Пулемет над пропастью (СИ) - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 13

Начальник отделения ДОСААФ, узнав, что я поступаю в ВУ, пришел в состояние благорастворения и выписал мне справку о том, что я прыгал не с вышки, а с самолета, мол, так будет круче, и добавит плюсов перед приемной комиссией. И я по молодости согласился. Поступил я успешно и без всяких справок, хотя конкурс у нас был 28 человек на место. Тогда Армия была Армией, и быть Офицером считалось честью. Потянулись (вернее — помчались) дни насыщенной учебы, но в Советском, а тем более в Армейском делопроизводстве, ни одна бумажка никогда не пропадала, особенно из личного дела. И вот высокое руководство решило прогнать нашу роту через парашютные прыжки, и ротный перед строем сказал следующее:

«Товарищи Курсанты! Те, кто вощще не прыгал, начнут с вышки, те, кто прыгал с вышки, прыгнут с неё еще разок, ну, а те, кто прыгал с самолета, полный вперед в небо…»

После получения парашютов выяснилось, что из пятерых владельцев справок, живого самолета не видел никто (полеты на еропланах ГВФ* не считаются), и это были кранты…Деваться было, в общем, некуда, признание в неадекватности справок могло закончится отчислением, а прыгать — просто страшно.

И вот «великолепная пятерка» парашютистов поднялась по трапу в «Трясовозку»*, а та-а-а-ам мы узрели парочку симпатичных девчонок с такими же парашютами как у нас. И тут одномоментно пятеро испуганных мальчишек превратились в великих парашютистов, имеющих по сто прыжков, включая сто пятьдесят ночных и двести боевых.

Когда наступил момент прыжка, я, неся на челе снисходительную улыбку профессионала, гордо шагнул в бездну, хотя внутренне вопил: «НЕТ! НЕ ХОЧУ!». Те несколько часов (настолько растянулись для меня секунды), пока не сработал «Тещин язык» *, я лихорадочно искал кольцо запасного парашюта, но, Слава Творцу, не нашел.

А потом мы выяснили, что инструктор все прекрасно понял про наш «профессионализм», и девушек посадил в самолет для психологического эффекта. Они, кстати, все были мастерами спорта. Остальные девять прыжков мы сделали поплевывая, и опыт этот нам потом кстати пригодился, но это будет уже совсем другая история про Маугли и бандерлогов.

Глава тринадцатая, в которой герой попадает на остров Джонов, но не с моря, а с неба

И я решил провернуть нечто подобное, той истории с танками и псинками. Когда я на узком совещании представил свой план Капитан цур зее Дениц пришел в восторг и выделил для моей «блестящей героической авантюры» (курсив капитана) платунг абордажников и добавил, что будь он по моложе, но на другой должности, то сам бы пошел с нами. Когда мы поднялись на дирижабль Берты, первое, что сделал командующий платунгом абордажников фельдфебель Лозе, это попросил у меня поставить автограф на листок с рукописным текстом «Матросского марша» и как выяснилось позднее, это был еще не конец моей карьеры композитора и поэта песенника, но об этом позднее, а пока начиналась операции «Лепестки эдельвейса».

Сначала ввиду рейда появились наши корабли, что вызвало в порту полный ажиотаж. Часть «купцов» стали срочно выходить в открытое море, а гукоры проведя ряд четким маневров, выстроились у причалов, нор при этом не перегораживая к ним дорогу. Публика на улице разделилась на три части… треть бросилась к набережной дабы рассмотреть нежданных гостей, треть ринулась спасаться в глубь городских улиц, а треть продолжила свои занятия. Наш же «Летучий корабль», под скрытом направился к заветному донжону, на который четко указывала зеленая виртуальная стрелка. Берта аккуратно, впритирочку подвела кораблю к верхней площадке башни, где находилось несколько человек, рассматривающих в бинокли рейд, и которых скрутили выскочившие казалось ниоткуда абордажники. И посмотрев на их четкую работу, я решил, что перетащу Лозе и его ребят к себе, пригодятся мне такие кадры.

