Принц крови - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 13
- Предыдущая
- 13/75
- Следующая
— Спасибо, это мне очень подходит. Я привык много работать до завтрака и буду рад провести время таким образом.
Паг повернул назад, в сторону городка, и, отойдя на несколько шагов, сказал:
— Плавай у берега осторожно. Там высокий камыш, и можно заблудиться. Ветер пригибает его к берегу, так что, если потеряешься, просто плыви в ту сторону, пока не почувствуешь под ногами землю.
— Спасибо. Буду осторожен. Доброго тебе утра.
Паг вернулся в Академию, а Джеймс направился к группе деревьев, на которую указал Джеймс.
Пройдя среди толстых стволов и отведя в стороны свисающие, как занавес, ветки, Джеймс обнаружил узенькую тропинку, которая вела к небольшой лощине у самого края берега. Над водой вился парок. Джеймс осмотрел маленький пруд, который явно подпитывался подземным источником — пар шел только отсюда. Крохотный ручеек, перебравшись через край пруда, сбегал к воде озера. От пруда до озера было не более двадцати ярдов. Джеймс огляделся. Пруд и маленькая полоска берега с трех сторон были огорожены деревьями, обеспечивая таким образом полное уединение. Джеймс, сняв тунику и штаны, попробовал воду в пруду. Она была даже горячее, чем наливают в ванну! Он нырнул и позволил теплу обнять его, расслабляя напряженные мускулы.
Напряженные мускулы? Он удивился. Он только что пробудился. С чего бы ему чувствовать напряжение? Внутренний голос ответил ему — потому что очень велик риск отправлять двух юношей играть в политические игры, насчитывающие больше лет, чем род кон Дуанов. Джеймс вздохнул. Паг был странный человек, но сильный и мудрый. Он был приемным родственником короля и герцога. Пожалуй, следует узнать мнение Пага. Нет, подумал он, не надо. Конечно, в прошлые годы за Пагом укрепилась слава спасителя Королевства, но все же было что-то странное и в этом городе — Звездной Пристани, и в том, как им управляли. Джеймс решил, прежде чем откровенно говорить с чародеем, побольше разузнать о том, что здесь происходит.
«Боги, — подумай он, — как я не люблю просыпаться неотдохнувшим». Он улегся поудобнее, чтобы поразмыслить о своих делах. Тепло, казалось, проникало в каждую частичку его тела, и спустя несколько мгновений он успокоился. Закрыв глаза, он погрузился в воспоминания. Вот он бежит по улице, и кто-то хватает его за руку. Это его самое первое воспоминание о себе. Ему тогда было года три, не больше. Мать затащила его в свою каморку проститутки, пряча от работорговцев, вышедших той ночью на охоту. Он вспомнил, как она крепко держала его, зажимая ему рот ладонью. Потом ее не станет. Повзрослев, он узнал, что она умерла, но запомнил, только человека с громким голосом, который орал на нее и бил, а вокруг все было залито красным. Джимми отодвинул неприятные воспоминания, поглубже залез в горячую воду и задремал.
Проснулся он скоро. Взглянув на положение солнца, он решил, что проспал недолго — самое большее, может быть, полчаса. Утро было тихим, но что-то все же тревожило его. Он перерос привычку детства вскакивать с кинжалом в руке — слуги во дворце очень пугались, — но кинжал всегда находился при нем. Открыв глаза, Джеймс посмотрел по сторонам, но ничего особенного не заметил. Тогда он медленно поднялся на локтях, чувствуя себя довольно глупо, — что могло ему грозить на острове Звездная Пристань?
Джеймс выглянул из воды и опять ничего не увидел. Но в воздухе витало нечто такое, чему он не мог подобрать названия. Словно он вошел в комнату через миг после того, как кто-то вышел в другую дверь, — не зная почему, Джеймс был уверен: кто-то только что был здесь.
Инстинкты, привитые тревожной городской жизнью, вселили в него беспокойство, которое столько раз спасало ему жизнь, и Джеймс не мог просто отмахнуться от него. В этом беспокойстве не было признака тревоги, только возбуждение. Давным-давно Джеймс научился долгое время сидеть неподвижно, совершенно расслабившись, так, чтобы случайное движение в поле зрения не заставило его вздрогнуть. Вот и сейчас он замедлил дыхание и замер. Потом снова выглянул, но ощущение, что здесь кто-то был, уже исчезло. Маленький залив выглядел так же, как и прежде.
