"Фантастика 2023-193". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 6

А вот следующий момент, за который зацепился взгляд, был совсем хреновым. Байкал перестал быть озером, став глубоким заливом от Охотского моря. И это значит, что произошло не только поднятие уровня океана. Это — тектоника, не те высоты у Байкала, чтоб с океаном в прежних берегах слиться. И это совсем-совсем хреново: городов за Уралом не видно совсем. Хотя, пока не стоит психовать: отсутствие мощных радиопередач может быть связано с этой новой, квантовой связью. Города — под растительностью. Ну, возможно же?

И Омска родного не видно, и Новосибирска. А южнее — пустыни, хотя вроде и не совсем. Но в сибирской части Союза, точно не видно городов. Скрыты в лесах. Пока будем считать так, окончательно решил я, дабы не трепать нервы больному, то есть себе. Меня ржавый робот недавно кромсал! И кишки украл!

А вот в проклятии и благословении (тут даже Партия не определилась) Советского государства, Подкаменной Тунгуске тоже эти леса. Ни радиоактивной пустыни как ранее, ничего такого, как было больше ста лет с падения того самого метеорита. Хотя, даже в Академии Наук были теории, что не метеорит это был: так и не нашли его. А осколки… так ведь была реакция распада: был бы цельный метеорит и Союза-то, да и Евразии бы не стало, слишком мощный получился бы взрыв.

И наблюдение за местом падения (или не падения) как-то всколыхнуло в памяти историю. Ну а что ещё делать? Не в ассистенте же копаться, это я после приземления успею.

Упал метеорит (или не упал) чёрт знает что в 1904 году в Подкаменной Тунгуске случилось. И это почувствовала вся Земля: год северные сияния по всей планете видны были, землетрясения случались, цунами. Но это всех по шарику угораздило, а вот нам больше всего досталось: радиационный фон в круге на полтысячи километров был в полтора-два килорада. Посёлок Подкаменная Тунгуска — исчез, но это ладно, хотя людей жалко. Проблема была в том, что фон не падал. Совсем не падал: последние измерения в 2010 показывали пару с копейками килорадов в эпицентре. В общем, зона смертельной ионизации, даже для советских, генетически улучшенных, людей.

И фон не падал, а там рядом река, плюс сильный ветер, да растения, которые заразились и сгорели, распространяя радиоактивный пепел. Вдобавок появились постоянные ветра типа муссонов или пассатов каких-нибудь. Так что всю территорию Союза регулярно накрывало радиоактивными осадками. И япошки, сволочи такие, через год напали: через Сибирь просто боялись перемещаться, что за напасть там — никто ещё не знал. Но там отбились, даже особо и без проблем.

Зато на месте падения появился новый, короткоживущий радиоактивный элемент: тунгуссий. Ну как, короткоживущий — лет сто полураспад где-то, хотя странный он, сверхтяжёлый. Триста восемьдесят протонов в атоме как никак! Еле в периодическую систему влез, да и то у ученых сильные сомнения в том, что ему там есть место. Да и не осталось его почти, сейчас только делают, да и я в Нитронске занимался. А было тунгуссия тьма тьмущая. Именно поэтому в метеорите и сомневаются: ядерный взрыв-то точно был. А был бы цельный метеорит — началась бы цепная реакция. И материк бы точно раскололо, не говоря об остальных последствиях.

Зато этот элемент дал очень многое уже советской науке. И пока буржуи ковыряли нефть, уголь, газ и прочий вонизм, в Союзе появились первые трактора на турбинах с ядерными котлами. Электричество, тепло. Правда, с медициной была беда поначалу: мутации, рак, смерти. А сволочи-империалисты только ржали!

Но нет проблем, с которым бы не справился Советский человек. И в 1967 году был открыт «генный шифр Лосева-Опалиной». А через год — вакцина конфигуратора, закрытого «генным шифром», меняющая ДНК человека. А это стабильный геном, улучшенный иммунитет, резистентность к смертельным обычному человеку дозам радиации. И не только: советские учёные неустанно были заняты улучшением вакцины. Взрослые, особенно первое время, не всегда переживали вакцинацию: мутации, опухоли, да в целом — здоровье не то. Даже шутки были черные: мол, «вакцина от прошлого». Не смешно ни хера!

