Предел выживания (СИ) - Метельский Николай Александрович - Страница 101

— Мы внутри, Дэн, — произнёс я на взводном канале. — Неси нас домой.

Битва у планеты ИС375956309БВ завершилась на девятый день. Точнее, как завершилась — два флота разошлись по углам и решали, что делать дальше. Флот кентавров расположился на орбите планеты, а наш флот висел на некотором удалении от неё. При этом, стоит заметить, что несмотря на колоссальные потери с обеих сторон, сил и у нас и у кентавров было ещё предостаточно. Тысяча сто четырнадцать кораблей от корвета и выше у нас и примерно тысяча четыреста у кентавров. Дарахийский флот потерял около шести сотен кораблей, а мы около семисот. Собственно, из-за таких потерь два флота и не стремились вновь сойтись в битве. Кентаврам это было не очень-то и нужно, они своих целей добились, а мы физически не могли отбить планету обратно. Так что продолжать битву — это зазря терять корабли и людей. А мы их и так за неделю потеряли около миллиона.

На самом деле, цифры погибших сумели пронять даже мою зачерствевшую за шесть лет службы душу. Одна неделя, да пусть даже восемь дней, и один миллион умерших — это как-то слишком крутовато. Хотя цифра, естественно, взята навскидку, но семь сотен погибших кораблей, на которых служат от трёх сотен до пяти тысяч человек только флотских, плюс десант, то где-то миллион и получается. Я даже у Афины уточнял количество наших потерь, но у неё нет доступа к флотской сети, так что точных цифр не знает и она.

По итогу спасательной операции адмирал Наварро официально занёс мне в дело благодарность и лично намекнул, что этим дело не ограничится. Да я бы и удивился, если бы ограничилось, всё-таки мы, как ни крути, помимо Сехмет вытащили и капитана де Соуза. Ну и ещё трёх офицеров. За подобное нас обязаны как-то наградить. Эти спасённые, к слову, почти померли, пока мы везли их обратно. Хорошо, Смит обратил внимание на уровень воздуха в их скафандрах. Вот уж была бы лажа, если б они задохнулись.

После возвращения на «Хофунд» я с парнями, можно сказать, выпал из службы. Всё, что мы делали, это ели, спали, поддерживали физическую форму. И никаких дежурств. Всё-таки, помимо нас на борту не было ни одного армейца, а десять десантников и один Прайм ну никак не потянули бы дежурные посты. Разве что, раскинут нас по одному человеку, но это было бы скорее издевательством, но даже так нас бы не хватило на все посты и смены.

От нашего батальона, к слову, осталось довольно многое. Правда, в основном раненых. В данный момент все члены нашего подразделения раскиданы по нескольким кораблям, но благодаря Афине, которой было несложно разослать кучу запросов, я знаю, что из наших выжило двести один человек. Включая тот десяток, который сейчас на «Хофунде». Когда узнал об этом, испытал смешанные чувства. С одной стороны половина батальона погибла, а с другой — половина выжила. Учитывая тот замес, из которого мы выбрались, это очень хороший результат. Кортес жив и даже не ранен, Батлер в коме, Васкес и Шатц живы, пусть и находятся в медблоке. Мой взвод потерял пятерых, у остальных ранения разной степени тяжести. Взводы Кортеса и Батлера потеряли половину состава. Четвёртая рота уничтожена полностью вместе со своим командиром, и среди офицеров, на данный момент, это единственная безвозвратная потеря. Шатц, Васкес, Бауэр, Ольсен хоть и ранены, но всё ещё живы, правда с Бауэром всё сложно, он может и умереть. Короче, практически весь наш батальон сейчас состоит из раненых, на ногах только парни, что со мной и пара десятков на других кораблях.

В казарме было пусто. Пусто и тоскливо. В голову постоянно лезли цифры общих потерь, мне от всего этого даже в сержантской каюте находиться было некомфортно, так что, в основном, время проводил со своими парнями. Не знаю, что было у них на душе, а вот я постоянно испытывал злость и тревогу. Да, поначалу, после возвращения, я скорее радовался тому, что всё закончилось, но время шло, и я волей-неволей прокручивал в голове сложившуюся ситуацию, которая мне очень не нравилась. Ведь получалось так, что войну мы рано или поздно проиграем. Ну или она будет длиться десятилетиями, а наши потери будут исчисляться десятками миллионов человек. А потом мы всё равно проиграем. А всё, чёрт побери, из-за этой грёбаной планеты! Проблема в том, что дарахийцы с технической точки зрения более высокоразвитая цивилизация, и они, как мне кажется, точно смогут увеличить процент выживших внутри Сферы. Как только это произойдёт, СНП столкнётся с армией псиоников, и даже если эти псионики будут слабаками, вроде меня, а я объективно слабак по сравнению с полноценными псиониками, человечеству конец. В лучшем случае мы все рабами станем.

