Рысюхин, что ты пил?! (СИ) - "Котус" - Страница 32

«Итс мэйджик, Гарри! Как же меня бесят такие „объяснения“, которые ничего не объясняют по сути своей».

«Потерпи немного — нас же тоже обучают. Дойдём и до распознания „сырых“ кристаллов».

Это у меня начался выпрошенный у декана факультатив по магии кристаллов, и после первого же занятия деда «накрыло». Настолько сильно, что до сих пор успокоиться не может, заставил даже показать ему ружейные макры из моих запасов, после чего взбесился ещё сильнее. А мне, между прочим, бежать на лицо нужно — забрать с почты посылку из дома.

Бабушка прислала тёплый, осенний костюм наконец-то «достроенный» Шпиннерманом и пальто из того же источника. На изнанке-то мне оно вообще не нужно, и до последнего месяца зимы, по календарю лица, не понадобится, здесь вторая посевная в разгаре. Здесь у нас осень, зима и весна вместе занимают чуть больше трёх месяцев, всё остальное время — нежаркое лето. А вот при выходе на лицо уже не комфортно — конец сентября в Могилёве время довольно прохладное. Говорят, в некоторых учебных заведениях есть почта прямо на изнанке, но это там, где построены настоящие городки, в которых и форт с гарнизоном, и несколько ВУЗов или училищ, и производство — алхимия и артефакторика.

У нас здесь форт для охраны тоже есть, но небольшой, на роту бойцов. Просто изнанка не слишком глубокая — в теории можно пробиться до четвёртого уровня, но никто теорию не проверял, поскольку третий уровень — это озеро жидкой лавы, у которого берегов не видно. Искать там точку перехода и строить каким-то образом стабильный остров желающих не нашлось, тем более что по оценкам портальщиков пробиться глубже было бы довольно сложно. Никаких фантастических тварей в лаве не плавало, во всяком случае при пробоях с третьего на нулевой уровень из них ничего, кроме той самой лавы, и то редко, не вываливалось. А для борьбы с монстрами первого-второго уровней роты солдат с охраной академии и ополчением из старшекурсников хватало с лихвой.

Кстати, химический анализ лавы тоже не показал значимого наличия каких-либо редких или ценных элементов. Просто расплавленный камень. Ископаемых макров растительного происхождения, или «копных», как их называют в Могилёве, которые обычно добываются на втором и третьем слое в нашей изнанке тоже не было. В общем, кроме земледельцев и немножко речников это место никого особо не интересовало. Время от времени возникали проекты расширения посевных площадей и номенклатуры выращиваемой продукции, но что-то как-то дело особо не двигалось. Закрывать поля куполом — дорого, и нет смысла: такие поля мало чем отличаются от лицевых, нанимать для работы за куполом сплошь одарённых тоже удовольствие не из дешёвых, как и индивидуальные защитные амулеты.

За всеми этими размышлениями добрался до почты. А тут — сюрприз: вместо одного костюма и пальто, судя по описи — ещё два таких костюма, как на мне, к ним ещё трое брюк и дюжина рубашек из разных материалов, которые в ателье Якова Наумовича по бабушкиному заказу пошили по имевшимся меркам. А также две пары туфель — летние и осенние. Нет, конечно, я благодарен бабушке за заботу, но можно же было предупредить! Мы же как минимум два раза в неделю созваниваемся! Вот как мне теперь этот тюк на себе переть? Знал бы — взял с собой баул и в него перепаковался.

Пришлось проигнорировать совет деда — проверить соответствие посылки описания, поскольку как потом всё это упаковывать я себе вообще не представлял. Кстати, при входе на изнанку это мне сэкономило некоторое количество времени и нервов — охранники, со ссылкой на Жабицкого, проверяли вносимые студентами вещи на предмет «контрабанды», однако опечатанный сургучными печатями тюк вскрывать не стали, ограничившись изучением сопроводительных документов. А уже внутри, в своей комнате, мы с дедом сильно обрадовались, что всё произошло именно так. Оказалось, что Пробеляков с Семёнычем, которые и занимались непосредственно отправкой посылки, вложили внутрь кое-что помимо описи, а именно: две бутылки «Брусничной» и одну бутылку пробной новинки, которую мы обсуждали с управляющим с подачи деда — настойки на голубике. Для соблюдения «фирменного стиля» требовался второй компонент. Дед сокрушался, что для идеальных «компаньонов» — малины или клубники — был не сезон, а яблоки, которые отлично сочетаются с голубикой в варенье не подходили для настойки. В итоге решили сделать на пробу два варианта, малыми партиями: с апельсином, точнее — апельсиновой цедрой и с тархуном. Оба компонента были не местные, правда, дед уверял, что тархун, он же эстрагон, который по сути разновидность полыни, можно выращивать и у нас, при желании. Он, мол, и под Архангельском себя неплохо чувствует. В посылке был вариант «Голубика с апельсином».

