Лялька. По волчьим законам - Ромеро Екатерина - Страница 10

Как только выхожу, вижу кровь. Дохрена что-то крови. Мой член в ней, ее бедра, пятно целое на простыни. Сама же русалка молчит теперь, в нирвану будто ушла, но как ни странно, больше не ревет.

Ненавижу целок, с ними одни проблемы. Знал бы, пристрелил сразу.

А как с ней иначе? Парни предлагают прямо там ее разложить, на всех поделить, вот только делится я не люблю, по крайней мере, при мне. Сам попробую сначала, а дальше пусть делят куклу, как вздумается хотя уверен, после них ее уже не склеят. До дыр затрахают, на куски порвут, звери. Она слабая, хоть и бледная на вид, нежная, сука. Такая нежная!

Бросаю взгляд на куклу. Притихла. Ее глаза становятся больше, когда видит кровь. Сереет аж вся, бледнеет, губы дрожат. Искупавшись сам, отправляю ее в душ. Девка едва поднимается, будто не трахал я ее, а блядь, тут убивал. Сучка.

Выхожу покурить. Кукла плескается в душе. Вдыхаю ночной воздух. Я недоволен. Член ноет. Слишком быстро, не наелся я ни хрена. Еще хочу. Ее хочу, как ненормальный! Будто воды чистой глотнул, а мне все мало, мало, мало! Ее мне тела мне дико мало, глаз, запаха, всего мать ее, мне мало!

Возвращаюсь в комнату. Сам не знаю почему, хочу просто убедится, что кукла уже в кровати. На удивление, русалка все еще плещется, однако шума воды нет. Тихо там, как блядь, в могиле.

Прошло десять минут, сколько можно от меня отмываться, раскисла там или что?

Странная девка. То бойкая, то тихая, хрен ее поймешь.

– Ты утопилась там? Выходи.

Нет ответа, и я быстро теряю терпение. Нажимаю на ручку ванной, но дверь не поддается. Усмехаюсь. Забаррикадировалась, сучка.

– Открой. Лучше сделай это сама.

Тишина.

– Кукла, ты меня слышишь?

Молчит, а я недооценил эту тихоню. При этом за дверью ванной улавливаю какие-то звуки, треск стекла.

– Черт…отошла от двери!

Прикладываюсь плечом, сметая дверь с защелки и просто охреневаю, когда вижу ее. Девчонка. Сидит на полу в луже крови и осколков стекла. Кровь эта везде уже, блять. На белом кафеле плитки лужа натекла и русалка посреди нее голая с мокрыми вьющимися волосами. Белая вся, дрожащая. Ее левая рука вся в крови. Исполосована стеклом на запястье.

– Блядь, что ты творишь!

Подхожу к ней, кукла как-то слабо реагирует. Белая вся, губы синеть начинают, взгляд нахрен поплывший, потухший просто.

Правой рукой она с силой сжимает кривой кусок стекла из разбитого зеркала, которое валяется везде и под моими ногами в том числе.

– Не стану…не стану общей.

– Дура!

Быстро хватаю ее за порезанное запястье и с силой сжимаю, слыша тихий стон. Поднимаю на руки и выношу из ванной, чертыхаясь как только можно.

Легкая как перо, русалка не сопротивляется, и когда укладываю ее на кровать, словно марионетка заваливается на нее. Кровь тут же пропитывает простынь и я понимаю, что если не остановить ее, лялька попросту копыта отбросит, и я останусь без нужной информации. Сука!

Беру ее за руку, осматриваю. Несколько кривых порезов, есть глубокие. Девка при этом вяло смотрит на меня, тяжело дышит, а после глаза прикрывает и я, блядь, вижу, что она теряет сознание прямо сейчас.

– Нет, не отключайся! Слышишь меня? Твою мать!

Рычу, хлопаю ее по щеке, кукла распахивает глаза, свои аквамарины поднимает на меня.

– Не трогайте…

Мяукает как котенок, у которого совсем нет сил. Проклятье. Нормально, я блядь, потрахался.

Перехватываю ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя, ловлю перепуганные глаза.

– Приди в себя, успокойся!

Сжимаю зубы, беру край простыни и открываю несколько полос. Хватаю ее руку и накладываю тугую повязку. Затягиваю, прижимаю, слыша стон русалки.

– Не надо…

– Не дергайся, блядь!

Рычу, злость просто переполняет. Что они с Кариной сделали…а я еще с этой тварью возится должен! Должен мать ее, не то сдохнет, и я потеряю последний шанс найти убийц родной крови и отомстить за нее сполна.

