Усобица триумвирата (СИ) - "AlmaZa" - Страница 45

- Коли твоя неподатлива и скромна, я потому о девицах и спрашиваю. О холопках или челядинках.

- Женою надо обходить тою, какую Бог дал.

- У нас в Полоцке, друг мой, - просиял Всеслав, - мужчина может иметь столько женщин, сколько захочет. И никто его не осудит. Даже его жена.

Вячеслав хмыкнул, почувствовав, что такие законы ему нравятся:

- Это у вас хорошо, - но потом ему вспомнились братья, Свят и Володша, чьё мнение было бы совсем другим. Они бы попытались объяснить, что так нельзя, и грех это. А, может, и вправду грех? Не зря же крестятся и браком венчаются, не просто так всё это. Нужно от блуда обороняться, чтоб не угодить после смерти в ад. – Однако у нас не так, - строго, как мог, выговорил он.

- Ну, тогда, конечно, - вздохнул Всеслав, - лежачих радостей можно ещё долго не испытать.

Хорошенько напившись, возбуждённый от разговоров о соитие, хоть и не названном прямо, Вячеслав ощутил, как хочет этого и, когда челядь понесла его в спальню, велел послать за Одой.

- А ежели княгиня спит уже? – спросил его прислужник.

- Так разбудите! Муж зовёт! – по-хозяйски потребовал он.

Ода пришла, когда его уложили в кровать и помогали стянуть рубаху. Прервав помощников, он указал им на дверь и сказал жене:

- Подойди сюда.

Девушка была сонной. Её действительно разбудили, недавно убаюкавшую Бориса, и пришлось заново облачаться, приводить в порядок волосы, покрывать их. Поэтому задержалась и вызвала в Вячеславе злобное нетерпение. Она приблизилась к кровати его, чувствуя винный дух, видя туманящийся взор.

- Ложись, - указал Вячеслав подле себя. Ода посмотрела на него, потом на подвязанную ещё ногу. Заметив направление её взгляда, князь сжал кулаки: - Чего непонятного? Ложись!

- Да как же… а травма твоя, князь?

- Без тебя что ли о ней не знаю?! – ярясь сильнее, пьяный Вячеслав ухватил её за платье и потянул на себя: - Кому велено сюда ложиться?!

- Князь! – ахнула Ода, пытаясь вырвать ткань из его пальцев. Но муж перебирал её, поднимая подол, тянул ближе. – Вятщеслав Ярославитч, ты много пить…

- И что с того? Жена ты мне или нет? Сколько я один спать буду?!

- Ты бы о выздоровлении подумал… - Он задрал ей платье, проник под него рукой, схватив за голую ногу, и попытался поднять её через себя:

- Да перестань же рваться! Сядь сверху!

- Что ты говоришь, князь!

- Понимаешь, что! Не прикидывайся, что не понятно!

И прежде не любившая супружеских обязанностей, радовавшаяся, что после неудачной охоты разделена с мужем, Ода ужасалась от того, что он от неё так внезапно потребовал. Да ещё и пьяный, грубый как никогда! Десятикратно гаже был он теперь, вот такой.

- Да подними же ты ногу! – сам не зная, как лучше её на себя устроить, тянул Вячеслав, но сопротивление и упорство девушки привело к тому, что пришлось повернуться на бок и невольно опереться на сломанную ногу. Та моментально напомнила о себе резкой болью, напугавшей, что рана вновь откроется. Князь взвыл от боли, хотя не была она такой сильной, и скорее страх преувеличил её. – Ах ты! – отпустив супругу, Вячеслав зажмурился, хватаясь за колено. Потёр его, остерегаясь трогать ниже.

- Князь мой любезный, - тревожно застыла Ода, - осторожно! Лекаря звать? Что с тобой?

- Пошли к чёрту лекари! А то не знаешь, что они не могут ничего! – раскрыв глаза, он посмотрел на жену. Она та, перед которой хотелось покрасоваться на охоте. И снова из-за неё себя чувствует недоделком, а она артачится! – Дура неповоротливая! – гаркнул он на неё. – Кобыла неуклюжая!

- Князь…

- Пошла вон! Видеть тебя не хочу! Ясно? Прочь! – крикнул он, отворачиваясь и заваливаясь на подушки. Слёзы выступили на глазах Оды, и она, не в силах ничего сказать в ответ, не смея отвечать, оскорблённая и обруганная, едва избежавшая того, чтоб быть приневоленной к супружеской постели, выбежала из горницы, на ходу даже не вытирая лица.