«Голубика-то с апельсином, а если бы эти гостинцы на входе обнаружили, то кисло бы тебе, Юрка, было. Налимонили бы тебе, Юрик, не скажу, что именно».

И не поспоришь.

Кстати, с Жабицким отношения окончательно не сложились. После моего второго вызова в Могилёв он чуть ли не прямым текстом потребовал «не страдать ерундой» и вместо этого «передавать материал» ему, а уж он, мол, перешлёт дальше «по принадлежности». Уверения, что езжу я именно что проводить экспертизу он, отмахнувшись, пропустил мимо ушей, на личную печать эксперта даже смотреть не стал. Зато, похоже, обиделся и начал строить мелкие козни. Но Надежда Петровна предупредила заранее, правда, не прямым текстом, а намёками, большую часть которых я без деда не понял бы.

«Слушай, дед. Может, угостить Петровну брусничной с нового урожая?»

«Ну ты даёшь. Сразу после ужесточения режима притащить ответственной за этот режим вещественное доказательство того, что ты этот самый режим на центральной оси вертел? Молодец, что сказать!»

«Да уж, точно. Спорол, да, как тот извозчик».

«А насчёт благодарности — надо подумать. Кстати, как там с песней? Когда, говоришь, запись будет?»

«А то ты не то же самое, что и я знаешь! В субботу к Лебединскому едем, на репетицию же звал. Там и переговорим, в том числе насчёт этого».

Репетиций оказалось две, в разных залах. На первой профессор был участником — пел «Надежду» в сопровождении оркестра. Не симфонического, конечно, но полтора десятка солидного вида суровых дядек и тётушек внушали некоторую оторопь. Поначалу они на меня косились немного, а когда Валериан Елизарьевич представил меня как автора песни — коситься стали намного сильнее. Песня получилась немного не такая, как в воспоминаниях деда — например, не было трубного призыва в конце каждой строки, хоть духовые и присутствовали. Зато присутствовал рояль, как дань памяти романсу, который профессор изначально пытался сделать из песни. Правда, услышать песню в более-менее складном виде получилось только под конец репетиции, до того репетировали разные партии, то отдельные инструменты, то несколько в сочетании. То начинали играть все вместе, но не с начала, а «с пятой цифры, пожалуйста» или что-то подобное. Я успел и устать, и заскучать. Но завершилась репетиция тем, что назвали «генеральным прогоном» — то есть, песню наконец-то сыграли и спели полностью.

А в конце Лебединский сделал сюрприз — вынес странного вида, мягкую на ощупь, но настоящую пластинку! Оказывается, есть артефакт, позволяющий делать записи, пригодные для проигрывания на обычной бытовой аппаратуре. Правда, имелись ограничения, помимо стоимости таких записывающих приборов. В частности, мягкая пластинка долго не жила, ресурс был ограниченный. Да и качество звука ценители поругивали. Но лучше уж так, чем никак.

— Вот, Юра, держите! Это, понятное дело, ещё сырой материал, но недели через две уже будет готова для концерта. Сольный концерт я не потяну, но пару номеров отыграю, в том числе и обе наши новинки. Контрамарку пришлю, даже не сомневайтесь, на двоих, сможете с дамой прийти.

— Осталось ещё эту самую даму найти.

— Неужели в хозяйственной академии нет девушек⁈

— Есть, хоть и не так много. Но там та же беда, что и в гимназии: или очень хотят замуж, а мне туда пока не интересно, или же им ищут кого-то поинтереснее: познатнее, побогаче, посильнее. Я для них добыча далеко не первого сорта: без титула, слабосилок, по меркам академии — еле-еле отбор прошёл, без состояния.