Тусовка на острове Скелета - Гусев Валерий Борисович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/26
• Следующая

– Гы!

Алешка смело шагнул ему навстречу и тоже сказал:

– Гы!

Человек расплылся в неожиданной улыбке и стал приплясывать на месте. Обеду, что ли, обрадовался? В виде нас...

Алешка сделал еще один шаг и ткнул себя пальцем в грудь:

– Лё!

Человек засмеялся хриплым голосом, ткнул себя пальцем в грудь и радостно сказал:

– Ва!

Вот и поговорили.

Только вот кто из них этот Лё-ва?

Алешка достал из кармана крекер и протянул этому... Ва.

Тот осторожно взял его, откусил, нагнулся, подобрал авокадо, обдул его от прилипшего песка и протянул Алешке.

– У! – сказал Алешка, и дикарь опять заплясал на месте.

Обменялись, значит, дарами природы.

Дикарь, все так же улыбаясь, снял с костра мятую закопченную кастрюлю и жестом пригласил нас в хижину.

Мы вошли. В этой хижине был удивительный порядок. Постель, сплетенная из листьев, самодельный стол, чурбачок вместо стула. Полка, на которой выстроились ровными рядами красивые раковины и ветки кораллов. На стене – лук со стрелами, копье. В дальнем углу – еще один столик, похожий на письменный. На нем лежала стопка бумаги (потом мы узнали, что это высушенные и ровно обрезанные пальмовые листья), стояла чернильница из маленькой тыковки и в ней торчало птичье перо.

Словом, не просто хижина, а тропический кабинет ученого.

Дикарь поставил кастрюлю на стол и, протянув Алешке ложку, сказал:

– О!

Алешка смело попробовал варево и тоже сказал, прямо с восторгом:

– О! Дим, попробуй. Классная уха. Из океанических рыб.

На меня дикарь не обращал никакого внимания. Он, наверное, думал, что Алешка – великий вождь Лё, а я его слуга Ди.

Но уху я все-таки попробовал, действительно – «О!»

Дикарь опять начал приплясывать. Он, наверное, сто лет не видел людей и страшно нам обрадовался. Особенно великому вождю, который свободно объяснялся на его дикарском языке.

Лешка смело (точнее, нахально) обошел хижину, показал на полку и протянул с восхищением:

– У-у-у!

– У! У! – закивал дикарь, схватил самую крупную и красивую коралловую ветвь и протянул Алешке.

А что дальше? Так и будем мычать?

– Как вас зовут? – спросил я дикаря громко и раздельно.

Он хмуро взглянул на меня, сосредоточился и буркнул, ткнув себя пальцем в грудь:

– Ва!

– Он все понимает, – сказал Алешка. – Он только слова плохо помнит. Его зовут Валя!

Ва перевел взгляд на Алешку и отрицательно покачал головой, подумал и упрямо повторил:

– Ва!

– Васька? – спросил Алешка. – Гы?

– Нет гы, – уперся дикарь. – Ва! – Подумал еще, прямо было слышно, как у него ржавые мозги заскрипели, и добавил: – Ня!

Алешка недоуменно взглянул на меня, пожал плечами. Я усмехнулся:

– Ваня.

Дикарь от радости подпрыгнул так, что чуть не достал головой до потолка. И зачастил, приплясывая:

– Ва-ня! Ва-ня!

Вот и познакомились. И подружились.

Алешка забрал коралловую ветвь и сказал:

– Пока. До скорого.

Дикарь улыбнулся – понял. Зубы у него были белые-белые, будто он их каким-нибудь «Кометом» чистил. И он повторил за Алешкой:

– По-ка!

И пошел нас провожать. Не знаю, как он догадался, откуда мы пришли, но провел нас к берегу своей тропкой. Коротким путем.

– Мо-ре, – сказал он, поведя рукой вдоль берега.

– А то я не знаю, – сказал Алешка.

– Лод-ка, – сказал дикарь. Он явно делал успехи. – Лод-ка.

А вот лодки-то и не было.

– А где лодка? – спросил меня Алешка.

– А я знаю? Ты ее привязывал. Вот к этой коряге.

Алешка виновато поскреб макушку.

– Дим, я ее здорово привязал. Шлюпочным узлом.

А я и не сомневался. За время плавания на «Афалине» Алешка здорово наловчился всякие морские узлы вязать. И рифовый, и прямой, и шкотовый, и шлюпочный, и даже какой-то загадочный рыбацкий штык.

Я подошел к коряге и ахнул. Узел не развязался. Веревка была обрезана. На коряге осталась ее петля – кусочек шлюпочного узла.