Он опять откинулся на склон дна, стараясь возродить чувство теплого покоя, но не смог. В душе росло возбуждение, предчувствие чего-то замечательного, но и сожаление ощущалось тоже, будто мимо него только что на расстоянии вытянутой руки прошло нечто чудесное. От непривычного чувства восторга на глаза наворачивались детские слезы.
Не находя объяснения своим чувствам, Джеймс выскочил из пруда и побежал к озеру, крича от полноты чувств. Он прыгнул в озеро и тут же вынырнул, выплевывая воду. От холодной воды расслабленность прошла, прошла и радость.
Джеймс не очень любил плавать, но искупаться время от времени было приятно. Как и все дети крондорского квартала бедноты, летом, когда дули горячие ветры, он находил прохладу в гавани, ныряя с пирсов в морскую воду, полную мусора. Ощущения чистой воды на коже он не понимал, пожалуй, лет до тринадцати.
Джеймс обнаружил, что медленно плывет к дальнему концу озера. Тростник и деревья росли прямо из воды, образуя узкие проходы, которые вели непонятно куда. Джеймс пробирался вперед, то плывя, то барахтаясь, пока не добрался до обширных зарослей тростника и травы. Оказалось, что тростник растет до-вольно редко, и между стеблями хорошо просматривается береговая линия. Джеймс перевернулся на спину и поплыл, неторопливо работая ногами. Утреннее небо над ним становилось все ярче — солнце уже встало. Белые прелестные облачка торопились куда-то по своим делам. Джеймс оказался в густом камыше. Проплыв в траве несколько минут, он перевернулся на живот и огляделся.
Оказалось, что пейзаж изменился и не совсем ясно, как возвращаться. Спокойный по природе, Джеймс не поддавался панике, плавая кругами. Тут он вспомнил слова Пага и обратил внимание, что ветер клонит камыш влево. Надо просто плыть в ту сторону, пока под ногами не окажется дно; тогда можно будет выйти на берег.
Через минуту он почувствовал под ногами твердую почву и пошел через заросли тростника к небольшой группе деревьев на берегу. Еще бредя по грудь в воде, он оказался в зеленой тени ветвей, низко нависших над водой. Дно постепенно повышалось. Джеймс ощущал некоторую неловкость — было Непривычно шагать совсем голым, но вокруг никого не было, и оставалось только проскочить несколько футов до пруда, где лежала его одежда.
Джеймс шагнул и внезапно провалился: течение вырыло узкий канал глубиной футов в шесть; Джеймс вынырнул, отплевываясь, поплыл к дальнему краю и снова почувствовал дно под ногами.
Услышав чириканье над головой, он подумал: а не смеется ли птичка над его неловкостью? Вздохнув, Джеймс побрел к берегу, который, судя по тому, что он видел сквозь заросли, находился всего в нескольких шагах. Стоя по колено в воде, Джеймс оказался перед непроходимой стеной зелени. Он присел и начал пробираться под ветвями. Подавшись вправо, где, как он полагал, можно быстрее выбраться на берег, он снова провалился. Дальше он продвигался медленно, ощущая при этом, что очень сильно отклонился от того места, где положил одежду. Вот тебе и приятное плавание перед завтраком!
Колени царапнули камешки на дне, Джеймс развел руками стебли тростников — и остолбенел. Не далее чем в ярде от него сияло обнаженное женское тело, с кожей нежной как у младенца. Женщина стояла спиной к нему. Она выжимала светлые, почти белые волосы. В такой позе ее бедра и ягодицы выглядели особенно привлекательно.
Джеймс задержал дыхание. Уже испытанное им этим утром чувство тревоги и восторга поразило его как удар. Он ощутил такое смущение, словно это она застала его в пруду. Остаться стоять неподвижно, уйти, сказать что-нибудь? Он не знал, что делать.
Выучка заставила его остаться на месте. Потом появилось еще одно ощущение
— напряжение в низу живота и в паху.
— Такой прелести я еще не видел, — едва не сказал он вслух.
Молодая женщина тут же обернулась, прижав руки ко рту, словно ее испугал шум. И Джеймс увидел, что ее тело так же прекрасно спереди, как и сзади. У нее была стройная, как у танцовщицы, фигура — руки и шея длинные, живот плоский, груди небольшие, но полные, манящие. Она убрала руку от лица, и Джеймс заметил высокий лоб, изящные скулы и бледно-розовые губы. Широко раскрытые от изумления глаза синели зимним льдом. Все эти подробности запечатлелись в его сознании в одно мгновение. Вдруг ее глаза сузились, и в голове Джеймса разорвался огненный шар боли.
- Предыдущая
- 13/75
- Следующая
