90-е: Шоу должно продолжаться (СИ) - Фишер Саша - Страница 12

— Что стоишь столбом, держи номер свой, — я ткнул Астарота в бок локтем и сунул ему картонку.

— Какой-то ты… — пробормотал Астарот, глянув на меня почти с испугом.

— Раз играть не могу, хоть какую-то пользу причиняю! — хохотнул я, помахав всем забинтованной рукой.

— Да, правда, ребята, пошли! — ожил Бельфегор, ухватил Астарота за рукав и поволок вглубь ДК. — Я знаю, где тут гримерка, в детстве меня мама сюда на танцевальный кружок водила.

Директора «химиков» можно было только пожалеть. По коридорам клуба слонялись рокеры разной степени опьянения. Было накурено, причем дым ощущался не только табачный. Персонал, если он и был, попрятался по тайным норам и не отсвечивал.

Нас принимали за своих. Нетрезвые девицы лезли обниматься, а патлатые парни махали руками и орали что-то приветливое. Один раз мимо промчалась цепочка чуваков с ирокезами и нарисованными на щеках черными звездами. Они орали «Иго-го!» и «Лучше в этом мире нету Аугусто Пиночета». Ага, даже без бейджей понятно, кто это. Выглядят пока бодро, но очень азартно передают по цепочке бутылку какого-то шмурдяка, так что продержатся они или нет, зависит от количества припасенного алкоголя.

Мои говнари приободрились, глаза заблестели в предвкушении, особенно восторженным смотрелся «хороший мальчик» Кирилл. Прямо-таки являл собой аллегорию «незамутненный восторг неофита при знакомстве с закулисным миром провинциального рока». Насколько я знаю, никакого бухла с собой у нас не было, только инструменты. На бухло нужны были деньги, а их вчера все потратили. Так что, кажется, мы были самые трезвые в этом гадюшнике.

Но на подходе к гримерке нам навстречу вывалился расхритсанный чел лет тридцати. Светлые патлы торчат в разные стороны, под распахнутой косухой — драная майка, в руке — бутылка водки.

— Ребяяята! — он расплылся в счастливой улыбке и распахнул объятия. — А я знаю, кто со мной сейчас выпьет!

Что-то в нем было очень знакомое. Будто я видел его где-то. Причем, совсем недавно.

Только он вроде был… эээ… старше?

Астарот, тем временем, уже обнимался с приветливым патлачом. Кажется, они даже знакомы.

— А запивон есть? — спросил он.

— Так хайром занюхай, я его две недели не мыл! — радостно заржал чувак.

Астарот выдохнул, сделал глоток, скривился. Передал бутылку Бегемоту. Тот тоже отпил. А я все смотрел на этого парня. Где же я его видел?

— А ты врубаешься! — заорал тот и хлопнул Астарота по плечу. Бегемот закашлялся и сунул бутылку Бельфегору. Тот нервно посмотрел на меня. Я покачал головой. Мол, не пей, пацан, вам еще выступать.

— Давай, братишка, глотни! — хрен в косухе подался вперед и повис на плече у Астарота. — Ты же рокер!

И тут я его узнал. Так узнал, что даже в башке зазвенело. Только сейчас его рожа еще не была такой обрюзгшей, а поверх ремня не вываливалось пузико. Но это точно был он. Тот самый мужик, который швырнул гранату там, в двадцать третьем году. Который орал что-то насчет молодой шпаны, возмущался панкам-веганам и громогласно требовал водки.

И сейчас он тряс Бельфегора за плечо, требуя, чтобы тот немедленно выпил. А мой рыжий кореш смущенно отворачивался. Но в конце концов сдался, приложился к бутылке. Но явно только сделал вид, что отхлебнул. И занюхивать шевелюрой патлатого не стал, уткнулся носом в свой рукав.

— А ты чего стоишь, как неприкаянный? — мутные глаза патлатого уставились на меня. — Трезвенник?

— Ага, язвенник! — хохотнул я и потянулся за бутылкой. Больше всего хотелось сейчас разбить ее об голову нашего «добродетеля». Но вместо этого я похлопал его по плечу и сунул ополовиненную бутылку в карман косухи. Приобнял за плечи. — Пис, братишка! Мэйк лав, нот вар!

— О, врубаешься! — патлатый тоже меня приобнял. А я повернулся к Астароту.

— Дуйте в гримерку давайте!

— Эй, а я не пил! — вякнул Бегемот. Стоял он как раз очень удачно, так что я двинул ему локтем свободной руки под дых. Он сдавленно крякнул, но намек, кажется понял.

