Принц крови - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 41
- Предыдущая
- 41/75
- Следующая
На улице раздались крики, стук копыт, удар плети. Боуррик и Сули обернулись посмотреть, что происходит. Пара прекрасных лошадей, запряженных в колесницу, пятилась и ржала, сдерживаемая возницей.
Причиной внезапного затора оказался высокий мужчина, который стоял посреди улицы. Человек на колеснице закричал:
— Болван! Убирайся с дороги!
Мужчина подошел к лошадям и взял их за уздечки. Прищелкнув языком, он толкнул лошадей, и те попятились. Возница, громко крича, щелкнул кнутом возле уха одной лошади. Но лошади повиновались не крику сзади, а давлению спереди. Они отступали, толкая Колесницу назад. Пассажир колесницы смотрел с недоумением. Возница взмахнул хлыстом, но мужчина сказал:
— Хлопни еще раз, и это будет последнее, что ты успеешь сделать в жизни!
— Удивительно, — произнес Боуррик. — Интересно, зачем наш большой друг это делает?
«Большой друг», судя по наружности, был солдатом-наемником — поверх зеленой туники и штанов на нем были надеты кожаные доспехи. На голове сидел изрядно помятый и нуждавшийся в починке шлем, а за спиной у мужчины висела сабля в кожаных ножнах. На поясе с обоих боков торчали рукоятки кинжалов.
Человек, ехавший в колеснице, гневно взглянул на наемника, преградившего ему дорогу. На нем почти ничего не было из одежды — только короткая белая юбка, да на голой груди перекрещивались ремни, державшие ножны. Перед ним на колеснице были укреплены копья, а сбоку лежал лук.
— Пусти, болван! — крикнул он.
— Человек в колеснице — из чистокровных кешианцев. К тому же, офицер имперской армии, — пояснил Сули. — Этот наемник или очень храбрый, или полный дурак.
Державший лошадей мужчина покачал головой и сплюнул. Он заставлял лошадей пятиться, пока колесница, свернув, не уперлась в лавку горшечника. Горшечник закричал и отбежал в сторону, но человек уже остановил лошадей. Отпустив уздечки, он нагнулся, поднял что-то с земли и быстро отошел в сторону.
— Можешь ехать, — сказал он.
Возница собирался пустить лошадей, но его господин вдруг вырвал у него кнут. Воин, словно предчувствуя то, что последует, резко развернулся и поймал взвившийся кнут рукой. Конец кнута обернулся вокруг кожаного браслета на его левой руке. Резко дернув, наемник чуть не стащил кешианца с колесницы. Потом» когда тот, пытаясь удержать равновесие, отшатнулся, наемник, выхватив кинжал, перерезал кнут. Кешианец повалился назад и чуть не слетел с колесницы с другой стороны. Пока он, вне себя от гнева, поднимался, воин ударил одну из лошадей по крупу и крикнул изо всех сил:
— Йе!
Захваченный врасплох, возница едва успел подхватить вожжи.
Вся улица наполнилась хохотом; разъяренный кешианец посылал наемнику проклятья. Воин посмотрел вслед колеснице, потом вошел в таверну и устроился рядом с Сули.
— Эля, — сказал он, кладя на стойку то, что поднял на улице. Это была медная монетка.
— Тебя чуть не переехали, потому что ты нагнулся поднять монету? — покачал головой Боуррик.
Мужчина, сняв шлем, обнажил лысую макушку — ему было под пятьдесят.
— Иногда ждать некогда, — ответил он с акцентом. — Это же пять луни. Я столько денег за месяц не видел.
Что-то в его выговоре показалось Боуррику знакомым.
— Ты не с Островов? — спросил он.
Мужчина покачал головой.
— Я из Лангоста, города у подножья Гряды Покоя. Хотя наш народ из островных — отец моего деда был из Дип-Таунтона. Я так понял, вы островитяне?
Боуррик пожал плечами, словно это было не очень важно.
— Сейчас — из Дурбина, — ответил он.
Мужчина протянул руку.
— Я — Гуда Буле, проводник караванов, пришел из Гвалина, а до того был в Ишлане.
Боуррик пожал руку, мозолистую от многих лет обращения с оружием.
— Мои друзья зовут меня Бешеный, — сказал он с усмешкой. — А это Сули.
Сули торжественно пожал наемнику руку — словно равный равному.
— Бешеный? Должно быть, с этим именем связана какая-нибудь история или твой отец не любил тебя.
Боуррик рассмеялся.
