Назад в СССР: 1985. Книга 2 - Гаусс Максим - Страница 3

– Ну, что смотришь? Думаешь, мне хотелось на эту дрянную должность? Да мне два месяца до капитана оставалось… Тьфу! Я тебе вот что скажу! Как закончится специальный курс и взвод сдаст все зачеты, ты у меня на Новую Землю уедешь, понял? – Кабанов, буравя меня ненавистным взглядом, продолжал гнуть свое. – Пингвинов кормить и на белых медведей смотреть!

Мне стало противно – и это офицер? Как низко нужно опуститься, чтобы, пользуясь служебным положением, вот так оскорблять солдата-срочника?! Как же мне хотелось дать ему в челюсть, но я держался. Видно было, что вояка меня намеренно провоцирует.

– Что толку с тобой разговаривать? Ума как у хомяка. Раз выписался, пошел вон отсюда, – старлей резко развернулся и вернулся к своему столу. Спустя секунду, обернулся ко мне: – Ты еще здесь?

Я развернулся, вышел за дверь. Даже слегка хлопнул ею.

Вернулся к своей кровати, развязал вещевой мешок, принялся извлекать оттуда рыльно-мыльные принадлежности и вещи. Не прошло и пяти минут, как в роту притащился сержант Васильев. Вместе с Бойко они отрядили меня в помощь наряду, чтобы в туалете было чище.

Через час наш взвод прибыл с занятий. В общем-то, все ребята со взвода были рады меня видеть, кроме тех «земляков» с Урала, из-за которых все и началось. Они собрались вместе, косились на меня хмурыми взглядами, но подходить не смели. Я послал им дерзкую ухмылку.

Начались расспросы про Генку, про то, что произошло на точке оцепления – видимо, правду скрыли. Однако все понимали, просто так комиссии с расследованиями не приезжают.

Затем нас отвели на обед. Какой-то макаронный суп, рис с котлетой и компот. Из всего этого только котлета оказалась нормальной. Макароны разварились, рис был в виде разваренной полужидкой массы, а про напиток можно было сказать, что это вода с запахом компота.

Во второй половине дня взвод отправился на специальную дисциплину.

Работали на специальной засекречивающей аппаратуре связи, используя ленты и ключи. Были еще кодировочные таблицы, но их упомянули лишь вскользь. В общем-то, работать на технике было несложно, хотя порядок действий при обработке входящих сообщений мне давался с трудом.

С исходящими было куда проще. Конечно, по сравнению с остальной группой я все делал заметно медленнее, но это меня не расстраивало. Догоню, куда я денусь.

Пока была возможность, подошел к преподавателю – седому майору с лысой головой. Тот пообещал помочь быстрее освоить теорию. Мне было очень важно понять специальный предмет, касающийся боевого применения засекречивающей аппаратуры связи.

Сам не заметил, как наступил вечер. Уже в пять часов было темно, поэтому, обратно в казарму мы возвращались по темноте. Как раз в это время зажглось уличное освещение. Было еще около часа, чтобы привести форму одежды в порядок и накремить сапоги.

Я отправился в кандейку, чтобы взять новые банки с гуталином – расходовался он со скоростью света. По всему выходило, что для того, чтобы более-менее начистить кирзовые сапоги, нужно было потратить чуть ли не треть банки… Ища нужный коробок между заставленными всяким хламом стеллажами, я отчетливо услышал, как приоткрылась входная дверь и внутрь помещения вошли двое неизвестных. Краем уха услышал знакомые голоса:

– Сегодня ночью все сделаем. Надоело ждать.

– А ты уверен? – второй голос принадлежал рядовому Трусову.

– А куда он денется! – нагло усмехнулся второй. – Тем более, он теперь один.

Я сглотнул – кажется, этой ночью против меня что-то готовилось…

Вместо тревоги и страха я почувствовал только живое любопытно.

Недолго думая, вышел из-за стеллажа и увидел перед собой своих сослуживцев из числа тех, с кем удалось «подружиться». Как я и ожидал, один из них оказался Трусовым – был в составе тех, что уже пытались сделать мне «темную». Помнится, тогда мы с Генкой всыпали им так, что мало не показалось. А перепугавшийся Трусов истошно заорал на всю «располагу», будто его убивают. Мышь позорная.

Но оказалось, что либо старое забывается, либо у некоторых просто память короткая. Они снова начали что-то мутить.

