Дважды рожденный (СИ) - Перунов Антон - Страница 1

Вместо предисловия (аннотация)

Над мирами-осколками Запределья собирается грозная буря великой войны. На кону власть, богатство и будущее миллионов. Безграничному господству купцов-рахдонитов, захвативших небесные пути, бросает вызов молодой правитель Остмарка, провозгласивший себя наследником тысячелетнего Рейха. Беловодье с его уникальными ресурсами неизбежно станет полем ожесточенной битвы могучих соперников.

Но всегда найдется тот, кто сможет изменить все. Вот только он и сам об этом пока ничего не знает…

Запределье смотрит на нас. Поехали!

Глава 1

Он любил смотреть в это вечное синее небо. Такое ясное, прозрачно-чистое и зовущее. Высота всегда манила к себе. Жаль только, что отрываться от земли удавалось лишь во снах. Сколько себя помнил, они приходили к нему. Яркие, невероятно реальные и ни на что не похожие. Поражая своей непонятностью и очевидной нездешностью, несходимостью с тем, что он видел и знал. Обрываясь всегда на самом интересном месте, они не забывались и не растворялись предрассветным туманом, накрепко оседая в памяти и заставляя стремиться к запредельному.

В этот раз из сна его выбросило разом. Спал, никого не трогал. Бац. И не то, что просто глаза открыл, а буквально вылетел из кровати, оказавшись разом у распахнутого окна-бойницы, зачем-то принявшись старательно растирать лицо ладонями, глядя сквозь растопыренные пальцы на бесконечную синеву над собой. В голове который раз крутилась одна и та же мысль: «Или у меня слишком яркое воображение, или это неспроста… Привидится же такое… До чего душу разбередило. Эх, мне бы в небо…».

За год, что прошел после страшной эпидемии, унесшей так много жизней, и особенно за последние месяцы, перед самым его восемнадцатилетием, сновидения стали приходить чаще: сначала раз в неделю, потом через день, а потом стоило закрыть глаза, и он снова оказывался в этом новом прекрасном мире. К тому же теперь переживались они полнее, ярче, в подробностях, совсем как наяву. Очень явственно и жизненно. Постепенно Март к ним так привык, что стал путаться: кто он, где и когда.

Временами становилось страшновато, казалось, что сходит с ума. И тогда хотелось забыть о наваждении раз и навсегда. Но если в жизни — одна проклятая жара и беспросветная скука, поневоле взвоешь. Бывало, так прижимало, что ходил весь день, маялся, находя утешение лишь в упорных занятиях с оружием. Так час за часом проходило время и, позабыв о своих опасениях, он снова с нетерпением ждал ночи, этих снов-видений.

Там он летал, управляя боевой винтокрылой машиной, чувствуя могучую силу ее моторов, — взмывал в небесные выси, вел охоту, бил, сжигал, уничтожал. Там дышалось полной грудью. И в такие моменты понимал, что все бы отдал, только бы пережить такое наяву.

Раньше он даже пытался изображать увиденное во снах на бумаге. Обычным черным карандашом. Так, неумело, но хотя бы. Самый удачный, на его взгляд, рисунок, сделанный несколько лет назад, висел теперь над столом. На нем — вид из кабины: рукоять управления, рычаг общего шага, экраны, приборная панель, боковые блистеры. Земля далеко внизу, мелкое все, словно игрушечное. Реки, дороги, домики, а дальше — вражеские позиции, к которым уходят из-под крыла, дымя соплами, ракеты.

Мало кто их видел, а то бы подумали, что Март Вахрамеев того. Дед — глава рода — точно не разделил бы его мечты… Наяву он и сам никогда летающих машин не видел. Ни вертолетов, ни самолетов. Много раз слышал про воздушные корабли рахдонитов. Живьем не наблюдал даже издали, но говорят, что выглядели они иначе. А что там внутри — не знал никто из мирян, на борт их никогда не брали. И вообще немцы — чужаки в Мире, местных старожилов их дела не касались, и небом кланы не болели, им куда важнее было крепко стоять на земле и копать, вытягивая сокровища из ее недр. Проще говоря, большинство вокруг смотрели не вверх, а под ноги. Таков был их выбор.

