Два дундука из сундука - Гусев Валерий Борисович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/28
- Следующая
На пристани «Опенки» мы выгрузили наш багаж и двумя рейсами переправили его на яхту капитана. Митёк тут же установил на носовой палубе свою треногу и гордо сказал, оглядев ее:
– Турель!
– Еще какая! – подхватил Алешка, сделав вид, что прекрасно знает, что такое турель.
А Митёк, ни слова не говоря, укрепил на ней танковый пулемет. Взялся за его рукоять и плавно повел стволом от берега к берегу. Здорово получилось. Турель, одним словом.
Алешка, конечно, тоже напросился повертеть пулемет на турели.
– Только гашетку не нажми, – предупредил его Митёк, – а то врагов раньше времени разбудишь.
– А ты их пожалел? – рассердился Егоркин. – Их мирный сон не хочешь нарушить?
– Ты – моряк, а я – писатель. Как думаешь, кто умнее? Не знаешь? Алешку спроси.
– Рогатая акула, – выкрутился Алешка.
Митёк усмехнулся и взглянул на часы.
– Так, – сказал он. – Все помнят свои задачи? Повторять не надо? Тезка, с пулеметом справишься? Тут ничего хитрого нет: жми на гашетку – и все. Главное – не бей по ним в упор, а то они сообразят, что у нас патроны холостые. Психологически воздействуй, мол, даю предупредительную очередь. Следующая – на поражение.
– Из рогатки, – подсказал Алешка.
– А ты, Леха, должен строить из себя неумеху. Пацан с оружием – его надо больше всех опасаться. Еще перестреляет случайно. Понятно? По местам! Мой сигнал – взрыв ручной гранаты.
Митёк забрался в лодку и не спеша поплыл к месту встречи с бандитами. Капитан принялся наводить порядок на яхте. Я приноравливался к пулемету, а Лешка скрылся в рулевой рубке.
Время пошло. Егоркин попробовал двигатель – включил его на самых малых оборотах, чуть слышно: остался доволен.
Ждем.
Раннее утро постепенно переходит в среднее, что ли? Мрачный затон немного оживляется. Космы тумана над водой истаивают. Чайки и ласточки все активнее осваивают воздушное пространство.
Тишина.
Грохот взрыва!
Митёк приплыл на место прежней встречи и стал ждать. Ему не было скучно. Во-первых, его окружала своеобразная природа и необычная обстановка. А во-вторых, он размышлял. Он вообще любил думать. Может, поэтому у него и получались хорошие книги. Он даже как-то сказал папе, что хорошую книгу написать гораздо легче, чем плохую. А папа ответил еще сложнее: хорошую книгу написать легче, чем не написать плохую. И они посмеялись, довольные друг другом.
Митёк посмотрел на часы и проворчал:
– Пора бы. Можно подумать, что они мне больше нужны, чем я им.
Он развалился в лодке, задрал ноги на борт и закурил трубку. Над лодкой стали вспухать и растворяться белые клубки дыма.
– Чертовски хочется побыть героем, – мечтательно проговорил Митёк. – Хоть немного. Хоть разок...
Мысли его прервал стук двигателя. Из-за ржавого буксира показалась «Амелия». Митёк привстал, вглядываясь.
На носовой палубе, широко расставив ноги, скалился, щурясь на солнце, Зубастый Мен. Рядом с ним с ружьем в руках маялся Толстяк Веня. За штурвалом стоял здоровенный парень в камуфляже – видимо, тот самый охранник и рулевой Юрик. А вот женщины, похожей на бабу, не было видно.
«Она, наверное, готовит завтрак, – подумал Митёк. – Но они его не съедят».
Катер замедлил ход.
– Вы прибыли досрочно, – похвалил Зубастый Митька. – Деньги с вами?
– Дурацкий вопрос. – Митёк вынул трубку изо рта и сунул ее в нагрудный карман. – Разве они поместились бы в такой лодочке?
– А где они? – нетерпеливо спросил Зубастый.
– Они в банке, – ответил Митёк.
– Не понял!
– Неудивительно, – хладнокровно признался Митёк. – Природа, к сожалению, не каждого наделяет умом.
– Ты на что намекаешь? – разозлился Зубастый. – Где деньги?
– Я же писатель, – возмутился Митёк, – я никогда не повторяюсь. Но для вас сделаю исключение, учитывая вашу тупость: деньги в банке.
– Ах ты!.. – Зубастый обернулся к рулевому: – Тарань его! А потом взорвем яхту. Вместе с заложником.
