Самодержец (СИ) - Старый Денис - Страница 15

— Ваше Величество! — дождавшись, пока из кабинета выйдут Спиридов и Румянцев, обратился Шешковский.

— Что-то личное? — спросил я у главы Тайной канцелярии.

Мне так же хотелось быстрее выпить кофе, взбодриться и, коль уже проснулся так рано, заказать букет роз в постель Екатерине. Давно я ей уже ничего не дарил и не делал знаков внимания. За последние десять лет, пожалуй, только на День Рождения, да при рождении Константина и осыпал цветами.

— Да, Ваше Величество! Прошу Вас отменить поездку цесаревича по югу России. И вообще сейчас небезопасны любые передвижения, — говорил Степан Иванович, но я-то знаю его уже… давно, впрочем, чтобы понимать настроение безопастника.

— Точнее! Что известно! — строго потребовал я.

— Из Турции был перехвачен шпион уже при переходе того через Кавказские горы. Он был не один, а в составе отряда, который маскировался под черкесов. Это был француз, а с ним еще три турка. Очень странный отряд. Пока сведений мало, но есть предположение, что готовятся несколько крупных отрядов из числа «непримиримых» чеченцев, дагестанцев и иных народов. Куда эти отряды будут направлены, пока не известно, упертый француз попался. Его везут в Петербург, для общения с Антоном Лабазовым. А то от пыток еще и прибьем, ненароком, — неуверенно докладывал Шешковский. — Еще…

— Ты сегодня что? Растерял всю решимость? Что это за ужимки, словно девица? — начал терять я терпение.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Приходят слухи о том, что появились разбойничьи банды на Южном Урале, — чуть ли не выкрикивал Шешковский.

— И? Какие выводы, Степан Иванович? Турки с французами готовят покушение на Павла? Но у него охраны должно быть столь много, сколько непримиримые вообще выставить смогут, — недоумевал я. — И эти банды, что-то серьезное?

— Вот то-то и оно, что каверза какая может быть. А чего я не понимаю до конца, от того стараюсь вначале оградить, а после и измышлять, как и что далее делать. Это и про разбойников. Складывается мнение, что они организованы. Я жду на днях более точных сведений, — говорил Степан Иванович.

— Хорошо! Павел только рад будет. И реши, как-нибудь проблему этой профурсетки, в которую влюблен наследник. Это же вы, с Катей решили проверить, достаточно ли мужской силы у цесаревича? Право слово, обошлись с наследником, как с породистым жеребцом. А виноват во всем я, — сказал я Шешковскому, все еще пребывая в недоумении.

Если я все правильно понял, то формируются три больших отряда непримиримых и сам факт такого единения в весьма разнородном обществе тех самых несогласных с приходом в регион России, уже что-то несуразное. Есть там те, кто поддерживает Турцию, даже в том ее куцым виде, есть проперсидски настроенные, или вольные, которые вообще никому не готовы подчиняться, борцы за независимость того же Хованского ханства. Но они все друг-друга резали. И вот так, резко закончить кровные войны? Или я что-то не понимаю в кавказских обычаях, или…

А что собственно «или»? Может быть все значительно проще и все эти лихие, да своенравные обреки призваны отвлечь внимание России. Нужно же нам реагировать на то, что на Северном Кавказе начнут русских резать или тех, кто является действительным верноподданными Российской империи.

— Пошлю туда… нет, думать надо! — я было дело хотел послать «Дикий» корпус из Крыма на Кавказ, но понял, что это не правильное решение.

Генерал-аншеф Искандер Федорович Аккерманский некогда просил меня лично, чтобы бывшему янычару не пришлось резать своих соплеменников, к которым причислял турок, несмотря на то, что был сам славянином. Еще ни разу Искандеру, всегда исполнявший свой долг более, чем достойно, не пришлось обнажать шпагу, которую сейчас русский генерал предпочел ятагану, против турок.

