Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 18

Каролина многозначительно закинула одну ногу на другую, хоть у неё и не сразу это получилось, поправила шарф на шее и, наконец, не выдержала:

– Ты не поверишь… – расплылось в широченной улыбке её лицо. – Я-то думала, весь сыр-бор из-за гибели ребёнка, ан нет! Куда там! Эта парочка скандалила и до аварии. А главное, из-за чего! Ни за что не догадаешься!

Каролина расхохоталась так, что у Ивы даже мурашки поползли.

– Оказывается, они не женаты! Свадьбы не было. Ничего не было! Какое-то время жили вместе, потом ребёнок – ну с кем не бывает, да миллионы так живут. Но, в их румынских традициях, видите ли, так не принято. У них это – собачья свадьба, всем позорам позор. В общем, как я поняла, давили они на нашего Мэтта всем своим боевым составом и до того, как она родила, ну а после, там вообще, война миров шла, а он, как баран упёрся: нет и всё. Чего я тоже, кстати, не понимаю. Ну связался ты с девицей, в семье которой так не принято. Ну понятно, что в случае развода не нужно тратить миллионы на адвокатов, что не уверен ты, но разве мир в семье стоит всех этих «если»? Может, и жили бы нормально, если бы он им уступил, а теперь что? Могилка рядом с Шанель? И с этим тоже у него будут проблемы, помяни моё слово, у них тут хоть и нет никого на кладбищах, но они же из вредности не дадут ему упокоить мальца рядом с матерью.

От этих слов у Ивы закололо в груди. Всё-таки надо было разбить стекло и попыталась вытащить малыша, может, и выжил бы.

– Обе они, что мамаша, что дочка, ненавидят его. И есть за что – рыльце у нашего Мэтта в пушку. Не хотел жениться… – усмехнулась Каролина, – не просто так. Все их скандалы по разным причинам, но первопричина всех этих причин одна: он шлялся. А раз шлялся, значит, не любил.

Ива, как обычно, молчала, а мать, как обычно, отвечала на её немые вопросы:

– Откуда я знаю? Они же всё и выдали. Ненавидят его так, что ненависть рвётся наружу даже при посторонних.

– Чужая семья – потёмки, – тихонько заметила Ива. – Бывает по-всякому.

– Чтобы так шляться, как они описывали… О какой любви речь, моя дорогая? И знаешь, что? Хоть официально виновником аварии и признали индуса, сдаётся мне, если у Мэтта и был шанс вырулить, то они его оба просрали из-за очередного своего скандала. Ты говорила, машина ехала быстро? Так вот они тоже что-то там лепетали про то, что, если бы «этот козёл» всего лишь женился, ребёнок был бы жив.

Глава 10. Притяжение

Солнце заливало всю квартиру: мало того, что оно беспрепятственно проникало в любой уголок сквозь панорамные окна, так ещё и отражение от залива нещадно резало глаза. Мало кто из тех, кто проживал в деревянных трёхэтажках в пригородах Ванкувера, догадывался почему владельцы пентхаусов у залива все как один залепили окна специальной бумагой – как на войне. Из всей башни только окна Мэтта выглядели разинутыми настежь, хоть они и не были.

Мэтт уже вычислил опытным путём, что в редкие солнечные дни он как будто дышит, наконец. Пусть и не полной грудью, но хотя бы не задыхается.

Маттео Росси не был образцовым отцом, но он очень любил своего сына, хоть тот и буквально свалился ему на голову. Не то, что бы Мэтт не знал, что от секса случаются дети, просто он доверял той, которая утверждала, будто бы принимает противозачаточные.

В тот день когда малыш Брайсон родился, Мэтт стал другим человеком. Он повзрослел, как и хотела мать, только не тогда, когда она его об этом попросила, а шестью годами позже, в момент, когда доктор в прекрасном изумрудном костюме вложил в его руки крохотный свёрток. Мэтт тогда ещё подумал, что мать хотя бы раз хоть в чём-то ошиблась: он счастлив.

Он узнал, что станет отцом за месяц до её смерти. Шанель была уже очень плоха: вот уже пару лет, как у неё совсем не было волос, бровей и ресниц, но Мэтт успел привыкнуть и к этому, и к желтизне её кожи и даже к запаху изо рта. Он проводил с ней очень много времени, потому что знал: оно утекает безвозвратно.

