Повелитель демонов (СИ) - Якубович Александр - Страница 6

Едва я ступил на территорию двора, дети притихли, будто бы почувствовали направленное на себя внимание. Пацан отпустил руки девочки, вытянулся передо мной в струну и нагло задрал подбородок. Эльфийская девочка же наоборот, опустила глаза и насупилась, глядя на меня снизу вверх.

— Не доставляй этим людям проблем, — сказал я, но глаза эльфийки от этого только сузились.

— Na toir duilgheadasan dha na daoine sin, — повторил я на языке Вечных Лесов.

А вот это уже возымело свой эффект. И без того большие глаза девочки стали еще шире, но довольно быстро ребенок взял себя в руки. Удивительно, такая маленькая, а уже такой самоконтроль…

Одно радует — она не глухая и все понимает. Было бы немного неловко, если бы я сдал на поруки Борну абсолютную дикарку. А шансы на это были — девочка в пути почти ничего не ела и вообще отказывалась идти со мной на контакт, я уже стал подозревать, что она потомственная рабыня, рождена и выращена в неволе, не обученная ни речи, ни вообще какому-либо общению.

«Ты довольна?», — мысленно спросил я Нильф.

Ответом мне был только порыв осеннего ветра над постоялым двором.

Глава 3

На пути в долину

Я почувствовал угрозу, едва запряженные в телегу кони пересекли городскую линию и вышли на небольшой проселок, ведущий на юг.

К моей башне не было и не могло быть больших дорог; я специально искал достаточно уединенное место, где не появятся случайные путники.Горный хребет проходил границей между королевством Брин и Кольцом Королей, вонзаясь в Западные Земли и разделяя их на центральную и южную части. Моя башня же находилась в долине, которая была заключена в полукольцо из гор и непроходимых ледников.

Место это было необжитое, довольно дикое и таковым оставалось уже долгие-долгие годы. Полная непривлекательность для торговли, довольно бедные каменистые почвы, кривой, малопригодный для строительства лес. Нет, даже там были небольшие вольные поселения и хутора, охотничьи хижины и выселки, но по сравнению с окрестностями того же Гирдота — глушь глушью, а в радиусе тридцати лиг от моего жилища людей обычно вовсе не наблюдалось. Тем более местные знали, что к господину колдуну без приглашения соваться не стоит.

Чтобы совсем уж не будоражить воображение соседей, пару раз в год я наведывался в ближайшую деревню, что жила в основном охотой и ремеслами. Покупал там мяса, которое сушили и вялили под мой заказ, дрова, да еще всяких мелочей. Торговля была строго меновая — у этих людей не водилось серебра — так что в ответ я привозил целебных мазей из горных трав, эликсиров или гномьей водки, которая отлично подходила мне — для протирки инструментов, а охотникам — для употребления внутрь.

Поддерживая образ нелюдимого, но вполне мирного отшельника, я избегал излишнего внимания. Тем более, охотникам незачем было идти в мою сторону: звери не слишком любят магию, так что охранные контуры отваживали от моей территории как двуногих, так и четвероногих вторженцев.

Вот только кто-то решил, что мое миролюбие — признак слабости.

Мне не пришлось даже прибегать к темным искусствам и своей магии, чтобы увидеть, как вслед за мной движется небольшой отряд. Они были не совсем бездарны: шли минимум в получасе позади, выбирали параллельные тропы, не выходили на прямую видимость. Но нет-нет, я замечал разведчиков, которые тонко контролировали дистанцию и мои передвижения, а регулярно взмывающие в небо птицы сказали мне, что отряд достаточно крупный. Дюжина человек? Думаю не меньше, с меньшими силами на колдунов не ходят.

Хорошие маги часто селились в городах хотя бы потому, что там бургомистр может дать тебе защиту от лихих людей. Служение Тройке Темных Богов подразумевало наличие у мага некоторых ритуальных предметов, реагентов и специальных средств. Например, жертвенный нож обязательно должен быть из серебра, иначе эффективность резко упадет. Кстати, поэтому маг не мог взять меч и пойти резать всех, кого видит — такая жертва была низка качеством и принималась богами неохотно. Другое дело — какое-нибудь животное или человек на алтаре, стоящем в центре круга Силы или Дьявольской Звезды, тут разговор был совершенно иным. Также у магов всегда водилось серебро в монетах, драгоценные камни, редкие травы, кости и порошки.Все это было нужно для сложных многоступенчатых заклинаний, но грабителей интересовала лишь стоимость. Мага могли попытаться убить даже просто за ритуальный клинок, а такие отшельники как я, становились первой мишенью.

