Суть вещи - Алексина Алена - Страница 16

И уж конечно, она не может позволить себе раскрыть все карты. Митя предупредил: стоит ей пригрозить Владимиру Сергеевичу разоблачением, как он немедленно попытается от нее избавиться. И первое, что он сделает, это вызовет психиатрическую скорую помощь. Лиза не может рисковать свободой. Она нужна бабушке – и нужна тут, дома. Совершенно необходимо, чтобы она была в порядке и работала. Выход только один. Работу у Владимира Сергеевича придется продолжить, а о своих открытиях – смолчать.

В конце концов, она вообще ни при чем. Она не какой-нибудь больной мальчик. Это не она там кричит, съежившись на краешке массажного стола. Пусть родители мальчиков сами разбираются. Есть же у этих мальчиков родители? Это не ее битва, Митя прав: ей нужно просто вынести себя за скобки – как она сделала в детстве, как она сделала в девятнадцать. Принять это решение.

В конце концов, если бы она была одна, могла бы позволить себе выступать по каждому поводу. Но она отвечает за бабушку и обязана думать прежде всего о ней. И если для бабушкиного благополучия надо молчать – она будет молчать.

В конце концов, ей не десять, а почти уже тридцать. К этому возрасту можно было бы научиться как-нибудь сдерживаться, не лезть не в свое дело.

Кто-то трясет ее за руку. Лиза вздергивается – видимо, все же уснула под утро. На руке вибрирует браслет. Несмотря на бессонную ночь, голова ясная. Лиза приняла решение и теперь точно знает, как ей поступить. Она снова супергерой.

Быстро, аккуратно и бесшумно она застилает постель, делает зарядку, умывается, завтракает, глотает таблетки, одевается, прилаживает на голову наушники, привязывает их к бутылке с водой и выходит в холод и тревогу.

Уже закрывая за собой дверь, Лиза видит, как бабушка в одной ночной рубашке крестит дверь ей вслед.

Открыв дверь своим ключом, Лиза сразу понимает: Владимир Сергеевич вернулся. Она не задается вопросом, как узнала об этом, она просто знает. Возможно, какой-то специфический запах; может быть, особенное расположение одежды и обуви в прихожей. Лиза изо всех сил отгоняет от себя ответ. Наверняка догадалась, глядя на Ясю. Хотя Яся особенно не меняется: птичкой порхает по дому, что-то басит, смеется.

– Владимир-то Сергеевич, слышишь, Лизуш, все-таки прилетел вчера наконец-то. И тут же мне говорит: а давай, Яся, собери-ка ты на стол, гости придут. А я и думаю: что ж я наделала-то, слышишь, Лизуш! Так во-от Лиза-то, думаю, вот зачем она ложки-вилки-то доставала! Почистить хотела! А я не поняла, убрала. Ну не ворона? Зачем убрала? В общем, что делать? Нашла твои перчаточки, надела, полировочку в руки – и ага. Пошло-поехало. Не так-то и сложно, оказывается. Хотя мне, конечно, одного раза хватило. Четыре сета почистила, остальные… – Яся на секунду останавливается, и Лиза вдруг понимает, что Яся считает в уме, прикрыв глаза и шевеля губами – будто слепой бестолковый котенок. – Восемь осталось. Ты уж дочисти, Лизуш. Владимир Сергеевич на днях опять собирался звать кого-то. Сказал, коллеги придут, а они по двое-трое не ходят, сразу толпой. Понимаешь, да, Лизуш? Все должно сверкать. Ну, как только ты умеешь.

Лиза кивает.

Первым делом нужно собрать накопившийся за выходные мусор. Лиза двигается бесшумно, стараясь быть незаметной. Она заменяет пакет на на кухне. Морщась от запаха, вытряхивает памперсы из специального ведерка в комнате Федечки. Когда весь мусор собран, она понимает, что нужно идти в кабинет Владимира Сергеевича. Ей отчаянно не хочется. До приема еще полтора часа, она как-нибудь успеет, решает Лиза и достает из кладовки специальную щетку – нужно почистить пол и диван в гостиной, раз вчера были гости.

Наматывая на щетку сырую тряпку, Лиза снова задумывается о пылесосе. Подумаешь, громко. Наушники, конечно, не справятся – но можно добавить беруши. Зато быстро и чисто. И можно было бы покричать, пока он шумит.

