1941. Друид. Второй шанс (СИ) - Агишев Руслан - Страница 6

— А сейчас веди его к остальным. Господин лейтенант уехать в комендатур до утра, — высокий повелительно махнул рукой в сторону невысокого бревенчатого сарая, возле которого горел костер. — Шнель, шнель!

Сизый нос тут же вытянулся и что-то рявкнул в ответ. После повел Гвэна к сараю.

— Живи пока, комуняка проклятый! Твое счастье, что господин лейтенант в отъезде. Пшел! — прогромыхал засов, дверь отворилась, и парня толкнули в черный проем. — Можешь напоследок с этой помиловаться, коли не побрезгуешь. Завтрева все равно сдохните.

От сильного толчка друид пролетел несколько шагов и распластался на земле, чуть присыпанной сеном.

— Кто… здесь? — вдруг донесся до его уха хрипящий голос. Глаза еще не привыкли к темноте, поэтому он ничего не видел. — Товарищ… Алексей… ты? За мной пришел? Леша…

Наконец, Гвэн разглядел в противоположном углу лежащую фигуру, прикрытую какой-то мешковиной.

-… Лешенька, командир, уходи… Задание… Уходите. Я смогу, я вытерплю… — голос бы, несомненно, женский, но невероятно жесткий, непреклонный. Силы, которая в нем была, с легкостью хватило бы и на десяток воинов. — Я ничего им не сказала, командир. Только, что меня зовут Таней… Лешенька, ты еще здесь?

Друид осторожно подполз ближе. В шаге от него в соломе лежала девушка, почти девчонка, накрытая жесткой мешковиной. На ее лице и выглядывавших плечах не было живого места — сплошные багровые кровоподтеки, свинцовые синяки. Тяжелые хрипы в голосе говорили, что не лучше было и с ее внутренностями.

— Я не сказала фашистам, что мое настоящее имя Зоя. Слышишь, Леша? Эти нелюди ничего от меня не узнали, — и сказано это было с такой неприкрытой гордостью, что у Гвэна ком подступил к горлу. Что же это за люди такие, которые не боятся смерти?

Стараясь не причинить ей боль, друид осторожно отогнул мешковину. Нужно было осмотреть раны. Вдруг он сможет ей помочь. С исцелением в этом месте вряд ли что-то получится, а вот заживить некоторые раны можно было попробовать.

— А-а-а-а, — еле слышно простонала девушка, когда еще немного сдвинул ткань. — Больно… Мамочка, как же мне больно…

Ее тело было полураздето. Легкая сорочка совсем ничего не скрывала. Открытая шея чернела синяками и потеками крови. Едва оформившиеся груди покрывали десятки порезов в виде странных многоугольных пентаграмм, очень похожих на знаки некромантов пустошей его мира. Если и здесь осели маги-некросы, то ему будет совсем не весело. Некроманты испытывают просто животную ненависть к ним, магам жизни.

— Мам, почему мне так больно? — металась она в полузабытье. Скорее всего от ран «подхватила» лихорадку. Лицо «пылало» алыми пятнами. — Вызови пожалуйста врача, мамуль… Слышишь?

Гвэн быстро подтянул к себе сумку со снадобьями и начал в ней шевыряться. Слава Великому Лесу, лиходеи, что его схватили, ничего отсюда не выкинули. Эти глупцы не узнали магические зелья, тем хуже для них.

— Тише, тише, — прошептал друид, прикладывая палец к ее рту. Лишни шум им сейчас совсем не нужен был. — Сейчас полегчает. Потерпи немного.

Бросил в рот несколько корешков мандрагоры, сваренных в щавелевом отваре, и быстро зажевал. Получившуюся кашицу нужно было как можно скорее приложить к ее ранам, чтобы спало воспаление и унялся жар. Поможет снадобье и с восстановлением сил. Если дэвы Великого Леса будут благосклонны, то уже к утру ей станет гораздо лучше.

От другого корешка синего цвета Гвэн отщипнул самую малость. Ему тоже не помешает немного сил. Примешь больше, можно и не проснуться.

— Ничего, Гвэн, ничего. Могло быть и хуже. Ты жив и здоров… И, кажется, нашел ту, которая нуждается в твоей защите.

Чуть потянувшись, он поправил мешковину на девушке. Покрывало, конечно, не овечье, но другого здесь и не было.

-//-//-

Сводка Совинформбюро за 29 ноября 1941 года.

'В течение ночи на 29 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.