Я — модификация генного шифра Волжанин-62, плановый срок жизни: 262 года, улучшенные нейроны и иммунитет. Последняя разработка, какую помню — Новгородец-80, появилась в 2012. Как раз они — могли и дожить, вот только в 2014 совсем же карапузы были.

А буржуи, как у нас появился генный код, взвились: ну как же, не их богатеи долго живут! А люди, простые, советские люди! И начались провокации, конфликты. Эмбарго это дурацкое. В штатах американских коммунистов на пожизненное отправляли! Не за преступление: за то, что коммунисты! Уроды чёртовы!

Ну да Верховный Совет правильно на их наглые требования ответил: Геном Советского Человека — для Советских людей. Ничего нам от вас не нужно, у себя разгоните попов и буржуев, становитесь советскими. Только рады будем передать вакцину братьям-трудящимся. Зашифрованную, конечно.

Так нет, «достояние человечества», врали буржуи. Только почему-то я уверен: генный код получили бы только богатеи-миллионщики.

А мы ведь ни на кого не нападали. Даже помогали, вздохнул я, смотря на материк. Ну… было один раз. Но его и подельников расстреляли! И мы даже извинились! А Европу от оккупации и концлагерей спасли! И ничего взамен не требовали, хотя может и зря… Ну да ладно, что уж.

Тем временем, спаскапсула, снижая скорость, перевалила через Уральский хребет. И совсем поскучнело: такого буйства растительности, как за Уралом, не было. Были этакие пучки. И… пустыня. И городов не видно! Маленькие разве что…

А меня несло в центр здоровенной, даже сквозь плазменный экран заметной, пустоши. На сотни километров растительность клочками, речки мелкие и жалкие, проплешины степные какие-то… Не совсем голяк, конечно, но глазу радоваться нечему. Сразу видно, что местность дикая, ни городов, ничего подобного. И мне еще выбираться теперь отсюда черт знает сколько…

Ну да ладно, прорвёмся. И стал я пристально вглядываться в пустоши эти: несло меня прямо в её центр, где и была Столица. А сейчас, похоже, озеро-пруд, километров в тридцать диаметром, почти круглое. Это хорошо, что я на пригород нацелился. Так-то радиацию выдержу, с неделю — точно. Но в озере мог и столько схватить, что не выдержу…

Это, конечно, сила: чуть ли не двадцатикратное превышение ПДД! Но неудобно-то как сделано: надписями весь обзор перекрывает.

— Взаимодействие с тобой мысленное? — подумал я.

И тишина. Точнее — надписей ни черта нет. Блин, какой-то дурацкий ассистент! Ну да ладно, будем разбираться после приземления. Благо, до него уже немного осталось. И пожрать надо, отметил я натуральный голод. Это… так, у меня, по сути, нет ЖКТ — там стоит ЗЖКТРУ. Какая потребность в энергии и веществах я у него сам видел, ну а потребность эту он выдаёт естественным способом, похоже: чувством голода.

Значит так: сухпай в капсуле есть, правда хрен я пока до него доберусь: шкаф с АН открывается только при приземлении. А то, в капсуле, у народа и нервы сдать могут: просто так в спаскапсулу не попадают. А в аварийном наборе и оружие есть, на минуточку. И не только, повеселел я.

Я вот как-то не задумывался: сначала думал, что, по приземлении, попаду к своим, к товарищам. Не выйдет, похоже. И прокладывал маршрут из этого большого ничего — есть, кстати, даже лес какой-то всего в сотне километров от озера, а там буду разбираться. Но вот что не с голыми руками и с едой — это хорошо. ЗЖКТРУ подтвердил моё отношение механическим ритмическим попискиванием. Это у нас, выходит, вместо бурчащего брюха, усмехнулся я.

Тем временем, створки иллюминаторов закрылись — плазменный щит вышел на закритический режим, гася скорость. На тело навалилась почти трехкратная перегрузка, довольно неприятная из-за последних часов моей непростой жизни. Но, к счастью, раньше в Нитронске и на станции моей гравитация была обычной, а время в капсуле холодного сна не считается. Так что все неприятности приземления ограничились парой минут перегрузки, после чего последовал легкий толчок и капсулу слегка перекосило. Значит — приземлился, отметил я. Автоматика капсулы тем временем отстреливала крепежи, как одноразовой двери, хотя её и придётся отталкивать, как и фиксаторы на противоперегрузочном кресле. А главное — крышку ящика с аварийным запасом космонавта.