Дважды рожденный (СИ) - Перунов Антон - Страница 7

— Гриня, братан, ты там как, живой? Слышишь меня? — перевернув тяжелое, безвольное тело на спину, он приложил ухо к груди и постарался услышать: бьется ли сердце. И спустя пару долгих и томительных мгновений услышал тихий, едва различимый удар. Потом еще. Пусть и медленно, но насос работал. Даже вроде ритм не сбивается. Брадикардия, конечно, адская. Но он парень тренированный, мышцы мощные.

— Гриня, ты справишься, держись! — обрадовался Март, сосредоточившись на оказании помощи раненому.

Первым делом следовало остановить кровотечение. Требовались давящие повязки, жгуты для рук-ног и бинты.

Ничего такого рядом не наблюдалось и он, помянув чью-то мать, принялся импровизировать. Наудачу в седельной сумке чистоплюй Григорий вез запасную и, что характерно, чистую белую рубаху.

— Повезло тебе, братка, что пуля прошла скользом по черепу и кость толстая. Выдержала. Видать, она тебя, нашего лучшего наездника, и уработала. Вколоть бы тебе обезбола, только, извиняй, нет ничего.

Порвав без сожалений ткань на бинты, Март замотал все ранения, особое внимание уделив глубокой борозде на голове слева над ухом.

— Все, Гриня, жить будешь, отдыхай пока.

Кровотечение ему удалось в целом остановить, шансы Григория дотянуть до города и помощи хирургов росли прямо на глазах.

Пока занимался медициной, даже не заметил, как пробежало время. Все, что мог, Март сделал. Поднялся от первого пациента и поглядел на результат, довольный собой как слон.

Солнце продолжало шпарить с небес прямо-таки совершенно бессовестно. Ему сразу вспомнилось и про воду, и про жару. Пить захотелось уже просто адски.

— Да что же это такое? Как лишенец! Собираюсь, собираюсь и никак не могу сделать! Вся терпелка кончилась!

И только теперь Март додумался поискать флягу у раненого брата. Она оказалась не повреждена! И увесиста. Надо же, как бывает. В нетерпении открутил крышку и жадно присосался, опрокинув разом больше половины. Пробыв столько часов на горячем солнце, она не потеряла прохлады, свежести и чистого вкуса. Или ему так показалось. Осушил бы и до дна, но сам себя остановил. Божественная влага приятно взбодрила, и он разом ощутил прилив сил и позитива.

— Хорошо! Теперь можно Ефима поискать, — сам себе обозначил новую задачу.

Последнему из их бравой четверки почти повезло. Ефим ехал в передовом дозоре, что было логично. Со спины его горбача обзор открывался наилучший. Здоровенный черный зверь нахватал в мгновение ока не меньше полуфунта свинца с гладкоствола и нарезняка. Все его брюхо и зад были в кровавых отметинах, но, будучи упертой и живучей скотиной, он повалился в пыль не сразу, а пробежав еще несколько шагов. На истоптанной копытами, изъезженной колесами фургонов колее осталась дорожка, обильно политая его густой темной кровью.

Зато его всадник, скатившись с высокого седла, сумел отпрыгнуть за камни и хорошо повоевал. Боекомплект свой растратил подчистую, включая и лимонки. Жаль, без особого толку. Может, кого и зацепил, но не сильно. Как подсказывала память, в клане Ефим был парнем башковитым и деловым, но отнюдь не стрелок. Как и Мин, занимавшийся большей частью организацией обозов, но никак не их охраной. Вот и получалось, что из четверки только Гриша являлся настоящим воякой с немалым опытом, сам же Март — натуральный новичок, пусть и ловкий с пистолетом, а двое остальных больше изображали воинов, чем ими являлись.

Когда барантачи покончили с Гриней, то обошли последнего из обозников с трех сторон, закидали гранатами и добили оглушенного бойца из пистолетов, расстреляв в упор.

Попаданий в нем оказалось много. Март даже считать не стал. Сколько он не пытался отыскать в брательнике признаков жизни, вдохновившись недавним успешным опытом, ничего так и не добился. Вроде был тот и не холодный, но и не дышал. Все равно раны, как смог, Вахрамеев перевязал. Оставлять родича в его планы не входило, надо отвезти тела домой.

— Русские своих не бросают. Это закон. А на будущее даю себе зарок порешать в семье за медикаменты, бинты и прочие ништяки.

