Сражайся как девчонка (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 36

— Кому там больше всех надо? — раздался ор. — Гиммо? Ты, что ли, полудурок? Я тебе сейчас эту бутылку о голову расшибу, идиот!

Голос был относительно трезвый. Я замерла, одним глазом косясь на оставшиеся бутылки: еще восемь, очень жаль их терять. Минут десять я выжидала, хотя Рош уже подавал мне знак, потом решила — какого черта? Что так, что этак нас заметят, и к чему этот дерьмовый цирк? Что на нас обоих нашло? Как дети, ей-богу.

А затем совсем рядом я увидела пустой мешок. Я потянула его к себе — не рваный. Заорав про себя от счастья, я быстро сунула в мешок бутылки, поднялась и прыжками направилась к щели. Рош уже исчез, и я скакнула в провал и замерла.

Неизвестно, как смог пробраться сюда канвар, как он нигде не застрял и не произвел шума. Он смотрел на меня сверкающим глазом и в руке сжимал ружье, а когда я сделала шаг назад, замахнулся.

Я забросила мешок за спину, холодея от страха, и под мелодичный перезвон бросилась через крепость, наступая на руки, ноги, осколки стекла. Канвар взревел, матрос в шаге от меня поднял голову.

- Полундра!..

Ару видит нас и мысленно уже отпел. Где Рош? Успел убежать или?.. Я приметила подходящий пролом в стене, догадываясь, что это может быть и ловушка. Матросы орали и, не сообразив зарядить ружья, швырялись в канвара чем ни попадя.

Канвар был не один. Меня в который раз спасло чудо, и я успела свернуть за пару метров до того, как в замеченном мной проломе показался сверкающий глаз, а затем начался ад — и бойня, равной которой я еще, пожалуй, не видела.

Канвары рванули из всех щелей, и я, слившись со стеной, оставшись по чьей-то милости незамеченной, сбилась со счета в первые же секунды. Тридцать монстров? Сорок? Под сотню? Они, скорее всего, собрались всей стаей и атаковали крепость неожиданно. Но и матросы оказались не дураки, умудрились занять оборону и дать по канварам первый залп. Вот тогда мне стало кристально ясно, что если не канвары, то пули меня непременно достанут.

Я упала, прикрывшись мешком. Так себе защита. Я ползла все к той же щели, и над моей головой свистели пули, летели осколки стекла и кирпичная крошка. Ни один бродяга на моей памяти не рисковал жизнью так ради десятка бутылок, и случаев мародерства, подобного моему, я не припоминала. Воровали все, даже самописцы разбившихся самолетов, но не под обстрелом же, черт побери!

Когда я уже почти достигла пролома, рядом со мной свалился подстреленный канвар. Еще чуть-чуть, и огромная туша зацепила бы бесценный мешок, но пронесло, и я подумала — какой кретин-демиург играет в свою игрушку, и мог бы он наделить меня чем-то посущественней избитого тела и отмороженной головы, раз уж добавил мне неуязвимости?

Я заползла за прикрытие стены — тотчас две пули угодили в то место, где я только что была. Я поднялась — и канвар, забившийся в развалины, испуганно распахнул единственный глаз.

— Тихо, зараза, или я тебя голыми руками прибью, — заорала я. Канвар задумчиво посмотрел на зажатый в лапе камень размером с половину моей головы.

Кинет так кинет, решила я, удирая из последних сил. Кинул. Не попал, и на том спасибо.

Рош должен ждать меня с той стороны, где стена отвесная. Я туда попасть никак не могла, потому что подозревала, что в рядах канваров полно дезертиров и они прячутся, пользуясь тем, что сородичи считать не умеют. Но: Рош ведь забрался на другой, относительно пологий откос, и я смогу. Я помнила, какие он делал движения.

Добралась до склона я на последнем издыхании. Да, карабкаться наверх, как это проделывал Рош, действительно проще, чем пытаться взбежать, но — но: видеть не значит повторить самому. Я сползала, стоило мне на секунду сбросить скорость, бутылки звенели так, что я ужасалась — целых осталось хорошо если штуки три.

Перед моим носом шлепнулась веревка. До нее нужно было проползти метра полтора, и этот метр показался мне марафонским. Я содрала руки в кровь, колени, кажется, тоже, мешок держала зубами, но вцепилась в конец веревки, которая еще не так давно служила посмертным саваном, и отдалась на милость того, кто потащил меня вверх.

— Выплюнь мешок, — услышала я. Ару. — Выпусти его, дай сюда, иначе ты не пролезешь. Эй, слышишь?