В тот день он сообщил матери о своём решении жениться. Глаза Шанель наполнились слезами, но это не были слёзы радости.

– Господи! – простонала она. – Но ведь ты же не любишь её, сынок!

– Мам, восемь недель, – признался он.

И Шанель, на мгновение ожив, словно вернувшись из прошлого, улыбнулась и кивнула ему.

Правда, получив материнское благословение, Мэтт так им и не воспользовался.

И вот если с матерью Мэтт отчётливо видел, понимал, что время быстротечно, то с сыном он позволил иллюзии «будущего», с которым у него ассоциировался только начинающий жить, растущий человек, усыпить свою бдительность. В общем, не всегда, но довольно часто он позволял своим удовольствиям забирать отцовское время у сына.

Собственно, это (в числе прочего) и было предметом того скандала, который разразился в машине прямо перед аварией. Нет, Софи не поймала его с поличным – это трудно было сделать. Не то что бы Мэтт сильно скрывался, просто София, прикованная к дому младенцем, уж очень была ограничена в манёврах, а Мэтт старался не гадить там, где живёт. Все его похождения (ладно, их бо́льшая часть) случались за пределами Канады, ну а так как по характеру бизнес его был «интернациональным», «трансконтинентальным» и «кросскультурным» (этими словами и многими другими он регулярно кормил свою «партнёршу» по семейной жизни), случались они довольно часто. Наверное, даже чаще, чем хотелось бы самому Мэтту.

И теперь у него в груди болело за все несостоявшиеся прогулки с сыном, несыгранные игры, объятия. Он пропустил и то, как сын впервые улыбнулся, и то, как сел, но был рядом, когда Брайсон сделал свои самые первые в жизни три шага – навстречу ему, Мэтту, только вернувшемуся из очередной поездки. Брайсон тоже очень любил Мэтта, так любил, что Софи ревновала.

– Я мою тебе задницу, мне ты оттянул сиськи, как уши спаниеля, я не спала ночами из-за твоих колик, а ты жмёшься к нему? Этому бродячему псу? – в шутку журила она сына.

Но Мэтт тоже не спал ночами, когда Брайсон только родился. И надо сказать, Мэтт сам удивился, что рождение ребёнка так его изменило. Да, он, как пёс, временами срывался с цепи, но всегда возвращался обратно – к Брайсону.

Мэтту отменили волшебные таблетки уже несколько недель назад. И Мэтт понял, что они действительно помогали. Что интересно, пока у него была возможность их принимать, он был уверен, что они не работают. Отменяли, постепенно понижая дозу, но первый же день без неё показался Мэтту адом.

Теперь, спустя недели, ад стал привычным.

Мэтт решил подняться на самый верхний этаж – там был расположен тренажёрный зал для жильцов. Раньше он никогда в нём не занимался – вроде как считается, что это не круто для тех, кто всерьёз заботится о своём теле. Мэтт трижды в неделю, а иногда и чаще, посещал профессиональный клуб, расположенный в нескольких кварталах от дома. Однако сегодня он не без удовольствия обнаружил, что все нужные ему тренажёры были и тут – прямо у него под носом, да ещё и с видом на весь даунтаун и на залив, с прекрасно работающим кондиционером и совсем без запаха чужих потных тел. И он, вообще-то, за всё это великолепие ежемесячно платил.

Мэтт даже на мгновение почувствовал себя дураком… и почему-то ему вспомнилась Ива. Он быстро отогнал от себя дурные мысли – в последнее время делать это получалось профессионально, потому что часто. Даже слишком.

Фитнес клуб для жильцов дома, он же тренажёрный зал, он же бассейн, был залит вечерним оранжевым светом, и всё его стеклянное тело напоминало космический корабль. Кроме Мэтта и ещё одного посетителя в этом прекрасном месте никого не было – в четыре часа все бездельники уже покончили со спортивным моционом, а работающие жильцы ещё не вернулись со своих служб.

Мэтт, нахмурившись, переводил взгляд с одного тренажёра на другой, размышляя, что из всего многообразия ему доступно – хотя доступно не было ничего, поскольку доктора запретили любые физические нагрузки минимум на полгода – как вдруг наткнулся на милую улыбочку – это улыбался другой посетитель клуба, причём осознанно и специально для Мэтта.