Главное, что он понял об этих людях — своих родственниках. Они оказались храбрыми, стойкими, мужественными бойцами. Не отступили, не сдались. Дрались до конца. И пали с оружием в руках. Если бы еще покойный Мин послушался его предостережения и отправил Ефима в разведку в этот треклятый овраг… Но тут уже без сослагательного наклонения…

Теперь оставалось понять, как дотянуть всех до Тары. Ему припомнились слова главаря про лошадей. Да и логично было предположить, что бандиты сюда не пешком добирались. Оставалось отыскать следы и дойти до их стоянки. Телегу, на которой они ехали, разбило, но какую-то волокушу смастерить было можно. Ну, или еще чего придумать.

Под конец он еще обнаружил труп шестого налетчика, убитого, всего скорее, меткой пулей Григория, — тело с порядочной дырой в голове лежало почти на выходе из оврага неподалеку от места, где тот вел бой.

Никогда прежде брать банды в одного ему не приходилось. Ни в той жизни, ни в этой. Особые ощущения. Тем более с такой дистанции, когда видны расширенные от предчувствия скорой и неизбежной смерти зрачки. Боятся даже самые крепкие. Тем более, когда уже точно конец. С высоты все смотрелось иначе. Выявил цель, зашел на нее, отработал, ушел в разворот. И погнали дальше, оставляя позади горящие коробочки, дым, огонь и убитую пехоту.

Пройдя по явственно различимым следам, Март обошел пригорок справа от превратившегося в смертельную ловушку оврага, и в небольшой, почти незаметной лощинке у подошвы противоположного ската обнаружил лошадей налетчиков. Сразу восемь голов. Две под вьюк, остальные верховые. На ногах путы. Для надежности привязаны недоуздками к вбитым в землю кольям-приколам. Из людей, опять же, никого. Еще час назад Двойдану и непонятно было бы, как с ними справляться, а теперь совсем другое дело. Что значит восстановленная на сто процентов память!

Лошади, они почти как люди. Каждая со своим характером и норовом. Реагировали все по-своему. Больше всего заморочек доставил рослый вороной жеребец. Скалил крупные, ровные зубы, сверкал налитыми кровью глазами. Громко ржал, призывая прежнего хозяина на помощь. То лягался, высоко подбрасывая зад. То вставал на дыбы, бил перед собой тяжелыми, коваными копытами, норовя раскроить Марту череп. Настоящая злая бестия. Ни уговоры, ни угрозы на него не подействовали. Бить животное он не стал. Решив, что постепенно тот сам угомонится.

Кони стояли не рассёдланные, и это было хорошо. Потому что с учетом болей в ребрах он бы изрядно с ними намучился. Перебрав все варианты, выбрал спокойного, даже слегка флегматичного гнедого мерина. Угостил его остатками кураги, которые он нежно ухватил мягкими губами и почти благодарно глянул на нового хозяина.

— Вот и славно. Вот и договорились, — похлопывая коня по сильной шее, ласково приговаривал Март.

Из остальных собрался целый поезд. Злобного монстра он поставил последним, с расчетом, что если тот и оборвет привязь, пусть хоть только он и убежит. Осторожно, чтобы не потревожить бок, взобрался на спину гнедому. Поехали обратно к месту боя.

Задок телеги, а главное, его колеса и ось с креплениями к днищу пострадали от подрыва много меньше передка, который почти полностью вырвало и разломало. Взяв топор в левую, правую старался беречь, он обрубил и подравнял все насколько возможно, заодно сделав новое открытие. Оказывается, в этой версии себя он еще и одинаково хорошо управлялся обеими руками. Амбидекстер, по-научному говоря. На Земле, в прошлой жизни, левая у него тоже отлично работала, но до правой все же не дотягивала. В новой реальности он и уродился таким, и еще постоянными тренировками с оружием развил способность до крайности.

Наскоро собрал из обломков нечто вроде двухколесной арбы. Запряг в нее вьючных лошадей. Из обрывков тента смастерил хилый навес от палящего солнца для раненых братьев, подстелив им, сколько отыскалось, одеял и попон, снятых с седельных скаток. Закинул Груз, заодно критически оценив ненадежность получившейся конструкции. Сам предпочел не садиться на хилый облучок повозки, а снова оседлать гнедого. Оглянулся напоследок, и тут неизбывная хозяйственность придавила.