— Как думаешь, мы сможем отбить эту планету когда-нибудь? — спросил я кэпа.

Мы в этот момент сидели в столовой и обедали. Вообще-то, обычно кэп ел вместе с остальными офицерами, но после возвращения принимал пищу вместе с нами. Точнее, вместе со мной. Мои парни по-прежнему сидели отдельно в огромной пустой столовой.

— Ты наглядный пример того, во что может превратиться их армия, — оторвался он от макарошек. — Так что нет, думаю, нам уже не удастся отбить планету. Они в неё насмерть вцепятся и не отдадут. Более того, у нас и в первый-то раз получилось это сделать… Ну, не случайно, конечно, но кентавры явно делали ставку на секретность, а не на мощь обороны.

— Вот и я тоже так думаю, — вздохнул я, после чего отправил кусок мяса в рот.

— Эх, взорвать бы её, — качнул головой кэп. — Да нет у нас таких технологий.

— Так это ерунда как раз, — произнёс я, проглотив мясо. — У этой планеты энергостолп есть.

— Чего у неё есть? — удивился кэп.

— А ты что, не знал? — посмотрел я на него. — Помнишь, в центральном зале, там где сфера, огромная светящаяся стена? Ну вот, если хорошенько по ней вдарить, то есть шанс развалить всю планету.

— Даже так? — задумался кэп. — М-да… Толку-то от этого знания? Теперь.

— Это да, — согласился я с ним. — Надо было взрывать, пока могли.

Вечером того же дня, лёжа на своей койке, вспомнил этот разговор. Если бы мы действительно смогли взорвать планету, то, возможно, и война бы закончилась. Есть у меня подозрение, что только из-за неё она и началась. Стратег из меня, конечно, такой себе, да и в большой политике я ничего не смыслю, но ведь логично же звучит? Вторгаемся на территорию противника, отжимаем нужную планету и продвигаемся вперёд, отводя взгляд противника от места, куда он не должен смотреть. Если бы «Хофунд» случайно не захватил исследовательский корабль, мы бы и не узнали, что здесь находится что-то важное. Так что, исчезни планета и смысла продолжать войну не будет. По крайней мере у кентавров. Если же всё останется как есть, СНП продолжит попытки вернуть базу Древних, кидая на смерть миллионы человек. Мы определённо потеряем всё. Все мои знакомые и друзья умрут. Кэп, Кортес, девчонки ИИ, Батлер с Шатцом. Сара, пусть мы с ней и всё, но ведь было же. У меня с ней много хороших воспоминаний связано. Адмирала Наварро я, в принципе, тоже уважаю и не хотелось бы, чтобы он умер. Про парней из моего взвода вообще молчу. Возможно и меня удача не спасёт. Всё-таки прав был майор, говоря что у всего есть свой предел, в том числе и у моей способности выживать.

Эта чёртова война заберёт всех.

Если бы только можно было избавиться от планеты. Увы, но кэп прав, добраться до энергостолпа уже невозможно. Весь вражеский флот висит над планетой, мимо него не пробиться, а даже если и удастся, добраться до нужного зала… Вообще без вариантов. Там сейчас столько кентавров, что даже окажись на планете все наши оставшиеся пехотные силы, мы бы всё равно там все полегли. Но даже если кто-то доберётся до зала, далеко не факт, что сможет достаточно сильно повредить энергостолп. По словам того же Даотайя, даже выстрел из гранатомёта — это лишь шанс, что планета взорвётся. Да, если ты находишься в том зале, и у тебя нет задачи самоубиться, то даже такой шанс пугает. А вот если от взрыва планеты зависит исход войны, то хотелось бы иметь что-то помощнее гранатомёта. Но что, блин, может быть мощнее? Из того, что ты можешь в руках унести само собой. Есть и ещё один немаловажный пункт — тот, кто будет взрывать энергостолп, взорвётся вместе с планетой. То есть, миссия, в принципе, рассчитана на смертников.