Хвост судьбы (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 17

— Помоги, — Гонорилья замерла с углом плаща, кое-как накинутым на голову. — Не мне, у-урень. Ему. Я го подрала.

Эри с величайшим облегчением зашагал к повозкам. Под тентом скрипели деревяшки. Не иначе, мародерствует разбойник. Или пузо поцарапанное заматывает?

— Эй, Морверн, помочь?

— Обойдусь. Что там? Сбежала?

— Нет. Сидит, — Эри осторожно оглянулся на замершую на снегу фигурку. — Она… Она в оборотня превращается. В рысь.

— Неужто? Хорошо что не в стурворма или серру. [8]

— Да как ты шутить можешь⁈ Если оборотень — значит, хуже любого дикого дарка. Не вылечишь, и не расколдуешь. Эри набрался духа: — Она заколоться желает. Про копье спрашивала.

— Ну? То ваше дело. Благородное, семейное. Неужели не поможешь девушке?

— Слушай, я не могу. Я же её с детства знаю. Но она скоро по-настоящему опасной станет. Если выхода нет, может ты…

Из-под тента вылетела деревянная миска и крепко двинула Эри по уху. Парень едва расслышал проклятье разбойника. Похоже, повидавший мир Морверн убиение голой оборотнихи за достойный подвиг не считал.

Больно было так, что в глазах туманилось. Морверна била дрожь — когда кровью течешь, всегда так. Хотя сидеть без рубашки и так не сладко. Окровавленные лохмотья Морверн сбросил, но среди сваленной поклажи ничего в замену не нашлось. Пришлось замотать раны на боках лоскутами шелка, отрез которого где-то добыли ушлые ратольды. Поверх Морверн натянул то, что осталось от куртки. Бока жгло как огнем — залил джином не жалея. От этого жжения слегка просветлело в голове. Выходит, до кишок когти резвой девы не добрались. Отскочила, значит? Видно, капля рассудка сохранилась. А ведь чуть не убил бешеную. И как рука шеун обратно в ножны сунула?

Морверн аккуратно облил джином прокушенную ладонь, слизнул ароматные капли вместе с кровью. Ну и зубки.

Бывший помощник кормчего, стрелок и десятник морской пехоты Объединенного флота, недолгий сотник в армии его величества короля Эшенбы, сидел в промерзшей повозке и ухмылялся. По бедру текла кровь, пропитавшая и повязку и штаны. В сундуке под задницей лежало больше тысячи серебряных «корон». Снаружи сидела девчушка-людоедка и шлялся сопляк, только и умеющий, что суп заправить. Идти было некуда, потому как за бунт, чужое серебро, или еще за что, дикари непременно на кол посадят. Север, отмарай их всех красавицы-хитки. Как тут жить можно, если всё время замерзаешь?

Джина в бочонке оставалось на дне. Всё выжрали ратольды демоновы. Интересно, у пьяньчуг вкус мяса меняется? Теперь есть у кого спросить.

Морверн неловко приподнял бочонок. Один глоток. Только один.

У огня было уже жарко, но отодвигаться сил не было. Расстарался лорд-кухонник, сучьев натащил. Хотя и от ратольдов топливо осталось. Не знали парни, что их ночевка короткой окажется. Что же у них приключилось? Остановились перед хуторами. Видимо, чтобы с девчоночкой на свободе в последний раз побаловаться. Или денежки разделить и без лишних свидетелей успех отметить. Договор с селянами Приозерья выгодным оказался. Отпраздновали.

Морверн, закрыв глаза, слушал как трещат сучья. Хотелось пить. И пожрать бы неплохо. Но питье важнее. Доктора на Флоте частенько говорили — при кровопотере пить надо больше. Если, естественно, не брюхо тебе подпортили. Ну, до брюха озверевшая леди не добралась. Зато бока и спину подрала на славу. Что ж ребрам так не везет?

Сейчас дева сидит беззвучно. Чуть дальше от костра. Замерла неподвижно на корточках, ладони в оттаявшую землю упираются. Зверь. То, что лицо грязное человечье, не важно. Кончилась юная улыбчивая леди. Дарк-оборотень на землю пришел. Надолго ли? Сидит в плаще, словно на колоду накинутом, думает как жить. Да, шутят боги. Весело шутят.

Лорд-сопляк весь в горести. Сучья машинально подкладывает, а так вовсе онемел болтун. Опять мысли его кухонные в ненужную даль унеслись. Делает вид, что на родственницу и не смотрит, но устроился по другую сторону костра. Огонь защитит, а дым человечий страх от нюха оборотня скроет. Только тут и без нюха всё ясно, да и чутьё у леди когтистой куда получше людского должно быть.