Мы спускались по закрученным лестницам, шли по изломанным под самыми неожиданными углами коридорам опускаясь все ниже и ниже. Нас дважды пытались задержать, но жандармы и абордажники так жестко отреагировали на эти попытки, что в дальнейшем желающих преступать нам дорогу по зданию больше почему-то не стало, от слова вообще.

Таким образом идя за моей Зеленой стрелкой мы попали в обширные подвалы, где моя чуйка заверещала благим матом и стало ясно почему… Когда я повернул в очередной низкий коридор, в меня всадили пулеметную очередь. Нет, я очень не люблю убивать своих ближних, но терпеть не могу, когда оные ближние пытаются убить меня. Хорошо конечно, что благодаря моим новым качествам пули мне не вредят, причем потом выяснилось, что даже синяков на теле не осталось, хотя мундир и броник были почти в хлам. Я озверел и попер прямо на пулемет ведя огонь по Македонски. Пулеметчик занервничал и очередь прошла мимо, а больше стрелять я ему и не дал, с девятимиллиметровой дыркой во лбу, стрелять маловозможно.

Коридор упирался в нечто вроде вестибюля из которого распахнутые двустворчатые вели вели в небольшой уютный зал, посередине которого стоял с поднятыми руками человек со знакомым по фото и портрету лицом, вице-канцлер фон Баннер и он произнес фразу, которую я меньше всего ожидал сейчас услышать — «Прошу Высочайшего прощения».

«Высочайшее прощение», это была последняя возможность для Государственного преступника избежать наказания. Он было допустимо, в случае того, если преступник владеет секретом полезным для безопасности или достояния герцогства. Давать его мог только герцог или ряд офицеров занимающих высокие должности в службах охраны закона. «Высочайшее прощение» не имело обратной силы и если герцог имел право ошибаться, то любой другой чин, облеченный доверием, нес полную ответственность за то, чтобы информация, дающая амнистию, не являлась пустышкой и в случае ошибки, дело могло пахнуть не только выговором или разжалованием. А я вот решил рискнуть и предъявив Золотую пайцзу, зачитал официальную формулу «Высочайшего прощения». Честно говоря, я легко пошел на это, в виду того, что уже знал кто истинный организатор аферы с фальшивыми золотыми и фон Баннер, был тут только ширмой, эту информацию я получил буквально перед отлетом, мне передал пакет мальчишка курьер. А «Высочайшее прощение» вице-канцлер выменял у меня на портфель со своим секретным архивом и некий старинный артефакт, который он некогда нашел в развалинах полученного в наследство старого дома. В портфеле было много интересного, от секретных счетов и координат нычек фальшивомонетчиков, до списков точек реализации и контрагентов, плюс пачка расписок от чиновников не самого низкого ранга. А когда я посмотрел на артефакт, то Информаторий пискнул мне, что это «Красный Ключ»…

На этой планете был некий легендарный секрет под названием «Невидимые острова». В океане периодически появлялись острова, попасть на которое можно было только владельцам магического артефакта под наименованием «Красный Ключ». Эти артефакты были огромной редкостью и их находили в тайниках в старинных зданиях. Тут как выяснилось раньше была планета с материками где обитала цивилизация магов и вот эти острова и артефакты были ее жалкими крохами. «Красный Ключ» был ключом к «Невидимому острову» и чтобы он сработал его надо было инициировать, (попадались иногда и инициированные ключи, но очень редко). Инициировать Ключ мог только Магистр, да и то не всякий и тот кто применял этот Ключ, автоматически получал постоянный доступ на Остров невидимку и постоянное знание его координат. На этих островах находили широкий диапазона находок, от залежей артефактов и кладов сокровищ, до невообразимой техники прошлой цивилизации, до просто каменистой площадки среди волн. Отпустив бывшего вице-канцлера, я заперся в каюте и открыл вычурную шкатулку, которая раскрылась, как книга. На левой половине был выдавлен силуэт четырехпалой ладони, на правой была просто гладкая металлическая поверхность, на которой внезапно стали появляться строки непонятных светящихся символов, которые вдруг стали складываться в понятные слова. Это была инструкция…