– «Это вряд ли, – сказал бы товарищ Сухов. – А скорее – наоборот». – И Митёк швырнул гранату.
Грохнуло, сверкнуло. Рядом с катером поднялся столб воды.
Веня вздрогнул и выронил за борт ружье. У Зубастого тоже что-то вылетело и булькнуло в воду. Зубы, как мы потом узнали. Искусственные. Которые ему были велики.
– Шкорее! – заорал он. – Раждавить его!
А Митёк уже вовсю работал веслами. Катер дрогнул и, набирая скорость, пошел за ним вдогон.
Расстояние между лодочкой и катером быстро сокращалось.
«Где же они? – подумал Митёк о своем боевом отряде. – Я очень хочу побыть героем. Но мне совсем не хочется побыть утопленником».
Катер злорадно настигал. Сейчас он ударит резиновую лодчонку в корму, она пшикнет и исчезнет в темных водах затона. Совсем как матрасы речной шпаны.
Но тут вдруг – откуда ни возьмись – вылетела яхта и стремительно пошла наперерез «Амелии».
На носу яхты убедительно раскорячился на трех ногах черный пулемет. Рядом с пулеметчиком виднелась маленькая фигурка в зеленой каске и с автоматом в руках. А из рулевой рубки высовывался бывший заложник. Одной рукой он держал штурвал, а другой рукой тоже наводил на катер автомат.
Яхта свирепо взвыла сиреной, и едва она смолкла, с палубы грозно ударил пулемет.
– Шворачивай! – завопил Зубастый... то есть беззубый, своему рулевому. – Жашнул, шкотина?
Но «шкотина не жашнул». Похоже, он как раз проснулся. И долго не думал. Бросил штурвал и прыгнул за борт. Мастерским кролем доплыл до баржи, классным прыжком на нее взобрался – и был таков.
Катер, потеряв управление, пошел по дуге. И врезался в борт железного буксира.
– На абордаж! – завопил Егоркин, размахивая автоматом.
И мы открыли по катеру шквальный огонь.
– Ждаемша! – крикнул изо всей мочи Беззубый и поднял руки.
– Прекратить огонь! – скомандовал, подплывая, Митёк. – Швартоваться к «Амелии».
Капитан Егоркин аккуратно подошел к катеру и стал рядом с ним борт в борт.
И тут с воплем «Крокодилы не сдаются!» из рубки «Амелии» вылетела разъяренная женщина с пистолетом в руке. С настоящим пистолетом.
Она направила его на нашего капитана и визгливо приказала:
– За борт! Все за борт! Освободить яхту!
Мы замерли.
Но тут в воздухе что-то резко свистнуло, что-то коротко блеснуло в солнечных лучах. И что-то с силой влепилось этой ведьме в лоб. Она взмахнула руками, выронила пистолет и плюхнулась за борт. С огромными брызгами. Будто с дерева сорвался в воду громадный крокодил.
Алешка опустил рогатку и сказал:
– Это тебе для коллекции.
– Ты что натворил? – испугался Митёк. – Женщине! В лоб!
– Подумаешь. – Алешка пожал плечами. – Не помрет. Это пивная пробка. В коллекцию.
Митёк остолбенело уставился на него:
– А при чем здесь коллекция?
– Так это же не женщина, – объяснил ему, как ребенку, Алешка. – И не баба. Это настоящий Каркадил. Сейчас увидите.
Послышался всплеск, и за ним отчаянный вопль. Из воды вынырнуло страшное чудовище. Вытаращенные глаза, оскаленный в крике рот и какая-то комковатая гадость на голове. Эта гадость оказалась мокрым и грязным париком.
Когда чудовище отбросило его со лба, обнажилась под ним маленькая лысая головка.
Чудовище вцепилось руками в борт и пыталось взобраться на палубу. Интересно, что помогли ему в этом не бывший Зубастый и Веня, а Митёк и Егоркин.
Они подхватили чудовище за руки и стали тянуть вверх. И вдруг оно опять заорало. Да в таком ужасе, что и нам стало не по себе.
– Тащите! Спасите! Меня схватил крокодил!
Митёк и Егоркин рванули изо всех сил. Чудовище, мокрое и грязное, оказалось одной своей половиной на палубе, а другая висела за бортом. И в эту половину вцепилась громадная рыба. Она дергала и рвала юбку, которая постепенно сползала с чудовища.
– Сонька! – узнал ее Алешка. – Фас!
Сонька, услыхав его голос, резко мотнула головой, сорвала юбку и скрылась с ней под водой.
- Предыдущая
- 26/28
- Следующая