Вторым был рядовой Зайцев, тоже из числа уральцев. Довольно крупный юноша, откуда-то с центральной части Союза. Негласно был у них заводилой, по крайней мере, так мне казалось.

– Савельев?! – изумленно произнес он, заметив мое появление. Оба потеряли дар речи.

– Что? Не ожидали меня здесь увидеть? – усмехнулся я, подходя ближе. – Ну, рассказывайте, что будете сегодня ночью делать? Вы бы хоть убедились, что здесь никого нет.

– А? – протянул Трусов, хотя глаза предательски бегали.

– Ты слышал, – улыбка пропала с моего лица.

Оба растерянно переглянулись.

– Савельев, что, смелый, да? – лицо Зайцева исказила гримаса. Он уже понял, что закосить под дурачка в сложившейся ситуации не получится. Шагнул ко мне, рука его дернулась, словно хотел что-то сделать, но в последний момент резко передумал. – Похвально, но зря. Ведь ты сейчас один, а Иванец в госпитале. Некому тебя защищать.

– Защищать? Меня? Да я и сам справлюсь, – злорадно улыбнулся я, затем быстрым ударом зарядил ему в солнечное сплетение. Бил несильно, но так, чтобы тот прочувствовал весь букет ощущений.

От неожиданности Зайцев охнул, схватился за грудь и, качнувшись, рухнул передо мной на колени. Я намеренно отошел назад и обратился к Трусову.

– Ну, ты тоже хочешь? – поинтересовался я, глядя на него, как на противное насекомое, кем он, по сути, и являлся. Тот смотрел на меня со смесью страха и ненависти.

– Зря ты это сделал… – прошипел тот, явно опасаясь связываться со мной в одиночку. – Ты не понимаешь.

– Конечно, не понимаю, – продолжил я, шагнув к нему. – Вы – жалкая горстка придурков, отчего-то решивших, что можете диктовать тут свои правила!? Да ни черта подобного. Воинский коллектив – вещь сложная, в нем нужно адаптироваться, пропустить через себя. Стать одним целым. Если сложится обстановка, при которой придется всем вместе принимать бой, такие, как вы, сдохнут первыми! И все потому, что сами не разобрались и других в дерьмо втянули. Вы, черти, собрали тут группку земляков и считаете, что таким образом обойдете за века сложившиеся правила? Что, в наряды ходить не хочется? А придется! Все ходят, даже сержанты. Самые умные, что ли?

Трусов молчал. Я буквально чувствовал исходящий от него страх, круто перемешанный с ненавистью. Но тявкать он не рискнул бы.

– Слушай сюда, потом Зайцу передашь! Либо вы перестанете валять дурака, либо кому-то будет очень больно, – я протянул руку и поправил на груди оппонента смятый китель, улыбнулся ему. – А знаешь, вот сейчас моя чуйка подсказывает другое. Полагаю, что мои слова вы не воспримите всерьез, поэтому выберите второй вариант. Дело ваше. Я предупредил.

Я повернулся, посмотрел на сидящего на коленях рядового Зайцева, хмыкнул.

– Ладно, пойду я. Друга забери, а то, кажется, ему нехорошо, – рассмеялся я, и, плечом отодвинув Трусова, вышел из кандейки.

До самого вечера все было тихо. «Земляки» ходили мимо и делали вид, что ничего не произошло. Лишь сам Зайцев кидал на меня ненавистные взгляды, но этим все и ограничивалось. Я не сомневался – они устроят мне какую-нибудь подлянку. Скорее всего, ночью.

Прошел ужин. Тушеная рыба с отварным картофелем и хлеб. Ну, еще чай.

Вообще, кормили нас неплохо. А по советским меркам и вовсе хорошо. К счастью, из-за того, что личного состава было относительно немного, наряд по столовой справлялся хорошо. Известно, что чем на большее количество людей готовится еда, тем хуже готовое блюдо. Из-за экономии и не соблюдения пропорций. Если собрать всех, кто питался в столовой, то можно смело заявить, что число ртов не превышало отметку в семьдесят человек.

С моим возвращением из госпиталя произошли и некоторые перемены. С подавляющим большинством сослуживцев отношения у меня были хорошие, уверенные. Лишь шестерка уральцев, из которых один вечно лежал в лазарете, точили на меня зуб. Хотя изначально я им вообще ничего плохого не сделал. Сержантский состав больше не гонял – тот случай на стрельбище они оценили, хотя и не показывали это.