"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр - Страница 28

— Я? Нет. Просто привязанность, не больше. Потом встретил Лауру, влюбился. Решил расстаться с Корой, подарил ей целое состояние, чтобы до конца своих дней она ни в чем не нуждалась. Мне было с ней хорошо. Кора же от всего отказывалась, просила лишь об одном — чтобы я ее не бросал. В день моей свадьбы она вскрыла себе вены.

— Бедная девушка, но не стоит себя винить в ее гибели, Гийом. Прошлое не вернуть. Она сама приняла это решение. Вы не могли ей помешать…

— Я и не виню, уже давно не виню. Прошлое не вернуть, даже самым сильным магам это не под силу. Но если бы это было возможно, я бы ей помешал. Самым простым образом — взял бы ее в жены, — печально ответил я.

— Взяли бы в жены? — переспросила Ангела. Кажется, я ее шокировал.

— Да.

— Куртизанку?!

— И что? Многие светские дамы при дворе вашего дяди — по сути профессиональные содержанки. И никто их не осуждает, наоборот. Главное, она меня любила. Кто знает, каким бы я был, если бы остался тогда с ней, — сказал я и надолго замолчал.

Принцесса пыталась задавать какие-то уточняющие вопросы, но я отвечал на них невпопад. Через некоторое время мы поняли, что пора расходиться.

— Гийом, — сказала она на прощание. — Прошу. Будьте милосердны. Хотя бы в память о той же Коре.

— Простите, Ангела, но я давно забыл, что это значит. Память о Коре здесь не поможет.

На следующий день я с помпой выехал из столицы в числе посольства в Далмацию. Официально Хорхе поручил мне вручить монарху Далмации ответные дары от короля Камоэнса. Длинная вереница карет, конные гвардейцы охраны и я на великолепном алькасарском жеребце светло-серой масти, беседующий с командиром гвардейцев, — весь город видел мой отъезд.

Не люблю лошадей, как и они меня, но пришлось терпеть эту пытку — верховую езду.

Вместе со свитой я пробыл недолго. Через пять или шесть ор вернулся в город. Тайно, под видом купца, наложив на себя соответствующее заклинание-иллюзию. Ближе к вечеру прибыл в особняк Клосто.

Последние два дня перед отъездом я жил там: и для того, чтобы не дать Луису похитить мою невесту — старый граф, скрипя зубами, дал согласие на брак, — и потому, что не хотелось возвращаться в свой особняк, пропитанный смертью.

В доме Клосто жизнь шла своим чередом. Старый граф ни о чем не догадывался, Изабелла даже не знала о моем возвращении — я ждал ночи в комнате Мигеля. Тот меня всецело поддерживал. Хотел даже вместе со мной встретить ночных гостей.

— Какие-то нахалы решили, что могут легко выкрасть мою сестру из дому. У меня найдется для них весьма острый контраргумент.

— Нет, Мигель. Вы все испортите. Пожалуйста, проведите эту ночь вне дома, — попросил-приказал я.

— Хорошо, как скажете. Сегодня отец приглашен в гости старым другом — бароном Таго, визит растянется на пару дней, я поеду с ним, — согласился Мигель.

Ночь была необычайно красивая. Редкая ночь. Ни одной тучи на небе. Видно все звезды. Стой и любуйся, вдыхай ночной воздух, свежесть которого чуть кружит голову, словно бокал хорошего вина. Но отдохнуть не удалось. Ожидание выматывает еще сильнее, чем действие.

Время шло. Уже глубокой ночью сторожевые заклинания сообщили мне о гостях, перелезших через высокую ограду.

Я пошел к Изабелле. Она вечером случайно зашла к Мигелю и увидела там меня. Догадалась обо всем. Убежала, заперлась в своей комнате и плакала все это время от горя, крушения надежд, обиды.

— Изабелла! — громко позвал я ее через дверь. — Вы меня слышите, я знаю. Луис пришел за вами. Я не хочу крови. Выйдите и скажите ему, что остаетесь со мной. Тогда виконт не пострадает.

Ответа не было. Я вздохнул и спустился вниз.

Их было трое: Луис, Гонсало и Блас. Они поняли, что я здесь, — Гонсало почувствовал сторожевые заклинания. Друзья ждали на площадке перед центральным входом, освещаемой добрым десятком фонарей.

Меня опять пришли убивать. На этот раз открыто.

