдельным входом в маленькое боковое крыло с заветной для всех местных алкашей надписью «СОКИ-ВОДЫ». Сюда они толклись за разливным пивом, а я частенько забегал еще школьником выпить томатного сока, который продавщица наливала в граненый стакан из высокой колбы в виде конуса. Неподалеку — маленький скверик с цветочными клумбами и памятником какому-то пламенному большевику, уроженцу этих мест. По воскресеньям тут уже с утра собирались книголюбы, филателисты, нумизматы и бог весь еще какие коллекционеры всяких всячин, от значков до грампластинок. А дальше тянулась маленькая площадь, и возвышался широкий каменный постамент: тут в самом центре барельефной звезды день и ночь пылал Вечный огонь. Я улыбнулся: ну, сейчас-то, в восьмидесятом-то году тут непременно должен стоять почетный караул мальчишек или девчонок в белых рубашках и с тщательно отглаженными красными галстуками.

А, может, мне повезет, и я увижу тут первых ночных скейтеров, которые завелись в нашем городе как раз в восьмидесятые годы. Или даже брейкеров, отплясывающих на широченных листах картона уличные танцы и лихо крутящих нижний брейк. А потом, глядишь, и гитаристы подтянутся, петь песни из «Машины» и «Воскресенья», непринужденно болтая ногами, сидя на краю постамента.

Но я не увидел в полутьме ни пионеров, ни неформалов, вообще никого из молодежи. Вместо них я заприметил несколько темных силуэтов, которые четко выделялись в вечерней полутьме на фоне бьющегося пламени Вечного огня.

Вот один из этих типов поднялся с постамента и побрел небрежной «походочкой — как в море лодочка» к огню. Потом он сунул в рот папиросу или сигарету, уж не знаю, издали не было видно, и не торопясь, со смаком, прикурил от пламени. А затем сплюнул прямо в огонь. И на сей раз я это увидел ярко и отчетливо, как негатив на проявленной пленке.

В тот же миг что-то тонко и остро кольнуло меня в сердце, и я остановился. И вслед за тем снова услышал в ушах, словно прибой из сувенирной черноморской ракушки-рапаны, шелест текущей реки. Реки, в которую все мудрецы мира настойчиво отговаривают нас войти дважды.

«Прими свое имя и стань рекой…»

Никто из нас не знает наверняка, как он поведёт себя в критические минуты своей жизни. Заслонит ли собой любимую женщину от хулиганов, шагнёт ли смело в горящий дом, где остались плачущие дети, первым поднимется в атаку, или даже по-простому, в лёгкую — однажды скажет, наконец, своему начальнику, что тот хам и самодур, хлопнет дверью и уйдет из опостылевшего офиса навсегда. В одном я уверен: я сделаю что-то, не раздумывая, и никакой дьявол не заставит меня в эту минуту прикидывать, взвешивать и рассуждать. Просто рвану вперед, а там будь что будет.

Вот и сейчас: я резко развернулся и твердой походкой направился прямиком к каменному постаменту, на ходу сжимая кулаки. Шагать через площадь в этих темных сумерках было легко — путь мне освещал Вечный огонь.

КОНЕЦ