— Как говорил дон Хуан, какой смысл в знании вещей, которые нам бесполезны? Верно, братишка? — я оттащил патлатого типа к стене, чтобы не перегораживал дорогу. Астарот и остальные прошмыгнули в дверь гримерки. Такое себе укрытие, конечно. Наверняка там сидят такие же говнари, как и этот. Но все лучше, чем бухать в коридоре с этим…

— А ты врубаешься… — язык патлатого запетался. — За это надо немедленно выпить!

Я вздохнул и пошарил взглядом по коридору, выискивая, на кого бы свесить это сокровище. А он, тем временем, уже снова выхватил бутылку из кармана и приложился к ней. Та радостно забулькала.

— Йо, братишка! — я оскалился в улыбке и ухватил за рукав парня в кожанке, увешанного с ног до головы мелкими металлическими предметами. — Нам срочно нужен третий! Потому что в пророчестве сказано было, что истина откроется только тому, чей мозг поделен на три!

«Какую ахинею я несу, прости господи», — мысленно заржал я. Но компаньонов эта чушь вполне устраивала. «Металлист» с энтузиазмом присоединился к нашему кружку, патлатый отвлекся на новую жертву, а я смог выскользнуть из его цепких объятий и скрыться в гримерке.

Гримерка — это, конечно, громко сказано. Никаких тебе зеркал в обрамлении лампочек и прочих красивых нуарных штук. Просто довольно большая неправильной формы комната, одна стена вся целиком состоит из крючков для одежды, и сейчас практически все они заняты. В углу тюки с непонятно чем, на тюках возлежит волосатик с бородой и с ним две девицы — короткие юбки, сбившиеся чуть ли не выше задниц, колготки сеточкой, спутанные шевелюры волос. А на молоденьких лицах — тонна вызывающей косметики и неземное блаженство. У единственного зеркала топчется компашка в засаленной джинсе и занимается очень важным делом — пальцами пытается устроить из волос начесанные ирокезы.

На подоконнике восседает седобородый дядечка с длинным и для разнообразия расчесанным хайром. И напевно, как сказочник, вещает, дирижируя самому себе рукой.

—…ибо настоящий рок — это откровение божие! А для бога несть эллина и несть иудея, ибо все мы люди! Человеки! И рок-н-ролл будит в нас эту общность, заставляет тянуться друг к другу…

Я перевел дух. Кажется, в гримерке было все относительно спокойно. Я срисовал пару в руках из тусующихся здесь пару бутылок молдавского портвейна, но в целом атмосфера тут была вполне рабочая. Все бузотеры и алкашня умчались бродить по дворцу культуры, ибо вольный их дух требовал свободы… Тьфу ты, блин. Этот краснобай с подоконника даже меня своим напевным слогом ухитрился заразить.

— Эй, Велиал, давай-ка отойдем, разговор есть, — Астарот оттащил меня в угол.

— Ну? — я вопросительно уставился на него.

— Ты чего вообще раскомандовался тут? — набычился наш фронтмен. — Ты наша мамочка или что?

— Я думал, ты выступить хочешь, — пожал я плечами. — Если смысл был в том, чтобы набухаться и прилечь в луже блевотины, то ты только скажи…

— Да что ты… — Астарот снова начал заводиться. Я придержал его за плечо и заглянул в глаза.

— А ну-ка остынь, — тихо сказал я. — Ведешь себя как истеричка. До начала сорок минут, вам надо еще грим наложить и подготовиться. А ты херней страдаешь.

— Я сам знаю, что мне делать! — дернулся он. — Может мы вообще без тебя лучше справимся!

— Саша, что ты начинаешь? — хмыкнул я. — Я реально только помочь пытаюсь, раз уж играть не могу.

Я помахал перед его лицом забинтованной рукой.

— Так что давай, соберись! — я приобнял его за плечи. — Выдохни, сходи водички попей, или что. Надо сегодня зажечь так, чтобы нам из ада аплодировали, а?

— Я не… — Астарот попытался дернуться, но я не отпустил его плечо. Он засопел обиженно, потом посмотрел на меня исподлобья. — Ты сегодня странный какой-то.

— Какой уж есть! — хохотнул я. — Тут весь мир странный, чему уж ты удивляешься? Все, давай не ссориться, сегодня важный концерт, и ты его суперзвезда. Так что гоу наводить марафет, Сатана смотрит на тебя!