Алькатрас и рыцари Кристаллии - Сандерсон Брэндон - Страница 8

— Добродушные Библиотекари? Звучит как оксюморон.

— А еще это просто притворство, — добавил дедушка Смедри. — Весь их орден построен на том, как произвести невинное впечатление; на деле же они же они самые коварные змеи во всей этой шайке. Блюстители отвечают за большую часть библиотек Тихоземья. Эти люди делают вид, что они всего лишь кучка бюрократов, а значит, их можно не бояться, как Темных Окуляторов или Разбитые Линзы.

— Ну, притворство или нет, — заметил Пой, — а они единственные Библиотекари, кто попытался наладить сотрудничество со Свободными Королевствами вместо того, чтобы просто нас завоевать. Посланница убедила Совет Королей в серьезности своих намерений.

Я с интересов внимал сказанному, хотя и толком не понимал, зачем дедушка решил поделиться со мной этими сведениями. При всей своей крутости (нас случай, если забыл вам напомнить) я не очень-то силен в политике. На свете есть всего три вещи, в которых у меня нет совершенно никакого опыта; одна из них — это как раз политика, в еще две — писательство и полеты на реактивных пингвинах. (Дурацкая ответственность.)

— Так… какое отношение это имеет ко мне? — спросил я.

— Самое прямое, парень, самое что ни на есть! — указал на меня дедушка Смедри. — Мы же Смедри. Отказавшись от собственной вотчины, мы поклялись присматривать за всеми Свободными Королевствами. Мы стоим на страже цивилизации!

— Но ведь мирный договор с Библиотекарями — это только к лучшему, разве нет?

Пой выглядел расстроенным.

— Ради этого им придется отдать Мокию, мою родину! Она станет частью Тихоземья, и спустя пару поколений мокийцы даже не вспомнят, что когда-то были свободными. Мои соотечественники не смогут сражаться с Библиотекарями без поддержки остальных Свободных Королевств. Наша страна слишком маленькая.

— Библиотекари не сдержат своих обещаний насчет перемирия, — заявил дедушка. — Им уже много лет не терпится заполучить Мокию — я до сих пор не понимаю, почему они так зациклились именно на ней, а не на других королевствах. В любом случае завоевание Мокии еще на шаг приблизит их к мировому господству. Марширующие Муны! Ты правда думаешь, что мы вот так просто отдадим Библиотекарям целое королевство?

Я взглянул на Поя. За последние несколько месяцев этот громадный антрополог и его сестра отнеслись ко мне с большой заботой. Они были честны и невероятно преданны, а Пой верил в меня, даже когда я пытался его оттолкнуть. За это я был готов сделать все от меня зависящее, чтобы ему помочь.

— Нет, — ответил я. — Ты прав, этого нельзя допустить. Мы просто обязаны им помешать.

Дедушка Смедри улыбнулся и положил руку мне на плечо.

Это может показаться пустяком, но для меня тот момент стал важной поворотной точкой. Впервые в жизни я решил: да, я точно в деле. В Александрийскую Библиотеку я вошел, потому что за мной гнался монстр. В логово Блэкбёрна — потому что меня подтолкнул дедушка.

На этот раз все было иначе. Я понял это, когда дедушка подозвал меня к себе. Он хотел, чтобы я приобщился к их делу — и не просто как ребенок, который всюду таскается за остальными, а как полноправный участник.

Интуиция подсказывает, что тогда мне стоило просто спрятаться в своей комнате. Ответственность — это диаметральная противоположность эгоизма. Жаль, что тогда я еще не знал, чем обернется мое решение. Но это случилось до моего предательства и до того, как я ослеп.

В окне я увидел, что дракон уже начал снижаться. Мгновением позже гондола коснулась земли.

Мы прибыли на место.

Ну хорошо, я все понимаю. Вы в замешательстве. Но здесь нечего стыдиться; время от времени такое случается со всеми. (Кроме меня, разумеется.)

Прочитав два предыдущих тома моей автобиографии (уверен, к этому моменту вы их все-таки осилили), вы наверняка знаете, что себя я, как правило, не жалую. Я уже называл себя лжецом, садистом, да и попросту ужасным человеком. И однако же, в третьей книге вдруг завел речь о собственной неординарности. Неужели я и правда изменил свое мнение? Неужели и правда счел себя героем? Неужели прямо сейчас на мне носки с котятами?

Нет. (На самом деле — с дельфинами.)

Я кое-что понял. Третируя себя в предыдущих книгах, я произвел впечатление простого скромника. Читатели решили, что раз уж я называю себя ужасным человеком, значит, на деле непременно должен быть святым.

Вот честное слово, вы что, с ума меня хотите свести? Неужели тяжело просто меня выслушать?

Так или иначе, я пришел к выводу, что убедить читателей в том, насколько я отвратителен, можно лишь одним способом — продемонстрировав весь масштаб моего гонора и эгоизма. И добьюсь я этого, рассказывая вам о своих достоинствах. Без умолку. Все время. Пока вас тошнить не начнет от россказней о моем превосходстве.

Может быть, тогда вы, наконец, поймете.

Королевским дворцом Нальхаллы оказался белый пирамидальный замок, расположенный в центре города. Я вышел из гондолы и, стараясь не слишком пялиться, запрокинул голову, чтобы оглядеть величественное строение. Каменная кладка возносилась к небу насколько хватало глаз.

— Вперед! — воскликнул дедушка Смедри, помчавшись вверх по ступенькам, будто рвущийся в битву генерал. Он был довольно энергичен для человека, который постоянно и всюду опаздывал.

Я мельком взглянул на Бастилию, и ее вид показался мне нездоровым.

— Я, пожалуй, подожду вас снаружи, — сказала она.

— Ты идешь, — рявкнула Драулин, поднимаясь по ступенькам в сопровождении звуков бряцающей брони.

Я нахмурился. Обычно Драулин всячески настаивала, чтобы Бастилия ждала снаружи — ведь простому «оруженосцу» не место там, где решаются важные вопросы. Так зачем настаивать, чтобы та вошла во дворец вместе с остальными? Я вопросительно взглянул на Бастилию, но она лишь скорчила рожу. И тогда я помчался вперед, чтобы догнать дедушку и Поя.

— …боюсь, что большего вам сказать не могу, государь Смедри, — говорил в этот самый момент Пой. — В ваше отсутствие за деятельностью Совета Королей следил Фолсом.

— Ах да, — вспомнил дедушка Смедри. — Он ведь тоже здесь будет, верно?

— Должен! — ответил Пой Синг.

— Еще один кузен? — спросил я.

Дедушка Смедри кивнул.

— Старший брат Квентина, сын моей дочери Автозакии. Фолсом — отличный парень! Мне кажется, Гауптвахт уже давно к нему присматривается с расчетом, что тот женится на одной из его дочерей.

— Гауптвахт? — удивился я.

— Король Дартмур, — пояснил Пой.

Дартмур.

— Погоди-ка, — сказал я. — Это ведь тюрьма, верно? Дартмур? (Как вы уже, наверное, поняли, в тюрьмах я разбираюсь.)

— Так и есть, парень.

— Разве это не означает, что он наш родственник?

Вопрос, конечно, был глупым. К счастью, я уже знал, что однажды займусь написанием мемуаров, и прекрасно понимал, что многих читателей эта сцена может поставить в тупик. И тогда, я, применив свою потрясность, решил задать этот глупый на вид вопрос, дабы заложить фундамент для будущей серии книг.

Надеюсь, вы оцените мою жертву по достоинству.

— Нет, — ответил дедушка Смедри. — Имя, совпадающее с названием тюрьмы, необязательно указывает на принадлежность к клану Смедри. Королевская семья, как и наша, следует традициям и, как правило, раз за разом использует имена одних и тех же знаменитых людей. А Библиотекари, в свою очередь, пытаются дискредитировать выдающихся личностей, называя их именами тюрьмы.

— О, ясно, — сказал я.

Что-то в его словах меня обеспокоило, но ухватиться за эту мысль у меня никак не получалось. Возможно, из-за того, что сама мысль находилась у меня в голове, и чтобы ее «ухватить», мне пришлось бы буквально засунуть руку себе в голову, что звучит как довольно болезненная процедура.