Не достигнув женской половины хором, она вдруг налетела на Всеслава и угодила прямо в его руки, схватившие её за плечи. Ода застыла, от неожиданности и страха не смея пошевелиться. Полоцкий князь держал её, такой высокий, таинственный, черноокий, ухмыляющийся.

- Ну что, княгиня, говорил же я, что желания сбываются? Не станет тебя больше муж тревожить, как ты и хотела, будь спокойна. Начнёт других девиц искать.

- Пусти! – только и смогла рыпнуться Ода, но хватка на плечах не ослабла.

- Неужели недовольна?

- Ты плохой, князь! Плохой!

- Брось, - улыбнулся он шире, добрее, чуть наклонившись к ней, - что плохого я сделал? Или ты думаешь, что я виноват в происходящем? Ничуть! Это ваши с Вячеславом дела…

- Из-за тебя он пострадать на охоте!

- Не надо искать виноватых, - покачал головой Всеслав, - не я его с дурной после хмеля головой туда отправил. Сам захотел. Он склонен выпить лишнего, не находишь?

Ода лишь прищурилась, сжимая губы и стараясь выдержать взгляд полоцкого князя. Ей надо было быть за мужа, а не сторониться его, им нужно было держаться вместе, противостоять этому злодею!

- А что же ты сама? – губы были уже почти у самого уха Оды, а голос Всеслава, ставший тише, окрасился низким пугающе-дразнящим гулом: - Неужели совсем не хочешь ласк, княгиня? – пальцы пошли по плечам ниже, оглаживая сквозь ткань. – Неужели не хочешь испытать того, что не заставит тебя убегать? Вячеслав не способен показать тебе, какой счастливой может быть женщина…

- Пусти! – опять рванула Ода, но Всеслав перехватил её за запястья. Поднял левую её руку и поднёс к губам. Касание их к коже показалось девушке ожогом, но уже спустя мгновение по ней побежали мурашки. Вкрадчивость обещаний и соблазняющая интонация повергали в ступор.

- Ты достойна большего, княгиня. Ведь ты хочешь на самом деле…

Собрав волю в кулак, Ода выдернула руки и отступила на шаг, тяжело дыша. Незаметно и слёзы высохли.

- Отойди, князь!

- Ах, ну да, ты хочешь, но одного-единственного, другого… - Всеслав вновь стал напирать, приближаясь, заставляя девушку отступать. – Навести на тебя морок? Ты будешь видеть Святослава и получишь незабываемое наслаждение…

Чувствуя, что снова вот-вот заплачет, Ода толкнула его от себя и, приподняв длинный подол, опрометью помчалась к себе, подальше от полоцкого князя, чей смех за спиной, казавшийся дьявольским, долго ещё слышала.

- Зачем ты пугаешь несчастную? – взялась из темноты Нейола. – Заняться больше нечем, брат?

- Развлекаюсь! Эти христианки такие щепетильные! Я уж было начал думать, что проблема во мне. Но нет, проблемы у них, - он постучал в висок, - вот здесь. – Всеслав сложил руки на поясе: - Завтра приобщу Вячеслава к прекрасному разнообразию. Кривические[14] девы не откажутся от удовольствий, приведу ему парочку. Как проще всего погубить мужчину, если не женщинами и бражничаньем?

- Если бы это губило, твой пепел я бы уже собирала с погребального костра.

- Что мне хорошо, то Ярославичам смерть, - улыбнулся волчьим оскалом Всеслав, - я, к счастью, язычник, сестра, а они сами возвели всё самое лучшее в нашей жизни в статус непозволительного и губительного. Вот и посмотрим, чьи боги правы!

Примечания

[1] Почти не сохранившаяся река, впадающая в озеро Неро, на берегу которой начинался древний Ростов

[2] Леонтий Ростовский – реальная историческая личность

[3] Антоний Печерский – основатель Киево-Печерского монастыря

[4] Авраамий Ростовский – предположительно жил во второй половине XI века, считается основателем древнейшего монастыря в Ростове, но некоторые учёные считают его мифическим лицом

[5] Шимон Офрикович (иногда пишут Африканович) – реальная историческая личность, племянник Хакона Эйрикссона, упомянутого в главе одиннадцатой

[6] Барн – ребёнок, дети по-норвежски и шведски, к этому слову восходит и английское born, потому как с корнем barn скандинавы говорили и о беременности, и о родах

[7] Сверд – меч в скандинавских языках