"Фантастика 2023-178". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 24

— Но это же всего-навсего кофейня! — возмутился Торчков.

— Эти детали меня не волнуют, — заявил Танадель и подозвал официанта.

Официант выслушал заказ, побледнел, потом позеленел и ушел в сторону кухни на негнущихся ногах. Танадель проводил его взглядом.

— Да, — буркнул он себе под нос— Ничего не поделаешь — провинция…

В то время как мэр города готовился к встрече с новоявленным чернокнижником Танаделем, отец Емельян медленно сошел с крыльца своего домика и, окутанный теплым душистым воздухом августовского вечера, направился к церкви. Он был задумчив и печален. Днем, когда внезапно налетела на город саранча, он, как мнилось ему, проявил недостойное священнического сана малодушие — потерянно, бесцельно сидел в доме, в обществе супруги и четы Горюшкиных и (совестно сказать) страшился нос на улицу высунуть. А за окнами творилось светопреставление из слюдяных трепещущих крыл, саблевидных лап и поджарых телец. Любовь Николаевна без конца плакала (отец Емельян собственноручно дважды заваривал своей безутешной попадье успокоительный чай со зверобоем и мятой), Ольга ее утешала, а дьякон несколько раз употребил такие слова, за которые в дальнейшем его непременно следовало бы поставить на покаянные поклоны.

Однако посреди этой заполошности и растерянности отца Емельяна наконец посетила здравая и спасительная мысль. Когда наступает година бедствий, каждый, чтобы спастись, спасти других, не впасть в уныние и отчаяние, должен с прежним усердием делать дело, к которому призван. А дело священника — молиться. Потому, едва свечерело, отец Емельян пошел в церковь — служить вечерню. По дороге он решил, что надобно будет во время вечерни прочесть акафист святому покровителю храма — великомученику Димитрию Солунскому.

«Велика обрете в бедах тя поборника Вселенная, страстотерпче, языки по беждающа», —мысленно пел отец Емельян тропарь святому угоднику, покуда шагал к храму. Пелось неуверенно, на душе стояло взбаламученной водой беспокойство. Смущал помысл: не оттого ли налетела на город саранча да воскровавилась вода, что решил он, протоиерей Емельян Тишин, отказаться от поединка с колдуном? Не вынуждает ли его колдун тем самым идти и сражаться? До дуэли еще сутки. Что за эти сутки натворит чернокнижник? Неужели погубит весь город?

— Опомнись, Емельян, — самому себе строго сказал отец-настоятель. — Где твоя вера? Чтоб какой-то колдун целый город погубил?.. Разве нет у нашего города истинного незримого защитника?

…В давние, легендарные времена был прекрасный город и носил он название Солунь. Однажды наместником этого города сделали благородного и воинственного мужа именем Димитрий. Город был языческий, а новый наместник исповедовал христианство. Но несмотря на эту вопиющую разницу в религиях, Димитрий всегда защищал вверенный его попечению город от внешних и внутренних врагов. Защищал и в жизни, и даже после своей мученической смерти. Однажды, когда Димитрий уже был мертв и святые мощи его почивали в солунской церкви, город осадили неприятели. Жителей Солуни охватила паника, ибо враг был силен, многочислен и безжалостен. И вот некий человек пришел в церковь великомученика Димитрия, чтоб помолиться этому святому об избавлении города от врагов. И было ему странное видение.

Входят в церковь два светлоликих юноши, видом подобные величественным царям древности, в сверкающих неземным светом облачениях. И говорят:

— Где находится господин, живущий здесь?

Свидетель этого дивного видения понял, что говорят они о мощах почивающего в храме великомученика Димитрия, и напал на него благоговейный страх, так что не мог он вымолвить ни слова.

Тогда в церкви явился другой юноша, видом подобный слуге, но тоже бесплотный и ангельским светом сияющий, и вопрошает:

— Для чего он нужен вам?

— Господь послал нас к нему, дабы сказать нечто важное.

Юноша-слуга указал на гробницу с мощами святого Димитрия и сказал:

— Вот он, господин мой!