Дети они. Возраст взрослый, а так-то… Младенцы. Боги убийства детей не одобряют. Не для мужчины занятие. Вот подрастут сопляки, тогда… Про когтистых детей, наверное, также думать нужно. Пусть даркша, так что ж… Раз сама отскочила, её счастье…

— Эй, милорд Уоган, а не попить ли нам чего горячего? — Морверн повернулся к девчонке — по титулу её звать глупо. — Ты горячее пьешь? Про жратву не спрашиваю. Сыта ведь?

Рта она не открыла, головой не кивнула. Поясницей, и, да простят боги, задницей движение сделала. Но уж точно утвердительное.

Эри пялился с ужасом. Пришлось в него суком кинуть — опомнился, за котелком пошел. Морверн морщился — каждое движение болью в боках отдавалось. Девка что-то сказать хотела, но промолчала. Морверн глянул на нее и сам спросил:

— Если мы жрать будем, ты как?

Снова движение. Нижней частью. На этот раз неопределенное.

— Мы поужинаем, — проворчал Морверн. — А ты поразмысли, может какие слова вспомнишь. Язык у тебя не отвалился. Я видел, когда ты мне в харю рычала.

Снова промолчала.

Булькала каша в котелке. Озабоченный Эри сновал вокруг, помешивал, бросал в варево что-то. Слава богам, ничего мясного варить не вздумал. И так парень при деле. Бывают такие люди — пользы от них ровно три раза в день, когда приходит пора жратву готовить. Вот теперь натуральный лорд — о родственнице-даркше забыл, той даже пришлось босые ноги под себя подтягивать, чтобы не отдавил.

Ноги у нее или лапы?

Каша была вкусна. Морверн сразу не догадался что там за комки приятные. По вкусу выходило — дольки яблока. Вон как разварились. Эри уже второй котелок подвесил — от покойников унаследованный. Пахло чем-то вроде чая травяного. В запасах ратольдов, значит, парнишка порылся. Это хорошо. Вот непонятно — убирать мертвяков дальше от лагеря или пусть валяются? Вроде как добыча и даже понятно чья.

Морверн подождал, пока в кружку нальют отвара. Потянул носом — дух приятный, хотя и непонятно на что похожий. Ладно, дело оттягивать нечего.

— Что делать то придумали, благородные господа и дамы?

— Звери, — прохрипело сбоку.

Девчушка придвинулась неуловимо, носом к кружке потянулась. Морверн сунул посудину. Посмотрел как парень наполняет другую — руки у того дрожали. Девица зашипела — глиняная кружка в её неловких пальцах танцевала, плескала горячим.

— Поставь пока, — буркнул Морверн. — Пусть остынет. Что там про зверей?

— Оспода и звери, — проурчала дурочка, отворачиваясь от слепящего огня. — Я еперь зверь.

— Хм, может быть, — Морверн пригубил отвар. — С руками у тебя что?

— Огти. Мешают.

— Угу. Что делать думаешь? С когтями и вообще.

— Убьете вы еня, — девчушка смотрела на пар над кружкой — видимо очень пить хотела. — Убьете. Олько не больно.

— Смысл?

Вскинула взгляд обиженный:

— Где мысл?

— В бороде смысл, — пробурчал Морверн. — За мыслей следи. Не очень-то она сложная.

Подумала, проурчала:

— Я ебя узнала. Ты — Морверн. Оторый из леса ышел.

— Точно. Вышел и дальше пошел. Что-то из человеческого ты помнишь. Про смысл поняла?

— Убивать или ет?

— Верно. Какой смысл тебя убивать? Польза от этого будет?

Даже обиделась:

— Удет. Я ас не загрызу.

— А так загрызешь? Вот сейчас? Чего не прыгаешь? От сытости отяжелела? Или не хочется? Ты нас вполсилы драла.

Какие же у нее глаза? Карие с зеленью? Желтые-осенние? Но сверкают-то как. Или это от костра? Говорить, кричать, рычать не спешит. Наклонилась к кружке, попыталась пить-лакать.

Морверн вздохнул:

— Не приноровишься? Дай…

Поил, отводя от лица спутанные волосы. Цедила жадно, клыки о кружку цеплялись. Под конец глянула в глаза. Морверн убрал опустевшую кружку. Даркша облизнулась ошеломляюще длинным языком и сказала: