Ниочема (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 10

— Кто его так, мать-перемать? Чудо, что парень еще жив! Срочно неотложку вызывайте, а я попробую удержать его на этом свете, пока не приехала бригада.

Руки доктора начали выписывать сложные фигуры над телом гимназиста. Все остальные тупо стояли и смотрели. Доктор на секунду отвлекся от своего пациента:

— Что уставились? Скорую вызвали?

И только после этого, один из воспитателей выудил, наконец из кармана телефон и принялся набирать «03».

Когда всё успокоилось, когда всех пострадавших забрали в больницу, когда в коридоре смыли кровавые пятна и вымели цементную пыль, когда разогнали учеников по спальням и обрадовали директора поздним звонком, воспитатели вновь собрались в своей комнатке. Чай с бальзамом давно остыл, разговоры разговаривать как-то не тянуло.

Тут воспитатель старшаков добыл откуда-то из-за дивана дорогой с виду чемоданчик.

— Вот из-за этой штуки все и случилось, — заявил он коллегам.

— А что там внутри? — поинтересовался кто-то.

— Сейчас посмотрим, — ответил воспитатель старшаков. — Черт, заперто. Ничего, откроем.

И он достал из кармана складной нож.

— Может, не стоит? Все-таки это личная вещь, принадлежащая ученику, — попытался урезонить его воспитатель младших классов.

— Ученик в интернате не имеет права на личные вещи, — отмахнулся воспитатель старшаков и продолжил колупать замки ножом.

— Ну, как знаете. А я в этом беспределе участвовать не намерен.

Воспитатель младших классов поднялся и вышел в коридор. И едва он закрыл за собой дверь, как в кондейке что-то довольно громко бумкнуло. Воспитатель тут же вернулся. Небольшое помещение было заполнено красным туманом. Воспитатель старшаков сидел с открытым чемоданом в руках и выпученными глазами на лице. И все, кто оставался в кондейке были с ног до головы покрыты пурпурной краской, с помощью которой полиция порою метит грабителей.

Глава 5

Где-то в больнице

Белый потолок, мягкая кровать, тело укрыто чистой простыней. Больница. Не тюрьма — уже хорошо. Но каждый день по башке получать — плохо. Однозначно. С этим надо что-то делать

Олег, не торопясь обнаруживать себя, осмотрелся, затем послушал свой организм. Ничего не болит, синяков и ссадин на руках нет, да и на теле — он мельком глянул под простыню — тоже. Чем все закончилось в дортуаре? За кем осталась победа? Пока не вернется в гимназию, не узнает. Вот только возвращаться совсем не хочется. Жить в комнате на восемь человек, не иметь возможности уединиться, никакой личной жизни, никакой нормальной учебы. А если во время медитации какой-нибудь Хорек придёт пакостить? Нет уж, хватит с него.

За окном темно, ночь, в палате горит ночник. Олег высмотрел на тумбочке свой телефон и быстро метнулся туда-обратно. Прыгнул в кровать, прислушался — тишина. Не застукали. А зачем нужно было прятаться? Подумал-подумал и решил: незачем. Наверное, это рефлексы бывшего Песцова так сработали. А солидным господам не пристало таиться, особенно, если они в своем праве. Приняв это решение, Олег устроился поудобнее, включил телефон, открыл браузер и погрузился в океан информации. Нашел всё требуемое, провел необходимые оплаты и внезапно для самого себя ощутил, что устал. Поднялся, неспешно, ломая подростковые рефлексы, дошел до тумбочки, вернул на место телефон, вернулся в кровать и отрубился.

Где-то вне пространства

Олегу снился сон. Будто он в одних лишь одноразовых белых трусах сидит в позе лотоса на снегу посреди тундры. Рядом валяются две палки, перемотанные бумажной лентой с надписью: «Туалет чукотский, один комплект». И что поразительно: несмотря на минималистический костюм ему совершенно не холодно. И магической энергии вокруг просто море. Было бы магическое ядро объемом с ведро — черпнул бы доверху одним движением. Да что там ведро — тут и цистерну наполнить не проблема.