– Ни фига! – удивительно спокойно сказал Алешка. – Акула, что ли, перекусила?

– Ага, земноводная. Травоядная.

– Дим! – выдохнул Алешка, дошло до него. – А ведь в лодке автомат лежал!

Да, теперь ни автомата, ни лодки. И кто это сделал? Зачем?

– Лод-ка! – вмешался разговорчивый Ва-ня. И опять забарабанил себя в загорелую грудь: – Мой лод-ка твой! При-вет!

– Дим, переведи, – растерянно попросил Алешка. – Ты что-нибудь понял?

– Он нам свою лодку предлагает, – «перевел» я. – Он говорит: «Был мой лодка – станет твой лодка». С приветом.

– Кто с приветом? Лодка?

Дикарь не дослушал, подпрыгнул на месте, скрылся за береговой скалой и выплыл из-за нее на лодке. Лодка тоже была дикая – вырубленная из ствола дерева. На нее смотреть-то страшно, а уж над акулами на ней плавать – спасибо, привет!

Ва-ня причалил к берегу и стал что-то горячо объяснять. Попробую повторить:

– Ва-ня! Гы! У-у-у! Лод-ка! Гы! На-зад! Лё. По-ка! – И вытащил из лодки тонкую лиану, свернутую в моток, стал совать мне ее под нос.

Тут уж я оказался бессилен в роли переводчика. Но Лешка сообразил, что значат эти «Гы» и «У-у-у».

– Дим, гы! Привяжем эту лианку за корму, а он потом лодку притянет обратно. Гы?

– Лё – лодка – Ва-ня! Гы! – засмеялся дикарь.

Да, не такой уж он и дикарь, этот Ва-ня. Соображает.

– Поплыли с нами, – предложил ему Алешка.

Ва-ня аж задрожал – так испугался, замахал в сторону нашего острова, затоптался на месте:

– Табу! У-у-у! Ням-ням Ва-ня!

И такой страх был в его глазах, что мы даже поежились. Кто это его там «ням-ням»? Правильно Алешка говорит: тут какая-то мрачная тайна...

Переправлялись мы по очереди. Лодка была такая хлипкая, что двоих не выдержала бы.

Когда мы оба оказались на своем берегу, Ва-ня притянул лодку и помахал нам.

Мы тоже помахали ему и пошли домой. Домой... Хорошо сказано, да не про нас. Наш дом – за многие тысячи миль отсюда...

Мы сделали небольшой крюк, чтобы показать, будто идем с лагуны, после неудачной охоты за рыбой. Не успели мы подойти к баньяну, как из-за него вышел Алешин. Он был сердит и встревожен. И с автоматом на плече.

– Вы где бегали? – спросил он. – Полковник в гневе. Сейчас вам будет!

– А мы – что? Мы – ничего, – ответил Алешка с обидой в голосе. – Мы рыбу ловили. Чтоб вас накормить. Вы так много жрё... едите.

Алешин оглядел нас, сердито пыхтя. И сказал:

– Пошли в «па». Будете до вертолета там сидеть.

– Еще чего!

Алешин вздохнул и сказал негромко:

– Боцман удрал.

– Подумаешь! – как-то странно фыркнул Алешка, будто это и не новость. – Куда ему бежать-то? К акулам?

– Вот и я думаю: куда ему бежать? Но ведь нет его нигде. Я весь остров уже обошел.

– В гроте смотрели? – спросил я.

– А то! В первую очередь.

– А в хижинах? – озабоченно спросил Алешка. – Прячется у кого-нибудь в чемодане.

Алешин покачал головой.

– Может, он утопился с горя? – предположил Алешка.

И тут до нас кое-что дошло: так вот куда делась наша лодка с автоматом!

Алешка нахмурился, соображая.

– Не понял, – признался он. – А как же он через пролив перебрался? Его бы там живо акулы схавали...

– В чем дело? – спросил Алешин.

– Да так... – Алешка пожал плечами. – Мелочи жизни.

– Вы что, его видели? – насторожился Алешин и поправил на плече автомат.

– Не то чтобы... – сказал я.

– Не в этом смысле, – добавил Алешка.

– Так, – протянул Алешин. – Пошли к товарищу полковнику. Пусть сам с вами разбирается. И что он прикажет с вами сделать, то я и сделаю. Беспощадно. Даже с удовольствием.

– Как вам не стыдно, – хихикнул Алешка, – маленьким угрожать.

– Пошли, пошли. Вы – вперед, а я пока подходящих веточек наломаю. С колючками.

– Товарищ полковник, ваши дети что-то знают, – доложил Алешин.

• Предыдущая
• 3/26
• Следующая