Обидно. Почему делать добро так опасно? Безмолвный вопрос ночному небу. Ответа нет. Луис — влечение к Изабелле затмило ему голову. Гонсало — этот явно метит на мое место, хотя себя, наверное, оправдывает другими, возвышенными причинами. Блас — прямой как меч, честный враг. Открыто заявил об этом. Он не простил мне ни ту троицу на набережной, ни Филиппа, ни Марию де Тавору. Куклы, мнящие себя самостоятельными и не знающие о своей настоящей природе. А кукловод сейчас в безопасности. Герцог Гальба сейчас сидит и пьет ночной кофе, ожидая известий. Я могу убить этих трех, но он останется безнаказанным, почти. Я связан королем, он не позволит причинить вред дяде. Можно пожаловаться Хорхе, но не буду — это признак слабости.

Трое ночных гостей молча стояли, отбрасывая длинные тени. Одетые как на парад, одно слово — аристократы, привыкли жить и умирать красиво. Лица суровые решительные, в глазах…

Так, чуть-чуть магии — и в темноте я стал видеть лучше кошки. В глазах троицы легко читалась готовность убивать и умирать.

Неужели они на что-то надеются?

— Приветствую вас, сеньоры. Эта сцена словно взята из сказки. Герои спасают красавицу от мерзкого колдуна. Слишком банально — вам так не кажется? — громко поинтересовался я.

В ответ тишина. Они ждали, не говоря ни слова в ответ, пока я закончу, не нападали. Излишняя вежливость — недостаток благородного воспитания. Пришел убивать — убивай.

Гонсало. Мой бывший ученик увешан амулетами, собран и сосредоточен.

«В магическом поединке побеждает не грубая сила, а умение. Чаще проигрывает атаковавший первым» — прописные истины, этому я учил Гонсало. Но сегодня честного поединка не будет. Пора преподать ему еще один урок — чем теория отличается от практики, а заносчивый новичок от настоящего боевого мага.

Заклятие Пут — одно из простейших. Гонсало отбил бы его без труда, но я вложил в заклятие огромную силу. Мой ученик был к этому явно не готов. Это как если бы мы собрались фехтовать на рапирах, а я в нарушение правил метнул в него кузнечный молот.

Руки Гонсало взметнулись, творя защитные пассы, и застыли в движении. На лице чудная смесь злости, недоумения и обиды. Не человек, а статуя искусной работы.

Я слишком увлекся, наводя напоследок иллюзию цепей, чтобы унизить еще больше его гордость. Ведь Гонсало продолжал все видеть и чувствовать. Я отвлекся и не заметил, как Феррейра вытащил из-за плаща взведенный арбалет. Гвардеец запомнил, как сумели меня ранить люди д'Обинье. Арбалет маленький, длиной в локоть, — но и этого хватило.

Короткий болт ударил меня в грудь, граненый наконечник пробил правое легкое. Я зашатался и упал. Наконечник был отравлен. Яд сразу же попал в кровь.

Амулет-сапфир на груди, под рубашкой, вспыхнул ослепительно-синим пламенем, борясь с ядом и страшной раной. Хорхе, стоявшего на краю жизни и смерти, такой же амулет спас. Но за обеденным столом короля не пытались добить убийцы с мечами.

Луис бросился к застывшему Гонсало. Феррейра осторожно подошел ко мне. В руке меч, одно движение — и я умру. Безголовый чародей не опасен.

Блас, любитель стрельбы из арбалета, приставил меч к моему горлу, осторожно заглянул в глаза мертвого, как ему казалось, чародея. Что он хотел там увидеть, в моих глазах? В глазах того, кто однажды спас ему жизнь, чтобы пасть от руки спасенного.

Но я был жив. Когда наши глаза встретились, я передал ему свою боль, многократно усилив ее. Иллюзия оказалась действенной. Феррейра даже не дернулся, что было бы для меня фатально, у него не было сил. Адская боль сковала все тело. Через мгновение он просто упал без сознания.

Я уже поднимался, амулет на груди бешено пульсировал, давая силы, когда Луис обернулся взглянуть на поверженного мага. Увидев, что враг жив, а Феррейра без движения лежит на земле, он кинулся на меня.

В руке поэт держал длинный узкий меч. Вроде бы обычный эсток, но лезвие излучало белый свет. Так, значит, вот что имел в виду Хорхе, говоря, что хочет проверить волшебный меч.