И были у нас с Турцией пограничные конфликты, и пришлось нам заниматься циничным отсеиванием беженцев на годных и не годных. Но никогда в таких делах Дикий корпус не участвовал. Нужно будет передислоцировать этих головорезов, причем именно что резателей голов, на Европейские участки. Вот те же шведы, коли захотят повоевать, удивятся. Но сделаю это тайком. Не хочу, чтобы многие знали о корпусе, пока обреки не вступят в бой. Пусть это будет на переломном этапе. Ну а на южное направление отошлю Гольштейнский корпус и Воронежскую егерскую дивизию.

— Два полка внутренних войск, с подкрепленными к ним отрядами из казаков отправьте к Василию Петровичу Капнисту на Кавказ. Пусть он уберет эти заразу, чтобы не расползалась. Нам не нужны распри на Кавказе, нам нужен мир и созидание. Иди Степан Иванович! И кроме прочего нужна аналитическая записка по безопасности Анны. Может и ее не стоит отправлять дочку в Австрию. Отъезд уже через три дня, а тут война, — сказал я и махнул рукой, предавая ускорение начальнику имперской безопасности.

В конце-концов, меня там голая женщина ждет. В «конце-концов» блин вновь какая-то пошлость.

Нужно переименовать Тайную канцелярию. Это понятие та служба, которая нынче работает, явно переросла. А что насчет голой женщины и «концов», так это я так… шутливостью волнение сбиваю.

Думал я, что война, которая должна была стать аналогом Семилетней, случившейся в иной истории, станет самой важной вехой в период моего царствования. Помню, как сокрушался, что не получилось все новинки довести до ума, чтобы дать супостату по сусалам, да кабы на Россию более не лез. И не сказать, что молод был, нет, под семьдесят лет обоих жизней, но заблуждался.

Мало взять территорию, ты должен еще всем доказать, что ты все еще достоин быть хозяином этих земель. Россия расширила свои границы десять лет назад и что? Теперь приходится воевать даже не за приобретенные земли, а за само существование Российской империи. Если бы европейцам удалось всем со всеми договориться, нам бы пришлось туго. И так не мед с сахаром, но из того, что сейчас прорисовывается, выдюжить должны. Главное, чтобы новых сюрпризов не случилось. Ну а мы имеем свои неожиданности для врага.

— Что случилось? — спросила Катя, обнаженной расчесывая волосы.

— Война! — ответил я.

— Всего то? — усмехнулась Катя и с кошачьей грацией стала подбираться ко мне поближе.

— Катя! — прикрикнул я.

— А что? Ты такой… решительный, серьезный. Давай помогу расслабиться, — продолжала свое песнопения жена.

— После! — отрезал я побуждения Кати. — Мне нужно с тобой обсудить статьи в газеты. Нужно правильно подать то, что мы объявляет войну Англии и почему.

— Ты с ума сошел? Войну Англии? — Катерина в миг забылась о своих плотских желаниях.

Все-таки в ней больше правительницы, чем женщины. Хотя ночью я думал иначе.

— Да. Мы пойдем на обострение, как бы Англия не преподнесла захват Мальты. Пусть извиняется, говорит о миролюбии, если не быть жесткими сейчас, завтра последует иной укус, более болезненный. Нас уже сейчас обложили со всех сторон, мы же не должны пропускать один удар, чтобы так же ударить захотели иные. Вот смотри: сегодня инцидент с потоплением русских кораблей называется «инцидентом», завтра похожее случается уже от французского флота. Топят лягушатники скажем… критскую флотилию. И те тоже, мол, простите, инцидент вышел, простили же англам, так чего уж там, франкам так же с рук сойдет. Глазом своим единственным не успею моргнуть, как уже и шведы с датчанами, испанцами и прочими бьют русские корабли. Так как Россия не ответила, не обломала руки.

— Да поняла я. Но Англия! Торговля! Только-только русские торговые корабли стали обычным делом в морских европейских портах, как новая война. Будешь лезть в свои фонды? Для этого ты туда деньги складывал? Вот убей меня… нет, не нужно, а то ты можешь и превратно понять и убить. С твоей-то твердолобостью. Но все же, почему нельзя напечатать больше бумажных денег? Ты объяснял про инфляцию, но, как я поняла, у нас более чем обеспеченна бумага. Серебра и золота много, — разошлась Екатерина и вот такой, деловой, серьезной, но обнаженной, она мне еще больше нравится, чем исполняющая кошачьи роли.