Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир - Страница 51

«Больные часто отрицают, что больны, — напомнил себе Джеймс. — Мама тоже говорила, что с ней все в порядке, несмотря на кашель и на то, что с каждым днем увядала все сильнее…»

Почувствовав горечь, которую неизменно приносили воспоминания о матери, он заставил себя вернуться к мыслям о прописях.

Джеймс повернулся к чучелу, стоявшему на подоконнике.

— Я в тупике, Пуговка. Я был на чердаке, в комнате прадедушки, обыскал комнату Лемюэля, но все указывает на то, что книга не существует. Что? Разумеется, она существует — не из головы же Лемюэль берет рецепты чудодейственных сывороток. Не из головы…

Джеймс кое-что вспомнил и едва не выронил вилку — внезапно все сошлось! Подцепив паука, он задумчиво уставился на него.

— Кое-кто, помимо Лемюэля, мадам Клопп, Хелен и меня, точно есть в аптеке. И как я мог о нем забыть? Лемюэль сказал мистеру Фишу, что ему помогут сделать сыворотку. А еще… ты помнишь письма доктора Хоггарта, Пуговка? Я тебе о них рассказывал: в одном письме говорилось, что Лемюэль противится лечению, потому что это как-то связано с его работой. С его работой, понимаешь?! Вовсе не Лемюэль готовит чудодейственные сыворотки! Их делает Хороший сын! «Секретные прописи» у него! Теперь понятно, почему Лемюэль не хочет от него избавляться…

Джеймс отложил вилку и решительно поднялся на ноги.

— Я поговорю с ним. С Лемюэлем. Попробую разузнать что-то о Хорошем сыне и о том, как происходит процесс создания сывороток. Может, он проговорится… Да, я знаю, что рискую разоблачением, но что мне еще остается? Жди здесь…

Джеймс вышел в коридор. Из комнаты Мадам Клопп негромко звучал радиофор — диктор невероятно заунывным голосом сообщал о последствиях туманного шквала: за время непогоды в одном только Тремпл-Толл во мгле сгинуло восемь человек, а кухарка мадам По из квартала Странные Окна не досчиталась двух котов.

— Давайте же… — бормотала мадам Клопп, и в первый миг Джеймсу показалось, что говорит она с радиофором. — Пейте… пейте кровь… угощайтесь…

Джеймс подкрался к двери старухи и заглянул в замочную скважину.

Мадам Клопп сидела на кровати, задрав юбки чуть выше колен. Ноги ее стояли в большой миске, заполненной — Джеймс не сдержался и поморщился — пиявками. Извивающиеся черные твари ползали и копошились в миске, несколько облепили бледную сухую кожу старухи — пиявки пульсировали, наполняясь кровью. Мадам Клопп боли, казалось, не чувствовала — запрокинув голову и сложив руки на коленях, она смотрела в потолок и улыбалась.

Насилу оторвав взгляд от этого омерзительного зрелища, Джеймс развернулся и шагнул к комнате Лемюэля…

Из комнаты кузена раздавались странные звуки. Хрипы, бульканье и… скрип.

Что бы там ни происходило, Джеймс отступать от своего решения был не намерен. Он постучал. Ответа не последовало, лишь хрипы будто бы зазвучали громче… отчаяннее?

— Лемюэль! — позвал Джеймс. Не дожидаясь приглашения, он повернул ручку и открыл дверь. — Мне нужно с вами поговорить. Я не уйду, пока…

Слова застряли где-то в горле, когда Джеймс увидел, что происходит.

На полу в центре комнаты лежал перевернутый стул. Лемюэль висел в петле на веревке, закрепленной за крюк под потолком. Ноги его не доставали до ковра какой-то фут. Пытаясь дотянуться до пола, он сжимал скрюченными пальцами обвившую его шею петлю и хрипел. Безумный взгляд налитых кровью глаз метался, багровое лицо исказилось в судороге.

— Лемюэль!

Джеймс бросился к кузену и быстро поставил стул на пол. Обхватив ноги Лемюэля, он установил их на стул. После чего, вскарабкавшись туда же, попытался послабить узел, но тот был затянут так крепко, что ничего не выходило.

В отчаянии оглядев комнату, Джеймс увидел, что крышка бюро откинута. На ней стояла тарелка с недоеденным ужином. Там же были вилка и…

— Я сейчас! — крикнул Джеймс и, спрыгнув на пол, ринулся за ножом. Схватив его, он снова вскарабкался на стул и, сжав зубы, принялся резать веревку над узлом.

