Маски. Книга 3. Дрозд и малиновка - Красовская Марианна - Страница 4

Я ведь уже говорила, что девственницы крайне привлекательны для фэйри?

Ну конечно, я была девственна, я ведь родилась и выросла в Ранолевсе! Ивген не спешил переводить наши отношения на новый уровень, да я бы и не позволила до свадьбы, а жениться он не спешил. Да и я, честно говоря, не настаивала. Уж очень мне нравилась жизнь у матушки Ши. Мы с ней подружились быстро, она мне заменила родителей, которых я давно потеряла. Я устраивалась помощницей учителя, а вышло так, что сама стала почти что воспитанницей школы. Мне было девятнадцать, а девочкам, что там учились – шестнадцать-семнадцать лет. Мои ровесницы! Наверное, именно поэтому мы быстро нашли общий язык.

С оборотницей Майло было все понятно. Ей была уготована карьера в охране Императрицы. Очень быстрая, невероятно ловкая и сильная, Майло отлично владела всеми видами оружия, что использовались в Ильхонне. Для неё одной нанят был учитель, бывший императорский воин. Я убедила матушку Ши, что для службы при императорском дворце знание иностранных языков просто необходимо, ведь можно же услышать много интересного от иностранных гостей! И мне позволили учить Майло ранолевскому и эльзанскому, а вскоре к занятиям присоединились и все остальные девушки. Не то я и вправду – хороший учитель, не то кровь фэйри даёт не только красоту и таланты, но спустя три года все ученицы худо-бедно разговаривали на трёх языках, а уродливая Гойренн и вовсе трещала вовсю, как сорока. Она вообще без конца болтала, за что ее лея Ши остро недолюбливала.

А ведь именно Гойренн потом подарила нам большой новый дом с огромным волшебным садом вокруг!

В нашем интернате учителя всегда говорили, что каждому человеку боги отмеряли немало талантов, и нужно просто их найти. Поглядите, что больше всего любит ребёнок, и придумайте, как это обратить в нужное русло.

Я начала приглядываться к Гойренн с первого же дня и быстро поняла, почему ее называют вруньей. Каких только сказок она не выдумывала! То ее пряжу спутали крошечные цветочные феи, то всю ночь екаи выли у неё над ухом, мешая спать, то крысы, превратившись в маленьких человечков, испачкали обратно вымытую посуду, а потом насыпали золы в рис! Помню, как меня поразило то, как складно она врет: словно все это было на самом деле! Я даже оставила в своей комнате пряжу, ожидая увидеть ночью тех самых цветочных фей!

И я рискнула. Убедила лею Ши нанять специально для Гойренн учителя, который бы научил ее петь и читать стихи, который помог бы ей овладеть своим голосом так, чтобы завораживать слушателя. Правда, пришлось пообещать работать несколько месяцев бесплатно, но клянусь, оно того стоило!

Спустя год мы собрали в нашем маленьком домике почетных гостей на особую чайную церемонию. В одном из темных углов комнаты сидела закутанная в полупрозрачные покрывала молодая девушка. Лица ее не было видно, только блестящие чёрные глаза (Гойренн отчаянно волновалась и едва не плакала от страха). Гостям наши девочки налили чая… а потом они услышали дивную сказку про девочку Янголь и ее ручного лиса. Мы нарочно взяли всем известную легенду, чтобы никого не смущать, но рассказала ее Гойренн складно и совершенно по-новому. Гости были в восторге и просили ещё. И тогда Гойренн рискнула и ответила, что знает историй столько же, сколько звёзд на небе, сколько песчинок на морском побережье, сколько бабочек в дивном лесу… Ей не поверили, потребовали доказательств, просили рассказать сказку о цветах, о фэйри, о русалках и о крылатых лошадях… И она рассказывала до самого утра, пока окончательно не охрипла. Разумеется, все сказки она выдумывала на ходу.

Через неделю Гойренн пригласили в гости в один из почтенных домов. Матушка Ши назвала очень высокую цену. Мы с ней долго ругались, Гойренн даже плакала, уверенная, что ее талант столько не стоит… И верно, ее не позвали больше в тот дом, но вскорости пригласили в более богатый, и заплатили столько, сколько матушка желала. И с того дня началась у нас в школе совсем другая жизнь.

Во-первых, мне было назначено, наконец-то, жалование. Во-вторых, мы смогли позволить себе приходящую служанку. В-третьих, матушка спросила моего совета, как лучше учить «пустышку» Вейко, которая совершенно не имела ни характера, ни своего мнения, со всем покорно соглашалась и никогда не спорила. Лея Ши растила из неё добрую жену, но вдруг я придумала бы что-то интересное? Я тогда блестяще справилась и с этой задачей.

Гойренн стала известна по всему Ильхонну как великолепная сказительница. Ее звали выступать даже в императорский дворец. Очень быстро она вышла замуж, и, поговаривали, очень удачно. Муж ее был слаб зрением, но красив лицом, и детки пошли в него. Сейчас, спустя много лет, у неё свой чайный дом в столице, а один вечер ее сказок стоит немыслимых денег.