— Возвести же ему о нас, — сказали небесные посланцы.

Юноша поднял пригробничную завесу, и из гробницы, словно из затемненной комнаты, навстречу пришедшим вышел святой Димитрий. Его лицо было ярче солнечного света, облачен он был в сверкающие доспехи, и в руке его, словно луч чистого пламени, сияло копье воина и защитника.

— Что побудило вас посетить меня? —. спросил святой Димитрий у таинственных гостей.

Они же ответили величаво:

— Бог послал нас сказать тебе, что отныне ты должен оставить город Солунь без своего покровительства, ибо жители его нечестивы, и Он хочет предать город в руки врагов.

Услышал это святой воин и заплакал, склонив сверкающую голову. А потом заговорил:

— Ступайте, братья, так скажите Владыке моему: «Я знаю щедрость Твою, Владыка, все беззакония мира не могут превзойти милосердия Твоего! Прояви же ныне милость Свою на этом городе и не повелевай мне оставлять его. Ты Сам поставил меня стражем этого города, и если суждено погибнуть ему, то пусть и я погибну с душами здешних жителей. Я не покину их. Они согрешали Тебе, но все-таки не забывали о Тебе, помилуй их, ведь Ты — Бог кающихся».

Сказал это святой Димитрий и вошел в свою гробницу, а пришедшие к нему ангелы стали невидимы.

А утром враги отступили от стен Солуни, хранимой таким великим защитником…

Но как были защищены незримым покровительством святых древние города, так и сейчас есть эта защита. Она словно нитка, латающая прорехи в общей человеческой судьбе и не дающая бытию расползтись, как старой заплате…

Погруженный в эти мысли-воспоминания, отец Емельян и не заметил, что стоит уже в притворе церкви. Кругом тишина. Священник обернулся — дверь в храм была заперта.

— Как же я вошел? — тихо поразился отец Емельян. — Где сторож церковный? Он мне отпер двери, да и отпирал ли?.. И почему никого нет в храме, ни служки, ни молящихся, ни певчих? Разве не пора служить вечерню?

У старого священника слегка закружилась голова. Он перекрестился и прошел через весь храм в ризницу — облачаться к службе. А храм действительно был тих и безлюден, с купола — на колонны, иконы, подсвечники, аналои — спускались мягкие, цвета некрепкого чая сумерки.

Отец Емельян привычно начал облачаться, надел епитрахиль и фелонь, повязал поручи, вдруг глянул в приоткрытое окошко ризницы и ахнул. Показалось ему, что видит он не привычные очам избы да многоэтажки нелепой, разномастной щедровской застройки, а белоколонные башни, древние амфитеатры, роскошные дворцы среди оливковых рощ, пальм, розовых кустов и шумящих ароматными водами фонтанов.

Отец Емельян перекрестился и отвернулся от окна. Померещится же такое.

Однако как же служить, когда ни дьякона, ни певчих нет? Впрочем, разве это преграда?

У отца Емельяна снова закружилась голова и еще показалось, будто лица его коснулся нежный теплый ветер с ароматом драгоценного мира. И священник возгласил:

— Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице всегда, ныне и присно, и во веки веков.

— Аминь, — ответил за алтарем хор, казалось бы созданный из голосов всех сил небесных.

Священника обуял страх, но он, словно руководимый некой высшей силой и мудростью, продолжал служить, сам возглашал прошения ектений и прокимны, а хор отвечал ему дивным, неземной красоты пением.

— Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам… Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя… Господи, милость Твоя во век… Тебе подобает хвала, Тебе подобает пение, Тебе слава подобает…

А потом священник услышал, как запели первый кондак из акафиста великомученику Димитрию Солунскому, и отверз царские врата, ужасаясь тому необъяснимому, что произошло с ним… И увидел, что весь храм залит ярчайшим светом и в этом свете стоят сурово-прекрасные воины, облаченные в алмазные кольчуги и багряные плащи, а на головах их сияют венцы. Воины эти крылаты, а мечи их подобны молниям…