Нож для еды не особо подходил для того, что пытался сделать Джеймс, и все же тот потихоньку углублялся в веревку, одно за другим перерезая волокна, из которых она была сплетена.

Наконец раздался треск, и веревка лопнула. Это произошло так неожиданно, что Джеймс не успел поймать равновесие, когда стул качнулся, и они с Лемюэлем рухнули на пол.

Джеймс ударился локтем, но будто бы даже не обратил на это внимания. Поднявшись, он склонился над Лемюэлем и, растянув петлю, вытащил из нее голову кузена.

Лемюэль хватал ртом воздух, кожа на его шее была содрана — уродливая алая борозда проходила под подбородком. Кузен неосознанно хватался за горло, пытаясь сорвать петлю, которой там уже не было. Он хрипел и кашлял, но его взгляд постепенно обретал осмысленность…

Джеймс поспешно развязал выбившийся галстук и расстегнул воротник рубашки Лемюэля, после чего усадил его. Взяв с бюро чашку, он нырнул за ширму, набрал воды и отнес чашку кузену.

Тот дрожащими руками обхватил ее и попытался сделать глоток, но тут же расплескал едва ли не половину. Вторая попытка была успешнее.

Глядя на него, Джеймс вытер рукавом взмокшее от пота лицо.

— Вы живы! — сказал он, гневно сведя брови. — Хорошо, что я успел вовремя! Что вы наделали?! Зачем?!

Лемюэль хотел ответить, но исторг лишь очередные хрипы.

— Принести что-нибудь? Какое-то лекарство? Существуют вообще лекарства от повешения? Может, «Чистый воздух Лемони» поможет?

Лемюэль покачал головой и сделал глоток. И хоть лицо кузена все еще было красным, руки тряслись, а грудь тяжело вздымалась, он приходил в себя.

Опустошив чашку, Лемюэль кивнул на кровать, и Джеймс, закинув его руку себе на плечо, подтащил кузена к кровати и уложил его.

— Мне позвать мадам Клопп?

— Нет! — Глаза Лемюэля наполнились ужасом.

— Хорошо-хорошо.

Джеймс направился к двери.

— К-куда… кхе… куда вы? — сбивчиво спросил Лемюэль.

Закрыв дверь, Джеймс взял стул и, поставив его у кровати, уселся.

— Я никуда не пойду, Лемюэль, — сказал он, — пока вы мне не расскажете, зачем это сделали.

— Я… ниче-кхе-хе… ничего… не делал.

— Не несите чушь! — возмущенно ответил Джеймс. — Я только что вытащил вас из петли. Почему вы решили свести счеты с жизнью?

— Я и не думал…

— Хватит! Говорите правду, Лемюэль, или я…

— Что вы… что вы сделаете, Джеймс?!

— Я позову констебля и вызову сюда доктора Хоггарта. Я не могу допустить, чтобы вы попытались снова.

Лемюэль закашлялся и сел, опершись на подушку.

— Говорю вам, я ничего не делал, — сказал он и, прежде, чем Джеймс успел вставить хоть слово, добавил: — Это был Хороший сын.

Джеймс вытаращил глаза.

— Хороший сын?

Лемюэль отвернулся.

— Принесите мне еще чашку воды, прошу вас.

Джеймс исполнил просьбу и вновь опустился на стул, ожидая пояснений.

Отпив немного, Лемюэль кашлянул и, достав из жилетного кармашка носовой платок, вытер губы.

— Я ведь говорил вам, что болен. Хороший сын…

— Да-да, ваш Темный Спутник…

— Попутчик, — уточнил Лемюэль. — Он всегда со мной. Вы помните, что он такое?

— Ваше чувство вины.

Лемюэль кивнул.

— С момента, как Хороший сын появился много лет назад, он строил козни, творил всяческие гадости, как мог, пытался испортить мне жизнь. Но все стало намного хуже после…

Джеймс все понял и закончил за кузена:

— После того, что произошло на чердаке.

Лемюэль угрюмо отвел взгляд в сторону.

— Я убил отца, — едва слышно проговорил он. — Убил его. У меня не было выбора, и… Хороший сын не простил мне этого. После того, что произошло на чердаке, он пытался отомстить — пытался убить меня в отместку за то, что я сделал с отцом.

— Все эти «несчастные случаи», которые вы объясняли рассеянностью, это был он? Включая утренний взрыв в провизорской?

Лемюэль промолчал, но и так все было ясно.

— А сейчас он решил вас повесить, — продолжил Джеймс. — Но ведь… — он осекся. — Если вас не станет, исчезнет и он сам, верно?