Я выплюну, а ты меня скинешь вниз. Я мотнула головой.

— Дай сюда!

Власть на стороне сильного. Терять зубы раньше положенного природой срока не стоит, здесь никто не вставит мне ничего даже за все золото мира. Ару передал кому-то мешок, пропихнул меня через проем, содрав с меня еще три шкуры, и зачем-то поставил на ноги.

— Что, — простонала я, пытаясь удержаться, — проверь бутылки… — и тряпкой я привалилась к стене.

— Ты ранен? — Анаис. — Говорить можешь?

Не очень, но выбора нет.

— Рош… у тех окон, — прохрипела я, — у той стены… веревка…

Ару вручил мешок Анаис, и вместе с Фуко они побежали на другой конец зала, волоча за собой веревку, как дохлую змею. Я отерла лицо, узнала знакомые лица. Мишель, Симон, Жизель, старуха, а она что тут забыла, карга?..

Анаис деловито копалась в мешке, и у меня не было сил предупредить ее, что там полно битого стекла. Но она и так все понимала, была осторожна и четыре целые бутылки передала стоящим рядом людям.

Я села на пол.

— Вода, — сказала я. — Симон… и… Жизель, только не ты… Анаис?

Я закрыла глаза. Адреналин уходил, и мне стало до невозможности зябко. Кажется, меня даже трясло, потому что кто-то накрыл меня курткой. Я открыла глаза.

— Рош?..

— Его нет, — отозвался Ару. — Возможно…

— Да, — кивнула я. — Он столкнулся с канваром.

— Я видел, — поморщился Ару. Он сидел на полу рядом со мной, сжимая ружье. — Там уже все затихло.

Я и не обратила внимания. Гул в ушах и сердце колотится слишком громко.

— И что там?

— Канвары убрались обратно на берег. Слышишь, орут?..

Черт с ними. Пусть до смерти доорутся. Я опять посидела с закрытыми глазами и наконец повернула голову. Ару словно хотел мне что-то сказать.

— Что-то произошло?

— Бриан мертв, — Ару почти прошептал — так тихо, чтобы никто его не услышал. — Никто не заметил, все из-за того, что началось там, внизу… Пока я его положил, вроде как спящий, но…

— Но так себе выглядит, понимаю, — ухмыльнулась я, — все бегают, а ему нипочем. Я еще до вылазки обнаружила, — пояснила я, потому что новость восприняла слишком спокойно для человека, который слышит об этом впервые. — Когда я легла спать, на посту стояли ты и Фуко, а когда проснулась — Бриан и Симон. Вы сменились до ужина или после?

— Сразу после. А что? — пожал плечами Ару. — Я знаю, кто его убил и за что.

Я молчала.

— Содержательницами разгульных домов так легко не становятся, — продолжал Ару. — Анаис в городе… особа известная после одного случая. Тогда был и суд, и даже казнили троих. Сам князь присутствовал на суде и назначил наказание.

— А Бриан? — спросила я. Черт, как холодно, неужели я заболеваю? Если да, то это конец. Я от воспаления легких умру раньше, чем Фредо от гангрены. — Он был замешан?

— Нет, — Ару, впрочем, ответил не сразу. — Он в городе объявился не так и давно. Может, года два или чуть больше. А тех всех поймали — князь в подобных вопросах суров, а король и того пуще.

Итак? Я опять закрыла глаза. Анаис? Да, возможно. Она сильная, и если Ару мне не врет, а ему смысл врать лишь в одном случае — если он и есть убийца, она легко могла нанести подобный удар. И ее, в отличие от других, Бриан подпустил бы к себе без проблем: женщина.

— И что ты намерен с этим делать? — поинтересовалась я. Ару вопросительно посмотрел на меня. — Ты же стражник.

— Сейчас дело такое, — неопределенно ответил он. — Кто-то выжил, кто-то нет. А я — что я, а я вообще ничего не видел и не знаю. А ты?

— И я нет…

Люди ослабли. Настолько, что даже атака канваров не посеяла паники. Обезвоживание, вот что опасно, и я наблюдала его плоды. Анаис и Симон ушли за водой, я надеялась, что они вернутся как можно скорее, остальные разошлись по своим углам. Ару отправил Фуко с ружьем на пост, причем поменял дислокацию: теперь опасный участок был возле отхожего места. Я доползла до стены, подмяла под себя какую-то тряпку, свернула ее, другую запихала под голову, кое-как сжалась в комочек под курткой. Меня трясло, тело ломило, саднили раны, и я подумала — в это время люди иначе относились к смерти потому, что она и вправду избавляла от страданий.