— Нет. Однажды я вел себя как безумец, вот прозвище и пристало ко мне. А ты — проводник караванов? Понятно, откуда ты знаешь, как управляться с лошадьми.
— Возницы доверяют мне охрану, — улыбнулся воин. — а о лошадях я знаю только то, что они не любят, когда их толкают в морду, и поэтому сразу начинают пятиться. С дураком, который тянет за вожжи и щелкает кнутом возле уха, можно такое попробовать, но я бы не стал это делать с верховой лошадью, на спине у которой сидит всадник со шпорами. — Гуда Буле допил свой эль. — Ну, пора идти в караван-сарай. Моя последняя женщина выгнала меня сегодня утром, когда, наконец, догадалась, что я не собираюсь на ней жениться и искать работу в городе. У меня нет денег, а это означает, что пришла пора найти заработок. Кроме того, я по горло сыт Фарафрой и хотел бы переменить обстановку. Был рад с вами познакомиться.
— Позволь мне угостить тебя, — сказал Боуррик после некоторых колебаний.
Гуда, взявший уже было свой шлем со стойки, положил его обратно.
— Уговорил, Бешеный.
Боуррик заказал выпивку. Когда трактирщик поставил кружки, принц повернулся к наемнику.
— Гуда, мне надо попасть в город Кеш.
Гуда огляделся.
— Так. Сначала иди туда, — сказал он, указывая вниз по улице, — пока не дойдешь до южной оконечности Светлых пиков — это большая горная гряда, ты ее сразу увидишь. Потом поверни, чтобы обойти ее слева, потом — направо, туда, где течет река Сарн. Иди вдоль реки до самого Оверн-Дипа. Там будет город, где живет много народу. Это и есть Кеш. Мимо не пройдешь. Если выйдешь прямо сейчас, через восемь, а то и через шесть недель будешь на месте.
— Спасибо, — сухо ответил Боуррик. — Мне очень надо туда попасть, и я бы хотел наняться охранять идущий туда караван.
— Так-так, — кивнул Гуда.
— Мне не помешает, если кто-нибудь замолвит за меня словечко.
— Так-так, — повторил Гуда. — Значит, ты хочешь, чтобы я взял тебя в караван-сарай и сказал какому-нибудь доверчивому караванщику, что ты — мой земляк и старый друг, очень хороший вояка, которого непонятно почему прозывают Бешеным.
— Не совсем так, — Боуррик прикрыл глаза, словно от головной боли.
— Послушай, друг, спасибо тебе за выпивку, но это не дает тебе право подвергать риску мое доброе имя. Кто знает, что ты за птица, — вдруг я поручусь за тебя, а потом сам об этом пожалею?
— Погоди! — сказал Боуррик. — Почему ты решил, что можешь пострадать? Я хорошо владею оружием.
— А сам без меча?
— Это долгая история, — пожал плечами Боуррик.
— Так все говорят. — Гуда поднял свой шлем и сунул его под мышку. — Прощай.
— Я заплачу тебе.
Гуда снова положил шлем на стол и махнул рукой трактирщику, чтобы принес еще по кружке.
— Ну, тогда к делу. Репутация имеет цену, верно? Что ты можешь предложить?
— Сколько ты заработаешь, проведя караван в Кеш?
Гуда подумал.
— Дорога всегда спокойная, охраняется армией, так что платят там немного, поэтому караванам всегда не хватает стражников. В большом караване — экю десять, наверное. В маленьком — пять. В пути, конечно, кормят. Может быть, если по дороге встретятся бандиты, с которыми придется сражаться, дадут премию.
Боуррик посчитал в уме, переводя кешианские деньги в деньги Королевства, и вытащил кошелек, в котором были деньги Салайи и выигрыш в пой-кир на корабле.
— Вот что я тебе скажу. Если нас наймут в караван, я заплачу тебе столько же, сколько ты получишь у караванщика.
— То есть, если я возьму тебя в караван, идущий в Кеш, ты отдашь мне свое жалованье?
— Да.
— Нет, — ответил Гуда, допивая эль. — Почем я знаю, что ты не сбежишь раньше, чем я успею получить от тебя денежки?
— Ты сомневаешься в моем слове?
— В твоем слове? Сынок, мы только что встретились. А что бы ты подумал, если бы был на моем месте, а к тебе бы обратился с подобной просьбой человек по прозвищу Бешеный? — Он многозначительно заглянул в свою пустую кружку.
- Предыдущая
- 41/75
- Следующая