Что ж, теперь он один одинешенек на этой выжженной зноем земле. Прилипчивая моровая зараза смертной косой прошлась по их некогда многолюдной семье, оставив много пустых комнат. Почти половина сородичей ушла на тот свет. Среди них и его отец с матерью, младшие братишки, светлая им память… Две комнаты на четвертом этаже башни, которые прежде занимала их семья, оказались в полном его распоряжении. Больше некому было на них претендовать…

Никто не знал, откуда пришла эта зараза, но народу она в городках по всему Миру выкосила богато. Клан Вахрамеевых пострадал больше всех в Таре. Глава семьи — дед Маркел, суровый, глубоко религиозный, отвергающий все новое, да к тому же и скупой до крайности «упертый старый дурень», как про себя ругался на него Март, отказался ставить вакцину, привезенную рахдонитами. Зато молились они так истово, что едва лбы не разбивали.

После похорон Март не сдержался, в сердцах кинул главе рода горькие слова укора, что зря отказался он от лекарств иномирных. Дед в тот раз смолчал в ответ, только глянул недобро из-под седых бровей. Но человек он был такой — ничего не прощал и не забывал. С того дня и одним словом с пошедшим против его воли внуком не перемолвился. Видно ждал, что неслух в ноги ему бросится, прощения вымаливая. Но не таков был Мартемьян Вахрамеев. Сквозь зубы он всякий раз твердил одно и то же: «Не дождешься, сыч старый! Моя правда! Не за что извиняться. Как-нибудь обойдусь, прорвемся…»

Эта ссора лишила его и без того скромных перспектив на благополучную жизнь. Оказалось, что никому молодой Вахрамеев не нужен. А ведь взрослый уже, восемнадцать стукнуло, пора за ум браться. Своих доходов не имея, жил он после смерти отца на подачки от родственников, в семье ни к какому делу толком не приставленный. Даже наоборот. Причина была понятная — опала дедовская. А если и дали бы место, все одно не велика радость век в подручных у дядьев и братьев двоюродных ходить.

Закончив этой весной школу, особых талантов не обнаружил, как не без сожаления высказался классный наставник. Никаким ремеслам прежде обучен не был. Да и невместно это потомственному воину. Вот и задумаешься, чем на жизнь зарабатывать? Голова пустяками забита, как много раз говорил его дядька Поликарп.

Зато стрелял из пистолетов и винтовок много быстрее и метче всех в классе, по крайней мере, раньше было так, когда в школу ходили. Скоростью, реакцией и твердостью рук опять же Бог Марта не обделил. Несколько раз он даже выигрывал городские и уездные состязания по стрельбе. Но и это не столько радовало, сколько заставляло не без горечи задумываться о будущей судьбе: «Стрелок… Видно, на роду написано мне в ватажники идти. Колодцы искать или хлопов ловить, можно еще караваны водить, а жизнь прижмет, и в степные налетчики-барантачи податься. Но только не по мне это все».

Как сказал бы тот бесстрашный пилот из снов о полетах — мысли материальны и сила намерения неотвратима. Скучно тебе? Захотелось приключений? Нате вам, только не обляпайтесь. А началось все просто.

В коридоре раздались тяжелые торопливые шаги, а вскоре в дверь жилья Марта громко и настойчиво постучали. Кулаком по дубовому, набранному из дюймовых досок полотну. Гулкий звук разнесся по пустым комнатам, отразившись противным эхом. Парень поморщился и крикнул в ответ:

— Не заперто. Входите.

На пороге горою нарисовался Зотей — двоюродный брат, сын его дядьки Поликарпа. Он был почти на пять лет старше, ростом повыше да в обхвате пошире — раздобрел и заматерел, как женился. Готовила его Марфа отменно. Всякое печеное из теста да с начинками: пироги, кулебяки, курники, оладья, блины, — в их семье не переводилось. Несмотря на опалу дедову от общения с Мартом Зотей не отказался. Да и прежде они всегда хорошо ладили.

— Отец зовет, собирайся, поедете за Грузом.

Март на миг потерял дар речи: это что же выходит, с него, отщепенца, снят запрет на участие в делах семьи? А то ведь за последние месяцы ни слова, ни полслова. Выглядело это так, что скоро пора в изгои уходить. А тут гляди-ка… привлекли. Видать, припекло, раз и до него очередь дошла.