Понятное дело, за мной увязались гастролеры. Если бы у кого-нибудь из местных, в радиусе полутора сотен лиг, появилась дурная мысль устроить налет на хозяина южной долины и его жилище, их бы быстро осадили. А то и укоротили на длину головы — бургомистр Гирдота был со мной хорошо знаком и отдаленно понимал, что такие дела лучше улаживать тихо, мирно и даже не ставить меня в известность. Потому что мой покой — это и их проблема, я бы даже сказал, их ключ к выживанию.

Я уже успел пожалеть, что пожадничал и оставил себе телегу. Надо было взять третью лошадь, наличные при себе деньги позволяли такой номер. Конным сбросить хвост было бы намного проще, а как только я ступлю на свою территорию, погоня закончится. Контуры просто не дадут найти мою башню, а если с налетчиками окажется колдун — ему же хуже.

Много времени, сил и крови было потрачено на то, чтобы превратить долину в верховьях реки Гирдхуты в магическую крепость. Это было довольно тонкое и сложное колдовство, которое я плел годами для того, чтобы получить самый эффективный и грамотный контур из возможных, контур, который будет реагировать соразмерно намерениям того, кто ступил на мою территорию.

Если ко мне забредал охотник из местных, то магия просто разворачивала его в обратную сторону, не причиняя вреда. Туда же шли собиратели ягод, грибов и трав, случайные путники и прочие визитеры. Но если контур ощущал угрозу, если человек приходил с намерением навредить хозяину башни — в дело вступали заточенные в охранные столбы демоны.

Обычного бродягу, который просто искал, где бы чего украсть, они могли просто напугать, но вот профессиональную банду ждала незавидная участь. Особенно плохо, если среди них оказывался колдун — к таким людям я не испытывал никакой пощады.

Конечно, для поддержания контура мне приходилось тратить немало сил, но Нильф благосклонно принимала жертву курицами и моими молитвами, а человеческой крови демоны столбов пробовали раз в десятилетие, когда молва о последних идиотах, что сунулись в долину и там и сгинули, стихала, и появлялась новая партия любителей легкой добычи.

Сколько прошло с последней попытки потревожить меня в башне? Лет пять, может, семь. Даже если и больше — вдвойне странно, что эти бандиты увязались за мной от самого города, где я провел почти два дня. Кто-то же указал им на одинокого колдуна, кто-то решился сообщить, что я живу один в долине и там есть, чем поживиться. При этом не сообщив, что ждет тех, кто рискнет посягнуть на мое имущество.

Определенно, это были гастролеры с севера или запада, что, словно бродячий цирк, сбились в банду и вышли на большую дорогу. Я слышал, в этом году пшеница родила плохо, и много крестьян подалось в разбой, может, это были какие-то наемники, которые так и не сумели найти себе занятие. Ну да ладно, пока на меня не нападали — и трогать людей смысла не имело. Зачем лишний раз тратить силы? Дома, в долине, меня ждали исследования, в Брине я сумел раздобыть редкие камни, которые требовались для семиступенчатой печати, над которой я работал уже довольно долгое, даже по моим меркам, время. Ничто не должно отвлекать меня от работы.

Впрочем, к вечеру первого дня я немного поменял свое мнение касательно бандитов. Они были довольно дисциплинированны и от этого опасны. Я на своем веку повидал немало банд, разбойников, воров, убийц, насильников и прочего мусора. У них у всех было одно объединяющее качество: нетерпение, особенно, если они считали жертву слабой или уязвимой. В бандиты вообще идут не от большой выдержки и силы духа. Разбой, убийства и воровство — это стезя не большого ума или великой силы, а кривая дорожка мелких страстей и неспособности контролировать себя. Отсюда и вино, и падшие женщины, и азартные игры, и долги, и поножовщина, и все то, что определяет жизнь разбойника и душегуба. Но эти… Эти были другими.