Записки кельды 2 (СИ) - "Саламандра и Дракон" - Страница 70

— А! — хором вскрикнули все трое.

А спустя мгновение:

— А-а-а!!!

— Ни фига себе!!! — восторженно выкрикнула Олеся Васильевна. — Я бы тоже так хотела!

«ДО ПРЕДЕЛА НЕ ДОВОДИ!»

Кельда

Галина на короткий, мало кем осознаваемый миг стала стрижом, рванула вверх, чтобы набрать десяток драгоценных метров высоты — и распахнула огромные, двадцатиметровые бронзово-золотые крылья.

Чудовищный рёв заставил стенки фургончиков мелко задрожать. Непривычные к таким спецэффектам цыганские кони бросились в разные стороны. Дракониха пронеслась над толпой, обдав лица волнами воздуха вместе с поднятым с земли сором, и сделала резкий поворот. Она заходила со стороны солнца, поливая землю перед собой предупреждающей огненной струёй.

Ну что, опять Лермонтов? Ой, икает он на том свете, наверное…

Куча получилась не хуже, чем была толпа — большая и хаотическая. По-моему уже были пострадавшие — ушибленные, притоптанные и получившие случайные резаные раны от впавших в панику своих же соплеменников. Люди бежали, стараясь укрыться под деревьями, кто-то бросился в сторону деревни и начал ломиться в ворота усадеб. Лагерь госслужбы стоял на самом отшибе — недавний же, за забором у него начинался луг, в отдалении переходящий в лес. И вот, пока стайки разрозненных цыган не добежали до леса, Галя носилась над ними, заставляя иных метаться в разные стороны, подпаливая пятна травы то справа, то слева… Хулиганка. В целом, это было похоже на курятник, в который вломился большой, жизнерадостный и игривый щенок.

Мы с Василисой уже сняли нашу люстру, выпустили из фургона инспекторш и вместе с остальными выбрались за ворота. Вова, что-то обсуждавший с Эрсаном, покосился на соцзащитных дам и строго сказал:

— И что стоим? Приказ собирать вещички никто не отменял!

ПОСТРАДАВШИЕ

Кельда

Поле несостоявшейся битвы однозначно осталось за нами. И я даже была рада, что таким образом всё вышло. Отряд тяжело закованных мечников, конечно, способен покрошить и не такую толпу. Но вот так, из-за одной дуры, начинать геноцид? Нашли тоже Елену Троянскую! К тому же, у меня оставалась надежда, что стоявшие напротив нас люди всё-таки возьмутся за ум. Ну, хотя бы отдельные граждане.

Самое досадное было, что в этой каше пострадали некоторые лошади. Кто ноги по оврагам поломал, кто от запаниковавшей толпы резаные раны получил. Всякое. Некоторые пытались подняться, призывно ржали, даже кричали. Злобные дураки пусть сами как хотят, а коней мне было жалко. Тем более, что хозяева их побросали, помчавшись спасать собственные шкуры. Осуждать их было сложно. Станешь тут про лошадь вспоминать, когда за тобой дракон гонится…

Короче, рассудив, что поговорка «что с бою взято — то свято» вполне подходит к нынешней ситуации, я взяла с собой пяток человек охраны (на всякий пожарный) и отправилась целить лошадок. И экспроприировать, конечно.

Животи́ны у цыган были помельче наших и пожиже — мы всё же своих уже четыре года тяжеловозами разбавляем — но ухожены хорошо. Пусть. Рейнджерятам тренироваться пойдут.

Гали́на закончила нареза́ть круги над лугом и присела чуть в стороне, призывно рыкнув в нашу сторону. Эх, давно она пытается речь совместить с превращениями, но пока — никак. Мы развернулись к ней. В гуще разнотравья обнаружился незаметный со стороны овраг, на краю которого Галюня и сидела.

В овраге было натурально тесно. Помимо трёх кричащих от боли лошадей здесь обнаружилась ещё и довольно крупная тётка в яркой, прямо-таки кроваво-красной юбке и со сплошь расцарапанным лицом. Я аж оглянулась — нет ли поблизости боярышника или акации. Хотя одежда-то у неё целая, разве что увозилась она, пока под откос летела. Мда, загадки во тьме… Тьфу, блин, вспомнится же… Тётка смотрела на нас с такой бешеной смесью страха и ненависти, что эмоции практически перехлёстывали через край.

Так, сперва лошадки.