Именно она, помня, кому обязана своим взлетом, купила старый большой дом возле самого Дивного леса и участок земли, обнесла его высоким забором и подарила мне. Не матушке Ши, а мне, гюйдо. Впрочем, после того успешного выпуска матушка Ши передала школу в мои руки, сама оставшись лишь помощницей и наставницей.

Дивный лес издревле принадлежал чистокровным фэйри. Когда-то их было там очень много, но теперь они почти все исчезли. Вымерли, ушли, смешались с людьми – кто знает, что произошло за двести лет…

Моей огромной ошибкой было думать, что высокий каменный забор оградит меня от опасности. А ещё я никогда не видела чистокровных фэйри, только их потомков, и потому нисколько не была осторожна.

А сам участок леса, что был теперь в моей собственности, настолько меня восхитил, что я целыми днями гуляла там, мечтая о том, что найму садовников, и через пару лет тут будет дивный сад. Школу нашу так мы и назвали с матушкой Ши – Дивный Сад.

Фэйри бывают разные. Некоторые вполне дружнлюбны и даже не в меру общительны, как, например, русалки. На ильхонском их называют мэйренни-айдро, это очень длинно и неудобно, поэтому невольную обитательницу моего сада я называю русалкой или коротким «Рене».

Обнаружила я ее (или она меня) во время одной из первых прогулок. Испугалась я ее до икоты, убежала, потом долго искала хоть что-то про подобную нечисть в книгах. В Ранолевсе сказывали, что русалки – это неупокоенные духи утопленников, что они жрут людей и домашний скот. В Ниххоне русалок не было, были похожие на них ёкаи, обитающие в лесных озёрах и утаскивающие на дно заплутавших путников. Словом, от обитательницы маленького, но очень красивого озера я не ждала ничего хорошего. Очень выручил меня в тот день старый Пако, наш учитель боя, некогда – воин, повидавший, кажется, все на свете. Мы с матушкой забрали его с собой в новую школу, а он и рад был: жить в теплом большом доме в окружении юных красавиц – разве можно представить себе более отрадную старость? Ах, как он смеялся над моими страхами!

Оказалось, что в Ильхонне русалки были одним из самых добрых и полезных фэйри. Они умели исцелять, плели из жемчуга волшебные ожерелья, пели прекрасные песни. Единственное, что могло напугать человека – они были хищницами и страстно любили мясо, лучше всего, жареное. Меня это нисколько не смутило, я и сама мясо весьма уважала, поэтому вооружившись корзиной с продуктами, я вновь отправилась к тому самому озеру.

Так вот, легенды врали. Русалки, помимо мяса, очень любят хлеб, и рис, и сыр. Сыр просто обожают!

– Ладно, так и быть, оставайся в моих владениях, – милостиво позволила мне осоловевшая от обильной пищи Рене. – Только раз в неделю обязательно приноси мне вот этого сыра. И мяса. И риса. И приходи поболтать, скучно тут стало, гости у меня бывают очень редко. А ещё, если кто-то сильно заболеет, приводи, я его съем, чтобы он не страдал. Ой, да пошутила я, ну что ты пугаешься! Помогу, если сумею. Но мясо и сыр приноси обязательно.

В новую школу каждую неделю привозили новых девочек. Кому-то было уже тринадцать, кому-то пять-шесть. После того, как имя матушки Ши (а заодно и мое) последний выпуск прославил на весь Ильхонн, нам не приходилось давать какие-то объявления в газетах или напоминать о себе хозяйкам чайных домов. Желающих заплатить за будущее своих дочерей было хоть отбавляй. Теперь уже мы выбирали себе учениц. Без сомнений брали всех оборотней, и волков, и лис, и даже тигриц… ну ладно, только одну тигрицу, они – огромная редкость. С прочими были осторожны, памятуя о репутации. Матушка выбирала с явной примесью крови фэйри, я же жалела всех. К счастью (или к сожалению, кто знает), малообеспеченные люди не могли позволить себе оплатить обучение, лея Ши никогда не замечена была в благотворительности и брала только тех, за кого вносили плату, всю разом или за ближайший год. Какое-то время нам пытались подкидывать младенцев, но матушка безжалостно относила их в приют, приговаривая, что школа – всего лишь работа, и негоже превращать престижное заведение в сиротский дом для нищеты. Я была ей благодарна, что она делала это сама, не советуясь со мной. Но все же я ухитрилась забрать себе бесплатно двух девочек, одну – потому что увидела в ней особую грацию, присущую лишь танцовщицам, а вторую просто пожалела. На ее руках и ногах были знакомые мне по интернату синяки, которые могла оставить лишь палка. Матушке я потом клялась, что эта девочка будет у нас не ученицей, а служанкой, все лучше, чем однажды родители забьют ее до смерти. Разумеется, девочка потом училась вместе со всеми, хотя и жила на кухне, и после этого меня просто не пускали к приезжающим с дочерьми гостям.