Наши лётчики, действующие на Западном фронте, за один день уничтожили 89 немецких танков, 430 автомашин с боеприпасами и пехотой, 11 автоцистерн с горючим и истребили около 2.000 солдат и офицеров противника.

Бойцы товарища Федюнинского за два дня боёв на одном из участков Ленинградского фронта уничтожили 4 немецких танка, 11 бронемашин и истребили свыше 300 солдат и офицеров противника'.

-//-//-

Боль на нее накатывалась волнами. Одна за другой, одна за другой, грозя утопить, растворить без следа. Зое дико хотелось кричать, плакать. Но всякий раз, когда на нее особенно накатывало, она держалась, ещё сильнее кусая губу.

— А-а-а, — лишь изредка с багро-черных губ срывался еле слышный стон. — Мамуля, мне больно…

От нестерпимой боли Зою то и дело бросало в забытье. Она слышала голоса знакомых и родных, разговаривала, спорила с ними, хотя бы ненадолго забывая о страшном.

—…Мамуля, что ты такое говоришь? Как тебе не стыдно? Я же комсомолка! — в этот раз Зоя спорила со своей мамой, которая пыталась отговорить ее от желания записаться в ряды диверсантов-разведчиков. — Я не буду прятаться, когда моя страна воюет. Слышишь, не буду! Передай Лёше, что я его очень сильно люблю… Не плачь, мамуля, все будет хорошо, обязательно будет хорошо. Мы победим…

Через мгновение измученная девушка уже видела седого плотного мужчину с майорскими шпалами, командира их диверсионных курсов. Тот, сдвинув брови, пугал ее жестокими пытками и смертью.

—…Товарищ майор, не надо нас пугать, — упрямо нахмурились Зоя. — Мы не боимся ни капельки. Если нужно для дела, для нашей страны, с радостью отдадим наши жизни…

Позже перед ее глазами встала высокая фигура крепкого парня с окровавленным лицом, старшего ее группы. Он лежал в снегу, зажимая рану на бедре.

—…Лежи, Саша, Лежи. Я сама выполню задания. Не сомневайся, все сделаю, как надо. Ты не гляди, что я маленькая, как воробушек. Я сильная, все могу вытерпеть, — Зоя сняла с себя укороченную шинель и накрыла ею ноги парня. — Мне не холодно. У меня же ещё свитер теплый есть…

Но на нее накатывалась очередная волна нестерпимой боли, и ее снова выбрасывало в страшный мир. Зоя со стоном открывала глаза, едва различая постылый пейзаж — заледеневшие доски старой овчарки и сено.

Зубы сжимались с такой силой, что начинали крошиться.

— Мамуля, мне холодно… Прости меня за все… — на глазах показались две крошечные слезинки. — Я обманула тебя… Я не смогу вернуться… Мама, это ты?

Перед ее глазами вдруг мелькнул тонкий силуэт с длинными черными волосами. Зоя вскинула голову, узнавая маму.

— Мамочка, ты за мной пришла?

Лица девушки коснулась теплая ладонь. Конечно, это мама! Она всегда так делала, когда Зоя температурила.

— Мамулечка, мне очень больно… Не могу я больше…

Ей так хотелось пожаловаться, что она с трудом сдерживалась. Снова до крови закусила губу. Только стон все равно вырвался.

— А-а-а… — тоненько простонала она.

Теплая рука нежно потрепала ее по волосам. Как же это было приятно. На какое-то мгновение боль отступила, и она смогла вздохнуть полной грудью.

— Потерпи немного. Сейчас тебе полегчает, — услышала Зоя чуть грубоватый голос, совсем не похожий на мамин. — Потерпи.

Она вздрогнула и попыталась оттолкнуть незнакомца. Уже подняла руку, но сразу же замерла. На ее раны на затылке и плечах вдруг легло что-то влажное.

— Сейчас все будет хорошо.

И тут ее затопило тепло. Боль, все это время терзавшая ее, исчезла, словно по мановению волшебной палочки. Стало невероятно хорошо, спокойно, как в далеком детстве.

-//-//

Под самое утро друид все-таки задремал. Не хотел, терпел, но все-таки не выдержал. Усталость, да и нервы сказались. От принятого ночью снадобья потеплело. Тело, как печка, жаром пылала.

— Товарищ? Эй, товарищ? — Гвэна разбудил чей-то тихий шепот, отчего он тут же открыл глаза. Прямо на него с бледного девичьего лица смотрели большие карие глаза, в которых застыл немой вопрос. — Ты кто такой?