Пока я лечила лошадей, цыганка таращилась на меня, тяжело дыша сквозь зубы. Пыталась даже отползти, упираясь руками. Глупая идея. Да и не уползла бы она никуда при такой травме позвоночника — вся нижняя часть парализована. И что-то у неё явно было ко мне, не то что бы личные счёты, но всё же… Я закончила и подошла ближе, разглядывая её — не столько снаружи, сколько изнутри. Ой, как интересно…

— Матушка кельда! Там ещё одна лошадь раненая. Только она того, с хозяином.

— М? Ну давай посмотрим с хозяином. Хозяева тоже разные бывают.

Мы въехали в лес и не успели особо углубиться, как увидели и лошадь, и хозяина.

— Пашка, ну ты даёшь! Ты что — не мог сказать, что баронская лошадь, что ли?

Вот же шалопутный…

Повозка была разбита, один из жеребцов переступал рядом с ней, поминутно наклоняясь и обнюхивая второго, лежащего с неестественно вывернутой ногой и… мама моя… с пропоротым брюхом. Этот второй даже уже не кричал, только тяжело хрипел, выпуская меж зубов кровавую пену. Рядом на коленях стоял хозяин. Барон плакал, скрючившись над… над другом?

Ну что, Петша Харманович, есть в тебе, видать, и что-то доброе. Он не обратил внимания ни на спешившихся моих четырёх охранников, ни на мои вокруг хождения. И только когда я положила ладонь на лошадиный лоб, впился в меня безумным взглядом. Жеребец, почувствовав облегчение, перестал хрипеть и замер. Сперва брюшную полость.

— Я держу, а ты вынь у него из живота чужеродный предмет. Дёргаться не будет, я обезболю. Давай. Парни, если что, помогут.

Цыганский барон кинулся выполнять. Дальше было дело техники.

Барон наконец перестал обниматься со спасённым жеребцом и обернулся ко мне:

— Что хочешь проси! Клянусь, всё для тебя сделаю!

Сильное заявление.

— Вот что, Петша Харманович, я немного подумаю, что бы мне такое попросить. А пока думаю, предлагаю маленько прогуляться. Есть у меня кое-что для тебя интересное. Тут недалеко.

Он сощурился — перемазанный в земле и конской крови, но совершенно счастливый.

— А поехали!

Мы получили возможность убедиться, что старый цыган прекрасно ездит верхом и без седла.

— Пашка, дуй к барону, пусть тоже к оврагу подъедет! И ДмитСергеича тоже с собой захватит. И Лиду, наверное.

И СЛЕДСТВИЕ, И СУД…

Таким образом, вокруг лежащей на дне оврага женщины в красной юбке собрались все заинтересованные лица. Цыганский барон, увидев её, нахмурился:

— Земфира? Её ты хотела показать? Она сегодня без мужа осталась, вдова. Что с ней? Сможешь вылечить? Я заплачу́!

— С ней — перелом позвоночника и паралич нижней части тела. Но дело не в этом. Предлагаю всем спешиться, господа, и удобно присесть на травке, потому что история будет не самая короткая и, возможно, вам захочется задать даме некоторые вопросы.

— Пострадавшей? — уточнил Дмитрий Сергеевич.

— Я бы не стала так уверенно называть её пострадавшей, учитывая, что именно с неё началась вся эта история, в результате которой один человек уже пропал без вести, а двое погибли.

Цыганский барон посмотрел на меня очень внимательно:

— Откуда знаешь? Они с мужем оба клялись мне, что никакой пропавшей бабы не видели, не знают!

— Вижу, уважаемый. Я могу лично рассказать всю историю — но это будет моё слово. Так что пусть рассказывает сама.

Он несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза, затем дёрнул головой и первым сел на краю обрыва:

— Говори, Земфирка! Всё рассказывай, иначе пожалеешь, что жива осталась!

Муж расстелил для меня свою куртку, так что мне осталось только сесть и слушать, пока мужики вели этот странный допрос. И, конечно, она им всё рассказала. А если пыталась юлить, я говорила: «Врёт!» — или: «Не всё говорит!» — и тогда цыганский барон страшно гортанно ругался и скрежетал зубами, а испуганная баба вываливала подробности.

Короче, через пятнадцать минут мы знали историю во всех деталях, а цыганский барон сидел мрачнее тучи. В конце концов он плюнул в сторону Земфиры, сказал что-то резкое, от чего она сделалась белая, как стена и тоненько завыла — и хотел уехать.