Лиза встает на коленки – молодец, Лиза, с утра пластыри налепила, теперь на коленках стоять почти удобно – и водит щеткой под диваном. Диван должен быть очень чистым – даже там, где его никто не видит. Лиза очень хорошо работает. Мозг виляет хвостом.

Вдруг она ойкает – свободной от щетки рукой оперлась на что-то твердое и острое, чего под диваном быть не должно. Руке больно. Надо проверить, не порвалась ли перчатка.

Опять косточку под диван плюнули, внутренне морщится Лиза, вытаскивая находку. Не глядя, она бросает ее в ведро с водой и краем глаза замечает, как ярко взблескивает косточка, уходя на дно ведра.

Опять неправильность.

Не задумываясь, Лиза ныряет в ведро рукой и вылавливает сверкающую косточку. А это вовсе не косточка. Хотя на ощупь, да еще в перчатках, не очень-то отличается.

В руке у Лизы замысловатая запонка – Лиза видела и даже полировала похожие у Владимира Сергеевича. Лиза любуется находкой: синяя эмаль по платине, спиралевидный треугольник, закрученный по часовой стрелке от центра – как домик улитки, только без улитки. В центре треугольника бриллиант. Лиза ловит им свет – и бриллиант рассыпается по всей комнате разноцветными огоньками. Можно было бы купить бабушке кольцо с таким вот сокровищем – поменьше, конечно, маленькие не должны стоить дорого, а потом любоваться, как он станет играть на ее руке.

Вдруг Лиза проваливается внутрь треугольника. Вокруг нее мужчины в костюмах. За окном темно. Мужчины – и Владимир Сергеевич среди них – громко смеются, разогретые спиртным, и подливают друг другу в низкие стаканы с тяжелым дном. Один из них достает из внутреннего кармана пиджака небольшой айпад, вводит сложный пароль – вот какой код надо было ставить на сейф, Митя!

Наконец айпад разблокирован. Он идет по рукам, в очках одного из мужчин отражаются быстро пролистываемые фотографии. Лиза отводит от них глаза. А остальные, наоборот, с удовольствием рассматривают изображения, довольно гыгычут. И только Владимир Сергеевич почему-то сердится. Владелец айпада, сухощавый мужчина с длинным носом, жирными черными волосами и какими-то вороньими повадками, резко ему возражает и отворачивается. Владимир Сергеевич вдруг багровеет, хватает того за рукав, тот отдергивает руку, запонка, сверкнув, падает на ковер, отскакивает и пропадает под диваном.

Зажав запонку в кулаке и тяжело дыша, Лиза почти падает на ковер. Это информация. Просто информация. Она не бывает уместной или неуместной, почему такая реакция?

Она вдруг вспоминает, как двадцать шесть дней назад между делом сообщила Мите, что у нее наступила менструация. Они спорили, как всегда. Лиза осматривала очередные улики. И чтобы убедить его в своей правоте, она сказала, что ее чувства особенно обострены в эти дни и она понимает вещи даже лучше обычного, так что сомневаться в ее словах нерационально.

Информация как информация, но Митя отчего-то замолчал и покраснел. Даже спорить прекратил, что очень удивило Лизу. Прошелся по кабинету, плеснул себе водички из ее графина, чего обычно никогда не делал, даже стакан к губам поднес, но пить не стал, а зачем-то сказал Лизе, что такой информацией делиться – это уже лишнее.

Лиза тогда здорово развеселилась. Как может информация быть лишней? Как можно отказаться знать что-либо? Будь на Митином месте, например, Макс или Илья, они тут же уточнили бы день цикла и его обычную продолжительность, а затем, возможно, сообщили бы ей, когда следует ожидать следующей менструации. Тоже довольно неприятная привычка – сообщать другим то, что те и сами прекрасно знают, но тут уж ничего не поделать, такие уж особенные они люди.

Задумавшись, Лиза опускает запонку в карман платья – отдать при случае Ясе – и забывает о ней. Пора в кабинет.

Погрузившись в свои мысли, опустив голову, она идет к двери, соединяющей квартиру с кабинетом и процедурной. Вдруг дверь распахивается – едва не задев Лизу – и из приемной вылетает какая-то совершенно безумная женщина, а вслед за ней выходит Владимир Сергеевич. Женщина что-то кричит сквозь слезы и, кажется, даже бросается на него с кулаками.