Смотрю на куклу. Она в сознании, но дико бледная, прижала к груди перебинтованную руку.

– Оставьте меня. Я сама…я и так умру.

– Ты сдохнешь тогда, когда я скажу!

Усмехается как-то странно.

– У меня больше нечего брать. Нечего.

Кулаки сами собой сжимаются, хоть они сейчас и все в крови. Ее крови.

– Не думай, что поцарапавшись, избежала расправы!

Расстегиваю ремень. Достаю его и крепко сжимаю в руке. Трахнул девственницу на свою голову.

***

Я всегда была осмотрительна, собрана и думала наперед, но только не в эту ночь. Не знаю, что со мной происходит, я будто срываюсь, падаю с обрыва туда, где меня никто не ловит, хотя нет. Ловит все же. Монстр с черными глазами, огромный ядовитый Змей с острыми клыками.

Шах. Он буквально выбивает дверь, ломая защелку, а я встать не могу. Прикрыться, закрыться от него не способна.

Не очень помню, как вспариваю кожу на запястье. Все как в тумане, я никак не могу успокоится, а потом эта кровь…Боже, ее так много, она начинает хлестать из моей руки, и от одного только ее вида мне становится дурно.

Все плывет перед глазами, во рту пересыхает и я только и могу, что смотреть на эту кровь. Ярко-алую, пульсирующую из раны. Мою вытекающую жизнь.

В какой-то момент я слышу голос чудовища, он рычит на меня, а мне настолько плохо, что я не могу убежать от него или хоть как-то защититься.

Вздрагиваю, когда Шах с силой за руку меня хватает. Мне кажется, он ударит, но он с силой зажимает мое запястье. Из другой руки больно выбивает стекло. Мои пальцы онемели и с трудом разжались. Его прикосновение обожгло, как пламя.

Это страшный сон, который стал реальностью. Змей отрывает меня от кафеля, подхватывает на руки, уносит обратно в комнату из ванной. Я снова оказываюсь на кровати и понимание того, что я не успела умереть, и сейчас остальные звери придут со мной расправится просто рвет на куски.

Картинка становится расплывчатой, кажется, я отключаюсь, но Шах не дает и шанса этого сделать, начиная меня тормошить. Его руки очень сильные. Он сдавливает мое запястье, после чего трещит простынь и вскоре я вижу, как руку туго обматывают тканью.

– На меня смотри, не отключайся, мать твою!

Ловлю его черный взгляд на себе. Осуждающий, ненавидящий все мое существо. Широкие плечи, жилистые руки, суровое лицо Шаха источает уверенность, силу, презрение. Ко мне.

Страх липкими щупальцами пробирается к горлу. Ночь ведь не завершилась. Змей был первым, а теперь…наступит очередь остальных.

– Что вы сделаете со мной?

Шепчу тихо, смотря в лицо монстру. Хотя даже не понятно, кто из нас монстр, судя по тому, какого мнения обо мне этот мужчина.

– Что должен.

Чеканит Шах и расстегивает ремень, крепко сжимает его в руке, заставляя меня пожалеть о том, что я все же выжила.

– Добейте меня! Пожалуйста, прошу…

Встречаемся взглядами, не выдерживаю того, как он смотрит на меня. Опускаю глаза первой.

– Так просто не сдохнешь! Иди сюда.

– Нет…нет!

Отползаю от него на кровати, но Шах с легкостью ловит меня за лодыжку и тащит к себе. За дверью доносится какой-то шум. Кажется, они уже пришли, чтобы дальше…делить меня на части.

– Нет! Нет, не надо, не надо…

– Тихо, кукла. Тихо, я сказал! Сюда иди.

Бандит берет меня за талию и с легкостью отрывает от кровати. Я могла бы драться, брыкаться и орать, если бы у меня были силы, но вместо этого получается какое-то вялое трепыхание. Шах несет к батареи у стены, усаживает на пол и сам садится на корточки.

– Добейте меня, прошу! Не отдавайте меня никому, не надо так…

– Еще одно слово, и твое желание исполнится. Руку!

Рычит, после чего берет ремень, обхватывает мою здоровую руку и сделав нечто вроде петли, привязывает меня ремнем к батарее.

Я же даже не шевелюсь, тело пробирает адская липкая дрожь. Я боюсь ремня. Так сильно, что от одного лишь его вида мне становится дурно.