И вот сидит он, медитирует, ядро качает, а сам по сторонам смотрит, будто и не надо ему за процессом следить, будто все само собой делается. Вокруг до горизонта снега, сугробы, и ни следочка, ни даже веточки сломленной. Девственная природа, как она есть.

Вдруг с ближнего сугроба снег посыпался, наст пошел трещинами. «Никак лезет кто!» — подумал Олег, — «Медведь? Берлога?» но ни страха не возникло, ни убежать не захотелось. Сидит себе, дышит размеренно, ощущает движение энергии по каналам. На вдох втягивает капельку силы в ядро, заставляя его чуточку разбухнуть, на выдох сбрасывает излишки через энергетические каналы, и тогда над ладонями можно заметить легкий туман концентрированной энергии. Да и каналы уже не похожи на тоненькие паутинки, в поперечнике доросли аж до толщины волоса.

Так вот, прокачивает Олег энергосистему своей тушки, а снег с сугроба все сильнее осыпается, трещины все больше становятся. И, наконец, высунулась из того самого сугроба голова. Не человечья, и даже не медвежья, а, скорее, лисья. И белая-белая, такая, что и разглядеть-то на фоне снега затруднительно. Только черный нос отчетливо виден, да ярко-желтые глаза с круглым, почти человеческим зрачком.

Высунулась, значит, эта голова, огляделась, на Олега посмотрела, да и молвит человеческим голосом:

— Явился, значит, не запылился!

Олег от такого наезда охренел.

— Что значит, явился? Ты вообще мой сон. Захочу — выключу.

— Ну, попробуй, — ухмыльнулась голова.

Олег попробовал. Раз, другой, третий…

— Что, не выходит?

Голова ехидно оскалилась.

— Это еще вопрос, кто у кого во сне.

— Ну ладно, — сдался парень. — Тогда объясни, кто ты, и почему у тебя только голова.

— Ну почему же только голова? — обиделась голова. — У меня и все остальное имеется. Хвост, например.

— А покажи!

— Не буду. Выгляжу сейчас плохо.

— Пил, курил, болел? — догадался Олег.

— Не хами, мальчик, а то без подарков оставлю.

— Ой, боюсь, боюсь, — притворно захныкал сновидец.

— Ну все, достал ты меня.

Голова скакнула из сугроба и оказалось, что она приделана к телу. Вместе с лапами и обещанным хвостом. Только тело было сейчас облезлым, шерсть свалялась и висела сосульками. Да и длинный хвост, которому полагалось быть пушистым, походил, скорее, на палку. Зверь махнул хвостом-палкой, и Олег внезапно потерял способность говорить и вообще двигаться.

— Слушай сюда, придурок. Два раза повторять не буду. Ты последний из рода Песцовых. Моего рода. И твоя задача — привести мой род к величию. Так что вот твоя программа на ближайшие десять лет: дожить до совершеннолетия, набрать жен по максимуму и наплодить детей столько, сколько сможешь. Ну а там будем смотреть дальше.

С этими словами зверь прыгнул в сугроб и исчез, а Олег вылетел как пробка и из виртуальной тундры, и вообще из сна.

Где-то в больнице

Какое-то время Олег не мог понять, где он очутился. Но постепенно рассмотрел и белый потолок, и спинку больничной кровати, и две горсти снега в руках. Снег стремительно таял, угрожая затопить постель. Оправдывайся потом: мол, это не то, что вы подумали. Пришлось вскакивать и искать место, куда его можно деть без вреда для обстановки. Выбор пал на стоявший в углу палаты фикус. Растение имело вид весьма плачевный. Видать, медработники обходили его теплом и заботой, сосредотачивая всё внимание на пациентах.

Стряхнув талую воду и остатки снега в цветочный горшок, Олег ощутил себя вполне здоровым. Теперь надо было найти врачей, чтобы они это подтвердили. В тумбочке отыскалась пижама. Она, как это водится, была размера на три больше и Олег, облачившись в казённое и подвернув рукава и штанины, вышел в коридор.

Заметили его сразу же. От сестринского поста отлепилась симпатичная медсестра и побежала навстречу.

— Олег Иванович! Вам еще рано подниматься с постели! Зоя Никифоровна вчера еле-еле сумела вас вылечить. У вас было столько внутренних повреждений, что если бы не она, то…